Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы Страница 23

— Я так часто вспоминал Тебя, Тоби Лолнесс, — тихо сказал ему Мано.

Тоби занял свое место за столом. Все касались друг друга плечами. Ощущали чудесное тепло. В камине на вертеле жарилась аппетитная муха, фаршированная свежим орехом. На столе стояла ореховая настойка, и ее аромат напомнил Тоби о тех временах в Онессе, когда они вместе с отцом лежали вечерами на крыше и слушали шелест Дерева.

Маленькая Снежинка была очень горда собой. Подумать только! Столько людей угощается ее орехом! Она набила карманы калеными ореховыми крошками, с ног до головы замаслилась и была похожа на румяный оладышек. Снежинка сидела на подоконнике и с видом хозяйки любовалась праздником.

Когда подали сладкий пирог, Лекс наклонился к Тоби и сказал ему на ухо:

— Сегодня днем заходил господин Амен. Хотел с тобой поговорить.

Тоби тут же вскочил из-за стола. Вся семья пожелала ему вслед счастливого Нового года.

В новом году всегда ждешь чего-то необыкновенного…

Тоби добрался до домика-насеста Нильса поздней ночью. Он уже был готов открыть дверь и войти, как услышал внутри громкий раскатистый голос. Сделал шаг в сторону и притаился за углом.

— Где был, сынок?

— Путешествовал.

— Тебя видели в Серых Мхах, на подступах к Вершине.

— За мной следят? — осведомился Нильс. Было слышно, что он говорит это с улыбкой.

Недолгое молчание, и новый вопрос:

— Неужели не празднуешь сегодня?

— Нет. Я привез с Верхних Ветвей новые сведения, мне нужно поработать над большой картой лесов. А ты, папа?

— Ты много работаешь, сынок.

— А ты? Ты будешь праздновать?

— Обязательно, — отозвался Норц Амен. — Меня пригласили высотники.

— Шань?

— Да, Шань с зятем. Может, и ты придешь?

— Я работаю. Поздравь их от меня:

— У Шаня есть незамужняя сестричка, — сообщил Норц.

— Неужели?

— Мне кажется, она тебе понравится. Почему бы тебе иногда к ним не заглядывать?

Тоби услышал какую-то возню: похоже, отец с сыном хлопали друг друга по плечу и обнимались.

— Поцелуй за меня сестру Шаня, папа.

— С большим удовольствием, — раскатисто рассмеялся Норц.

Пол заскрипел. Норц Амен заговорил с порога:

— Я горжусь тобой, Нильс. Иной раз я думаю об Эле Блю, отце нашего второго безумца. Будь он жив, не знаю, что бы он сказал о сыне. А я своим сыном горжусь!

— Останься отец Блю в живых, сын не стал бы тем, чем он стал.

— Стань мой сын предателем, я бы его не пощадил, — прогудел Норц.

Норц вышел за дверь, и Тоби увидел на лестнице его необъятную тень. Норц Амен был таким грузным, что получил прозвище Былиночка. Лестница скрипела от каждого его шага.

Соскочив на землю, Норц громко позвал сына. Нильс высунулся в окно.

— Почему ты поселился так высоко, сынок? Может, построишь настоящий дом в коре? Какая девушка станет лазить на твой насест? Ты об этом подумал? В юбках и на каблуках по лестницам не карабкаются!

— Я не гонюсь за легким счастьем, — ответил Нильс.

Отец пробурчал что-то в адрес сына, а на прощание ласково назвал его «дурошлепом».

Норц ушел. Спустя секунду к Нильсу поднялся Тоби.

Хозяин встретил его улыбкой. На лице у Тоби был написан вопрос: «Ну что?»

Но он ничего не спросил. Нильс заговорил первым:

— Я ее видел, — сказал он.

Тоби показалось, что он взлетает, и его ноги уже не касаются земли.

— Она… — прошептал Нильс. — Она потрясающая!

Тоби опустил глаза.

— Ты уверен, что это она?

— Нет, — ответил Нильс с улыбкой. — Она не сказала мне ни слова. Сидела как каменная. Не ответила ни на один вопрос. Смотрела, не двигаясь, и я чувствовал, как внутри все сжимается.

— Да, это она! — отозвался Тоби растроганно.

Казалось, он видит перед собой Элизу. Он ясно представил ее себе. И снова ощутил радость и смущение, охватившие его во время их последней встречи. Они сбежали по склону к самому берегу. И стояли спина к спине у озера. Слова не шли с языка. Тоби захлестнуло счастье.

И вот спустя три года все повторилось.

Тоби спросил:

— Ты сказал ей, что я вернулся?

— Нет. Нас кто-то подслушивал. Лео остался доволен разговором. Он хочет, чтобы я приехал снова. Хочет, чтобы я навещал Элизу. Но…

— Что «но»?

— Мне нужно быть крайне осторожным. Если меня увидят в Гнезде…

— Вернись туда, Нильс.

