Кейт УИГГИН - Ребекка с фермы Солнечный Ручей Страница 20

- Ну, у тебя не было необходимости ни молиться,  ни  ругаться  посреди  дороги, - сказала в ответ Миранда. - Но я рада: я боялась, что дело  обстоит  хуже. Боюсь, тебе на роду написано причинять  неприятности  себе  и  другим,  пока ты не укоротишь свой непокорный язык.

- Иногда мне хочется укоротить язык  Минни,  -  пробормотала  Ребекка,  направляясь в столовую, чтобы накрыть стол к ужину.

- Ну и ребенок! - сказала Миранда, снимая  очки  и  откладывая  чулок,  который штопала. - Тебе не кажется, что она чуточку сумасшедшая, а, Джейн?

- Я думаю, что она не похожа на других, - ответила Джейн задумчиво,  и  чуть заметная тревога отразилась на ее милом лице, - но к лучшему это или  к  худшему,  трудно  сказать,  пока  она  не  вырастет.  В   ней   есть   самые  разнообразные задатки, но иногда мне кажется, что мы не способны  справиться  с ней.

- Что за вздор! - сказала Миранда. - Говори за себя. Я  чувствую,  что  способна справиться с любым ребенком, какой только родился на свет!

- То, что ты так считаешь, не значит, что так  оно  и  есть  на  самом  деле, - с улыбкой возразила Джейн.

Открытое выражение своего мнения стало до совершенно  пугающей  степени  входить у нее в привычку. 

Глава 12  "Вот бледный мученик, взгляни" 

Примерно в это же время у Ребекки, прочитавшей  рассказ  о  спартанском  мальчике,  зародилась  идея  о   необходимости   какой-либо   мягкой   формы  самонаказания, которую можно было бы применять тогда, когда она будет вполне  уверена в том, что это окажется для нее полезным. Непосредственной  причиной  такого решения послужил случай несколько более печальный, чем те, что обычно  имеют место на жизненном пути, изобилующем печальными событиями.

Облаченная в свое лучшее платье, Ребекка отправилась на чай  к  Коббам,  но, проходя по мосту, была внезапно очарована красотой  реки  и  оперлась  о  свежевыкрашенные перила, чтобы  полюбоваться  мощным  потоком,  стремительно  несущимся с плотины. Опустив локти  на  верхнюю  перекладину  и  склонившись  вперед с восхитительной непринужденностью, она стояла там, мечтая.

      Река за  плотиной  казалась  зеркальным  озером,  пленяющим  прелестью  отраженных на его поверхности зеленых берегов  и  голубого  неба.  С  другой  стороны плотины было  вечно  кружащееся  чудо  воды,  льющейся  неистощимыми  сияющими золотистыми потоками, которые терялись  внизу  в  снежных  глубинах  пышной пены. То сверкающий на солнце, то мерцающий в свете летней  луны,  то  холодный и седой под хмурым ноябрьским небом, то пробирающийся через плотину  тонкой струйкой во время июльской засухи, то вздувшийся  с  бурной  силой  в  апрельский паводок - сколько юных глаз вглядывалось в тайну и величие  этого  водопада, сколько юных сердец мечтало о будущем, опершись о перила  моста  и  рисуя в воображении прекрасные картины на поверхности воды, исчезающие затем  в "свете обычного дня".

Ребекка никогда не проходила по мосту  без  того,  чтобы,  повиснув  на  перилах, не удивиться и не  задуматься.  В  данный  момент  она  заканчивала  следующее стихотворение: 

Однажды в тихом штате Мэн

В час утра золотой

Ребекка Рэндл и Эмма-Джейн

Стояли над рекой.

И Эмма-Джейн сказала вдруг:

"О, как хотела б я,

Чтоб тихой, ясною, как пруд,

Была вся жизнь моя". 

"Мне водопада шум милей!

Удел пусть будет мой -

Нестись стремительно с высот

Иль бурной бить струёй!"

(Сказала это та из них,

Чьи волосы черны.

Подруги не похожи,

Заметить мы должны.) 

Но ах, увы! Не знаем мы,

Что нам судьба пошлет:

Быть может, бури - Эмме-Джейн,

А мне - наоборот. 

- "А мне - наоборот", пожалуй, не очень хорошо, но не  могу  придумать  ничего другого. О, как пахнет краской! О, она на мне! О, я измазала все  мое  лучшее платье! О, что скажет тетя Миранда!

Заливаясь слезами  горьких  сожалений,  Ребекка  бросилась  на  вершину  холма,  где  стоял  дом  Коббов,  в  полной  уверенности,  что  найдет   там  сочувствие, и надеясь вопреки всему на какую-то помощь.

