Юрий Хазанов - Рассказы Страница 2

Он налил им густой белой краски в консервную банку, и Вова взял её за отогнутую крышку и осторожно понёс домой. А рядом с Вовой семенила Кира-Кирюша и всё спрашивала, что Вова хочет делать — ведь эта краска не светится, да, не светится, да?..

— Да, да, да, — сказал Вова. — Но я кое-что придумал…

А придумал он вот что.

Только вошли они в квартиру, как Вова сразу бросился на кухню. Он схватил с плитки три коробка со спичками: один — мамин и два — соседских, потом открыл кухонный шкаф, нашёл там ещё четыре коробка и всё это понёс в комнату.

— Не понимаешь? — сказал он Кире-Кирюше. — На спичках что, вот это чёрное? Фосфор. Мы его с краской смешиваем — и получается светящаяся краска. Здорово?

— Ага, — сказала Кира-Кирюша и с восхищением поглядела на Вову.

— Отламывай головки от спичек — и в краску, — распорядился Вова. — Я тоже буду. Надо побольше… Да отойди ты, опрокинешь! — Это он Капу сказал.

И они начали…

А когда пришла мама, она увидала на полу Вову и Киру-Кирюшу. Не говоря уже о Капе. И рядом с ними она увидала тысячу… нет, наверно, целый миллион спичек без головок. Но что хуже всего — на полу были следы белой масляной краски.

— Это Кап опрокинул, — объяснил Вова. — Мы только хотели хвост ему намазать, а он…

— Тебе бы нос намазать! — сердито сказала мама. — И чтобы все на тебя пальцами показывали: вот он, умник, который хотел, чтоб его собака светилась!..

— А что, разве плохо? — сказал Вова. — Я хорошее хотел. Для вас. Вы же вечером гуляете.

И он обиделся.

— Пол теперь скоблить придётся, — сказала мама.

А скоро пришёл папа и объяснил: никакие спички светиться не будут — это раз; а во-вторых, нельзя живое существо мазать краской, оно от этого заболеть может.

— А как же тогда? — сказал Вова.

— Я знаю! — вдруг закричала Кира-Кирюша. — Надо на Капа мой белый бант надеть!

— Молодец! — сказал папа. — Правильно!

— Или папин белый галстук, — добавила мама. — Он его всё равно с самой нашей свадьбы ни разу не надел.

Случай с черепахой

Однажды папа вдруг принёс черепаху. Так просто. В подарок.

Черепаха лежала на полу, упрятав голову и лапы, и была похожа на перевёрнутый тазик, на огромную ореховую скорлупу, на пятнистый камень…

Подошёл Кап. Он понюхал черепаху, потрогал лапой её панцирь и потом залаял. Он лаял так долго, что у черепахи, наверно, заболела шея, и она решила вытянуть её и посмотреть, кто же это столько кричит без передышки. Черепаха глянула своим немигающим чёрным глазом, и тогда Кап умолк. Как будто только и ждал, чтоб она поглядела на него. А может, тут дело в молоке, которое мама поставила для черепахи и которое Кап тут же выпил. От волнения, наверно. Но папа отогнал его, и черепахе опять налили молока и поставили блюдечко прямо к носу. Тогда она выпустила из-под себя когтистые лапы — прямо как самолёт выпускает колёса, когда идёт на посадку — повернулась и заковыляла под кровать. А Кап снова выпил её молоко.

С тех пор он очень полюбил черепаху и лаял уже не на неё, а на тех, кто брал её в руки.

Через несколько дней Вова сделал черепахе домик в большой коробке из-под обуви. Положил туда травы, поставил блюдце с водой. Коробка стояла под Вовиной кроватью. Но Капу это сразу не понравилось. Ведь так он не сможет глядеть на свою любимицу. Он долго лаял на Вову, а когда тот всё-таки не выполнил Капину просьбу, пёс решил взять дело в свои собственные лапы. Он решительными шагами подошёл к кровати и выдвинул из-под неё коробку с черепахой. А только Кира-Кирюша приблизилась — тоже посмотреть — и хотела погладить черепаху по спине, Кап заворчал и носом задвинул коробку обратно под кровать.

По нескольку раз в день подходил теперь Кап к Вовиной кровати, выдвигал коробку, любовался на черепаху и потом задвигал опять. А черепаха спала себе и видела свои черепашьи сны. И ей даже не мешал Капин лай, хотя он был куда громче соседского радио.

Особенно Капу не нравилось, когда Вова уносил черепаху во двор — погулять. Тут он прямо разрывался от лая.

Но он, бедный, наверно, совсем бы разорвался, если бы знал, что на этот раз черепаху уносят навсегда!.. Да, Вова решил отдать её в школу, чтобы их классу записали лишнее очко — за помощь в работе «живого уголка».