— Зачем, Тоби? О чем мне говорить с Элизой, если я не могу ей сказать, что ты вернулся? Я не люблю бессмысленный риск.

— Ты скажешь ей обо мне. Я научу тебя как. Но сначала пообещай, что будешь предельно осторожен с Лео. Ты вообразить себе не можешь, до чего он умен и проницателен. Знаешь, Нильс, что я понял? Я понял, что в жизни существует две силы — любовь и ненависть. Кто-то живет любовью, а кто-то — ненавистью. Но Лео живет и любовью, и ненавистью одновременно, они обе текут в его жилах.

Говоря о Лео, Тоби думал еще об Илайе, девушке из Травяного Племени — в ней тоже жили обе эти стихии. И порождали бури.

— Как я могу сообщить о тебе, если твое имя под запретом?

Тоби уселся рядом с другом.

— Я сейчас расскажу тебе, чему научила меня Элиза. В словах бывает двойной смысл, подобно двойному полу в твоем домишке.

В них можно вложить тайное послание, которое поймут только посвященные.

Тоби объяснил Нильсу, что тот должен сказать.

Друзья проговорили долго, до самого рассвета. Крыша домика поскрипывала под тяжестью снега. Масляная лампа распространяла сладковатый аромат.

— Ты столько всего рассказал… Почему ты мне доверяешь? — спросил Нильс.

— Потому что не могу иначе, — ответил Тоби.

Они пожали друг другу руки.

— Я поеду и увижусь с Элизой.

Взошло солнце и позолотило ветви Дерева.

— Сегодня первый день Творения, — сказал Тоби, любуясь сводом ветвей, образовавшим витраж из теней и света. — Пойдем со мной. Не оставайся сегодня один.

И он с улыбкой похлопал друга по плечу.

— Ты ведь даже не в курсе, что теперь прячешь в чаще леса на пять человек больше. Туда пришли все Ассельдоры. Пойдем, я познакомлю тебя с ними. Вот увидишь, они тебе понравятся.

Когда Мая Ассельдор проснулась в первый день Нового года, она и не подозревала, насколько он будет для нее необычным.

Открыв глаза, Мая огляделась. Рядом спали родители, братья и Снежинка, уютно завернувшаяся в теплое одеяло.

Комната Мии и Лекса была наверху.

На пути к дому сестры Мая волновалась. Она боялась встречи с Лексом, в которого многие годы была тайно влюблена. Но, увидев Лекса и Мию вместе, мгновенно поняла: они созданы друг для друга, у них счастливая семья с маленькой дочкой Снежинкой.

Убеждение, что у нее, Маи, украдено счастье, пропало. Это было счастье Мии, а у нее будет свое, только дорога к нему дольше и труднее.

Но кто сказал, что короткая дорога самая лучшая?

Мая поднялась, ощущая в себе счастливую легкость.

Она выскользнула с чердака, где они ночевали, накинула вишневый плащ и спустилась на кухню.

Поведение Ассельдоров становилось все более непосредственным и расслабленным.

Мая вошла на кухню и сразу увидела Тоби. Он сидел, склонившись над чашкой. Напротив Тоби сидел незнакомый юноша. Оба пили отвар черной коры.

— Доброе утро, — сказала Мая.

— Доброе утро, Мая, — отозвался Тоби.

Она прошла за стулом Тоби и поцеловала его в щеку.

— Это Мая Ассельдор, — сказал Тоби незнакомцу. — Старшая сестра Мии.

— Доброе утро, — поздоровался юноша.

Мая взяла чашку и вышла. Вскоре она вернулась с чашкой, полной снега.

Села за стол и капнула на снег сахарным сиропом.

— Что это вы едите? — поинтересовался незнакомец.

— Снег с сахаром. Очень люблю.

— На завтрак?

— Да.

— А вам не хочется чего-нибудь горяченького?

— Нисколько.

Тоби сразу вспомнил, какие причудницы сестры Ассельдор. Он подвинул свою чашку с горячим отваром Мае.

— Попробуй. Сладкий, горячий. Настоящее счастье!

Мая с улыбкой отодвинула чашку, а потом очень серьезно сказала:

— Я не гонюсь за легким счастьем.

Где Тоби слышал эту фразу? Поклясться мог, что уже слышал, и не далее как сегодня… Он повернулся и посмотрел на Нильса.

— Мая, — сказал Тоби, — я не представил тебе Нильса Амена. Познакомься.

Нильс не произнес ни слова. Он был ослеплен золотом волос Маи Ассельдор…

13

Старик с блинчиком на голове

— Ты остаешься здесь.

Вот что сказал Льеву Мика, пальцем нарисовав у него на ладони кружок и поставив в середине точку. Кружок и точка означали: «Ты остаешься здесь. Я скоро вернусь».

Но Мика не вернулся. А Льев оставался на месте. Он знал, что давно наступила ночь. Слепые не могут видеть, но они вовсе не дураки.