Миссис Кобб разобралась в ситуации с первого взгляда  и  заверила,  что  может удалить почти любое пятно  с  почти  любой  ткани.  Это  ее  заявление  торжественно подтвердил дядя Джерри. Он поклялся, что "мать"  может  удалить  что угодно, иногда она удаляет ткань вместе с  пятном,  но  рука  у  нее,  у  "матери", твердая.

Испорченное платье было  снято  и  частично  погружено  в  скипидар,  а  Ребекка, облачившись в голубой ситцевый капот миссис  Кобб,  украсила  своей  особой праздничный стол.

- Пусть это не лишает тебя аппетита, - ворковала миссис  Кобб.  -  Тут  для тебя печенье с кремом и  мед.  Если  скипидар  не  поможет,  я  попробую  мыльный камень, жженую магнезию, теплый  мыльный  раствор.  Если  и  это  не  подействует, то отец сбегает к Страутам и  попросит  немного  того  состава,  который Марта купила в Милтауне, чтобы вывести пятно от смородинного  пирога  со своего подвенечного платья.

- Не пойму, как могло произойти такое  ужасное  несчастье,  -  шутливо  сказал дядя Джерри, передавая Ребекке вазочку с медом. - Надписи "Осторожно,  окрашено" висят вдоль всего моста, так что и слепой не мог бы проглядеть,  и  я никак не могу придумать объяснения такому досадному происшествию.

- Я не заметила надписей, -  печально  сказала  Ребекка.  -  Наверное,  потому, что я смотрела на водопад.

- Водопад там с сотворения мира и до конца мира, как я предполагаю, на  том же месте останется, так что тебе не  было  нужды  рваться  взглянуть  на  него... Дети иногда обходятся ужасно дорого, мать, но я полагаю, нам без них  не обойтись, - сказал он, подмигивая жене.

После ужина Ребекка настояла на том, чтобы ей было позволено  вымыть  и  вытереть  посуду,  пока  миссис  Кобб  трудилась  над  платьем  с  энергией,  свидетельствовавшей о трудности  поставленной  задачи.  Ребекка  то  и  дело  покидала свой пост у раковины и, с тревогой склонившись над тазом, наблюдала  за положительными изменениями,  а  дядя  Джерри  время  от  времени  подавал  советы.

- Ты, должно быть, лежала на мосту, дорогая, - заметила миссис Кобб, -  так как краска не  только  на  локтях,  кокетке  и  лифе,  но  почти  сплошь  покрывает переднее полотнище юбки.

Так как платье стало выглядеть  немного  лучше,  и  настроение  Ребекки  начало улучшаться. Наконец, оставив платье сохнуть на открытом воздухе,  она  вошла в гостиную.

- Не дадите ли вы мне листик бумаги?  -  попросила  она.  -  Я  запишу  стихи, которые сочинила, пока лежала в краске.

Миссис Кобб села возле своей рабочей корзинки, а  дядя  Джерри  снял  с  гвоздя холщовый мешок с  обрывками  сетей  и  приступил  к  своему  любимому  вечернему развлечению - расплетанию узлов.

Вскоре перед Ребеккой лежали написанные ее аккуратным круглым  почерком  строки,  в  которые  она  внесла  некоторые   исправления,   представившиеся  необходимыми по зрелом размышлении. 

ДВА ЖЕЛАНИЯ

(стихотворение Ребекки Рэндл) 

Стояли вместе над рекой

(То было в штате Мэн)

Ребекка - с черною косой,

Со светлой - Эмма-Джейн. 

И Эмма-Джейн сказала вдруг:

"О, как хотела б я,

Чтоб тихой, ясною, как пруд,

Была вся жизнь моя". 

"Мне водопада шум милей!

Удел пусть будет мой -

Нестись стремительно с высот

Иль бурной бить струёй!" 

(Сказала это та из них,

Чьи волосы черны.

Не сестры эти девы,

Заметить мы должны.) 

Но ах, увы! Не знаем мы,

Что нам судьба пошлет:

Быть может, бури - Эмме-Джейн,

А мне - наоборот. 

Она прочитала стихотворение вслух, и Коббы нашли,  что  это  не  только  исключительно красивое, но и совершенно необыкновенное произведение.

- Я думаю, что если бы тот писатель, который живет на Конгресс-стрит в  Портленде, мог услышать твои стихи, он был  бы  изумлен,  -  сказала  миссис  Кобб. - Если меня спросят, я скажу, что твое стихотворение ничуть  не  хуже,  чем это его "Не говори мне в скорбных числах", и гораздо понятнее.

- Я никогда не мог сообразить, что это за "скорбные числа", -  заметил  мистер Кобб критически.

- Значит,  вы  никогда  не  изучали  дроби!  -  мгновенно   догадалась  Ребекка. - Послушайте, дядя Джерри и тетя Сара, может быть, вы напишете  еще  одно четверостишие, заключительное - такое, чтобы в нем были "мысли"  -  как  это обычно бывает у поэтов.