Макар Последович - Магистральный канал Страница 2

— А ты?

— Я себе другую сделаю… Да бери. Навсегда! И гранату возьми.

— Так у меня же пояса нет…

— А ты в карман ее положишь.

— Так ведь тогда ее никто не увидит. Так неинтересно.

Ленька не догадывался, какая идея созрела в голове Мечика.

— Ты будешь красным партизаном. А партизаны всегда гранаты в карманах носили. Вот!.. Ты должен ходить и все время оглядываться, как будто вокруг тебя белополяки или фашисты. Захотят они тебя схватить, а ты — тра-ах гранатой! А?

— А винтовка? По винтовке они сразу узнают, что я партизан. Вот если б револьвер!

Сердце у Мечика сжалось. Ленька сказал правду, только ему жалко было отдавать револьвер. Но нельзя же обидеть и своего верного, преданного товарища.

— Хорошо, — сказал он с болью. — Возьми револьвер. Только не навсегда.

— До вечера, — заверил Ленька. — Честное пионерское!

И вот они направились задами в конец деревни. Храбрый красный командир Мечик, вооруженный с ног до головы, и рядом бесстрашный и неуловимый партизан Ленька, такой, казалось бы, маленький и невзрачный с первого взгляда. Но попробуй тронь их враг! И Ленька, незаметно для Мечика, то нащупывал в кармане гранату, то дотрагивался до револьвера, который был спрятан за пазухой.

Вдруг Мечик остановился и проговорил:

— Я совсем забыл. Ты ведь еще не партизан.

У Леньки все замерло в груди…

— Почему не партизан?! — закричал он во весь голос. — Кто тебе сказал, что я не партизан?

— Не кричи, а то услышат… Ты еще не принимал присяги.

— Какой? Зачем? — не понял Ленька.

— Ты должен присягнуть своим товарищам, что будешь бить буржуев. Что никогда не изменишь своим товарищам, будешь делать им только хорошее, а не злое. Вот! И никогда не станешь слушаться этого задаваки Геньки!..

— Присягаю! — вытерев рукавом нос, быстро ответил Ленька.

Мечику этого было недостаточно. Он отвязал от ремня деревянную гранату и положил ее возле Ленькиных ног. Потом, оглядевшись кругом, торжественно произнес присягу и заставил Леньку повторить. Когда приятель проговорил: «Буду делать только хорошее, а не злое!» — Мечик крикнул:

— Пусть разорвет меня эта граната, если изменю. Говори!

— Пусть разорвет меня эта граната, если изменю, говори…

— «Говори» не надо. Это я так сказал, — поправил Леньку Мечик и поднял свою гранату.

Мечика привлекала к себе огромная одинокая ель, росшая на выгоне. Когда-то вершина старой ели, то ли срубленная людьми, то ли изувеченная бурей, привлекла внимание аистов. Они натаскали туда в длинных своих клювах хвороста и сделали просторное гнездо. Каждую весну, когда оттаивало болото, аисты возвращались из теплых краев и от раннего утра до позднего вечера трудились возле своего родного пристанища. Дед Брыль говорил, что в это гнездо прилетают всегда одни и те же птицы. Та же аистиха и тот же самый аист. Когда кто-нибудь из таких длинноносых пар умирает, оставшийся уже никогда не заводит новую семью и доживает свой век в одиночестве… «Интересные и полезные птицы, — говорил дед Брыль, — всегда сохраняют верность друг дружке и всякую мерзость со свету сживают — будь то гады или там жабы…»

Но вот уже два года, как опустело аистово гнездо на ели. И в прошлую и в эту весну напрасно прибегали ребята к старой ели. Аисты не прилетали. Что с ними случилось? Погибли они где-нибудь в дальней своей дороге во время бури или застрелил их злой человек? А может быть, у них уже и сил от старости не хватило, чтобы вернуться на свою далекую родимую сторону, и проглотил их возле Нила кровожадный крокодил?

У Мечика на этот счет было свое особое мнение, и он высказал его Леньке, когда они уже приблизились к ели:

— Аисты никуда в позапрошлом году не улетали. Их просто убило молнией. Они и теперь лежат в гнезде.

— Откуда ты знаешь? — задирая голову вверх, спросил Ленька.

— Знаю.

Мечик положил винтовку на землю и стал расстегивать ремень.

Ленька все еще стоял, задрав голову кверху, и глядел, как крутились возле гнезда сварливые воробьи. Они то порхали в воздухе, то вдруг исчезали в темных щелях аистова гнезда. Отсюда, снизу, воробьи выглядели маленькими мотыльками. Трудно поверить, что Геньке удалось влезть на такую безумную высоту, да еще и на самое гнездо. Он всем рассказывал, что там, в аистовом гнезде, просторно, как в хате… И что будто бы он, Генька, нашел в гнезде что-то очень важное и интересное…

— Ленька, подсади-ка меня немного…

Ленька взглянул и глазам своим не поверил. Мечик, хватаясь цепкими пальцами за потрескавшуюся старую кору, лез на ель!