Много раз Кап вытаскивал пустую коробку и подолгу скулил над ней, обнюхивая сухое блюдечко и выцветшую траву с вмятиной от черепашьего панциря. Всем было очень жаль Капа, но когда Вова попросил у мамы денег на покупку новой черепахи, мама не дала. Она сказала, что надо было раньше думать — ведь он знал, что без черепахи Кап начнёт скучать, да и Кира-Кирюша тоже. А раз не подумал — теперь пеняй на себя…

Но Вова тоже не лыком шит. Он начал копить деньги. Копил, копил — то в школе не поест, то сдачу из хлебного магазина не всю маме отдаст… А когда накопил, пошёл и купил черепаху. Вернее, не сам пошёл, а попросил одного большого мальчишку со двора. Тот всё время в зоомагазин ходит — за кормом для рыб.

И вот Вова взял новую коробку, положил туда новую черепаху и задвинул коробку под кровать. Всё, как раньше. А уж потом Капа впустил.

Бросился пёс к кровати, выдвинул коробку лапой, понюхал, посмотрел, опять понюхал… И отвернулся. И совсем ушёл. В другую комнату. И глаза у него стали грустные-грустные…

Но Вова не растерялся. Он вынул из коробки новую черепаху, положил её в карман и побежал в школу. Прямо в живой уголок. Там он вытащил правой рукой новую черепаху, а левой взял старую. Старую он положил в карман, а новую — в ящик и помчался со всех ног домой. Но по дороге остановился нарвать травы. Дома он положил черепаху на её прежнее место и снова позвал Капа. Только пёс не стал выдвигать коробку, и тогда Вова сделал это сам.

Тут Кап подошёл, принюхался и радостно завилял хвостом. А черепаха высунула свою голову из-под панциря и мигнула круглым чёрным глазом.

Великий пловец

В тех местах, где они летом жили, очень много рек. Большая называется — Клязьма, а поменьше — Тю́мба, Мстёрка, Та́ра, Ве́нитьба. И все эти реки переплетаются друг с другом, как рельсы на большой узловой станции. Клязьму, конечно, не каждый из ребят переплывёт. Но Мстёрку или Венитьбу — это уж легче. Про Тюмбу и говорить нечего. Там самое большое — до подмышек. А в Таре и того меньше. Недаром про неё поют:

Перейду я речку Тару,Промочу ботинок пару!..

…Погода стояла хорошая и после завтрака они опять пошли купаться. Как всегда — впереди Кап, за ним Вова, а сзади мама с Кирой-Кирюшей. Прошли мимо танцевальной площадки, мимо старой колокольни без колокола. На одном из её карнизов, почти под самой крышей, каким-то чудом выросла берёза. Папа говорил, что, наверно, птицы занесли туда семечко, и оно пустило ростки в какой-нибудь трещине: в глине и в камне. Берёзе много не надо.

На берегу Мстёрки уже были Вовины друзья — Слава и Колька. Они стояли в дупле старого вяза, как в сторожевой будке, и там оставалось ещё место для Вовы и для Киры-Кирюши. Ребята немного поиграли в часовых, а потом Слава предложил искупаться.

— Переплывём сто раз туда и обратно. Кто скорей?

Кира-Кирюша сказала, что ещё не научилась плавать, только собирается.

— Плавать надо учиться со страха, — сказал Колька. — Сразу поплывёшь. Не верите?

И он рассказал о том, как один мальчишка ну никак не мог решиться залезть в реку. А у них тут есть бык — Вася. Злой, как не знаю кто… И один раз этот Вася как погонится за мальчишкой! А тому и спрятаться негде: кругом поле да еще речка. Он прямо в реку рраз! — и поплыл с перепугу. Почти до серединки доплыл.

— А обратно? — спросила Кира-Кирюша.

Но этого Колька не знал.

— Давайте на быстроту, — снова сказал Слава.

И хотя Вове не очень хотелось — он плавал довольно медленно, — всё равно пришлось согласиться.

— На старт! — сказала мама. — Раз, два, три!

На тот берег добрались в таком порядке: сначала Слава, потом Кап, потом Колька и позади всех плыл по-собачьи Вова.

— Кап вон тоже по-собачьи, а в два раза быстрей, — сказал Колька. — Эх, ты!

И Вова ничего не ответил. Он был зол на Капа и на всех.

Когда плыли обратно, впереди всех шёл Кап. Он уже успел раз десять встряхнуться и раз пять изваляться в песке, а Вова только-только вышел на берег.

— Уйди! — крикнул он Капу, когда тот подбежал и радостно лизнул Вовину ногу.

Ребята поиграли в салки, позагорали, а Кире-Кирюше захотелось играть в прятки. Она даже начала считать, кому водить:

Из-под горки катитсяГолубое платьице,На боку зелёный бант,Его любит лейтенант…

Но мама попросила переменить считалку, а Слава опять потянул всех в речку.