— Мечик! И я тоже полезу!

— Нет, сперва я, а тогда и ты. Подсади!.. Мне бы только до того сука добраться…

До места, где начинались сучья, было довольно высоко. Мечик раза два срывался и падал наземь. Но ведь всем известно, что труднодоступная цель — самая заманчивая цель.

Через полчаса Мечик наконец добрался до первого сука и сел на него отдохнуть и отдышаться… Ленька завистливо смотрел на его испачканные в смоле и обшарпанные о кору штанины. Мечик с большим наслаждением плюнул вниз и вытер рукавом вспотевший лоб.

— Не страшно? — спросил Ленька.

— Вот еще!

Мечик плюнул теперь два раза подряд и замахал свешенной ногой.

— Лезь скорее. А потом меня подсадишь, — торопил друга Ленька.

Дальнейший подъем Мечик преодолел без особых трудностей. Воробьи, увидев голову хлопца, вдруг оказавшуюся около заветного места, подняли страшный переполох и заметались возле самой Мечиковой головы. Один из них, сидевший где-то в глубине гнезда и поздно почуявший опасность, вылетел оттуда с такой стремительностью, что угодил прямо в лицо Мечику. У того даже искры из глаз посыпались, и от неожиданности он еле удержался на суку. Опомнившись, Мечик стал приглядываться и соображать, каким образом залезть в гнездо. А дело это было не из легких.

Довольно большое, если глядеть на него снизу, здесь, вблизи, гнездо оказалось прямо-таки громадным. Края этого сооружения из сучьев и хвороста широко распростерлись над головой и подымались на полметра вверх. Словом, аисты оказались не такими простаками, чтобы позволить каждому мальчишке легко заглянуть в свое жилище, как, к примеру, в воронье гнездо! В душу Мечика начало уже закрадываться сомнение, как вдруг донесся приглушенный высотой голос Леньки:

— Почему в гнездо не лезешь? Страшно?

И Мечик полез. Если б не было свидетелей, он ни за что бы не отважился на такой безрассудный поступок. Но отстумать уже поздно. Отступать — навсегда утратить авторитет у Леньки.

И Мечик полез. Он продвинулся немного в сторону от ствола и заметил еловый сук, торчавший из середины гнезда. Испробовав прочность и убедившись в том, что сук крепкий, Мечик уцепился руками за него и подтянулся вверх. Еще момент, и он оказался в огромной, выстланной клочьями моха и старыми свалявшимися перьями, чаше…

— Лень-ка-а! Ты меня видишь?

— Не-ет!

— Я уже на самом верху! В гнезде!

— Погоди немного! Я отбегу в сторону!

Покуда безмерно завидовавший своему другу Ленька отбегал в сторону, Мечик осмотрелся. Вся деревня была перед ним как на ладони. На длинной улице он видел каждого человека. Возле школы, стоявшей на самом высоком месте, толпились ребята. Наверно, там был и этот задавака Генька!..

— Го-го-го! — вырвался вдруг победный клич из груди Мечика. — Га-га-га!

Он кричал и свистел изо всех сил, стараясь, чтобы его услышали возле школы, чтобы там вдруг началось замешательство, а потом чтобы все кинулись бежать на выгон и увидели, на что способен он, Мечик. И такое, возможно бы, и произошло, если б не два трактора. Они возвращались с поля и подняли на улице такой шум и грохот, что Мечику показалось, будто он и сам оглох. Понятно, что там, в деревне, их грохот был гораздо сильнее и заглушал далекий голос Мечика.

Силосная башня, которая всегда казалась такой высокой, отсюда выглядела обыкновенной бочкой. Возле длинного коровника суетились с белыми ведрами доярки. На птицеферме сбегались в курятники белые леггорны. Красное вечернее солнце догорало на оконных стеклах школы и хат, золотило нежные весенние листья берез и кленов в парке.

Тихая в течение дня деревня теперь оживала с каждой минутой. На возах и пешком спешили с поля люди. Заскрипели ворота дворов, чаще закланялись колодезные журавли. Тракторы уже смолкли, но, почуяв пришедших домой хозяев, обрадованно залаяли собаки, захрюкали свиньи, замычали привязанные на молодой весенней траве телята.

И трудно было услышать в этом вечернем шуме победный клич Мечика. Да и небезопасно было Мечику теперь привлекать к себе внимание. Мать, наверно, вернулась из коровника. Пожалуй, ищет, зовет его. Мечик даже повернулся спиною к деревне и чуть не вскрикнул от восхищения. Такого чуда-дива он еще никогда не видел на земле. Тихая и глубокая речка, которая протекала по огромному болоту и исчезала в пуще, уже не была речкой! Не прозрачное течение воды видел теперь Мечик.