Макс Бременер - Тебе посвящается Страница 23

Маленькая хитрость принесла невиданный эффект. Ничуть не удивился этому один только Тишков, который сказал, что всегда таким способом собирает деньги на кино, говоря всем соседям по очереди, что «не хватает десяти копеек». Остальные были в восторге. Не стыдно будет прийти в школу. Трактор не трактор, а что-нибудь такое серьезное из их лома после переплавки, безусловно, получится.

На участке, который отвели отряду, оставалось обойти еще один дом. Когда пионеры, нагруженные ломом, ввалились во двор этого дома, к ним подбежал мальчишка, сказавший, что в их квартире — он знает точно — очень много ненужных «железяк», но сейчас дома никого нет, кроме ответственного съемщика. По словам мальчишки, это означало, что дело — дрянь, потому что ответственный съемщик — человек необыкновенной суровости и «держит квартиру в кулаке».

Гена Конев не обратил на эти слова никакого внимания, переспросил номер квартиры, богатой «железяками», и сказал:

— Хмель, пошли.

Они несколько раз звонили, прежде чем послышались шаги и басовый голос:

— Кто пожаловал?

Дверь отворилась, и они увидели высокого, худого мужчину с бородой клинышком, в желтом байковом халате и, как ни странно, темной тюбетейке, что напоминало о лете.

По-видимому, это и был страшный и непреклонный ответственный съемщик. Он держал дверь на цепочке и очень сердито смотрел на маленького мальчика с чайником и большого крепкого мальчика с кривой кочергой. Возможно, он решил, что к нему приехали погостить дальние незнакомые родственники. А может быть, он подумал, что к нему явились за кипятком, и ему было жалко кипятку.

— В чем дело? — спросил грозный ответственный съемщик, хмурясь пуще прежнего, и, не дожидаясь ответа, слегка потянул на себя дверь, отчего щель, в которую он смотрел на ребят, сузилась наполовину.

На это Гена Конев ответил очень удачно.

— Здравствуйте! — сказал он. — Мы к вам. Центральный комитет комсомола…

— Прошу, — произнес ответственный съемщик уважительно, — прошу заходить. Пожалуйста.

В коридоре Хмелик снял галоши и шапку, а Конев продолжал:

— Центральный комитет комсомола считает, что очень важно освоить целинные земли. Для этого нужно много, очень много тракторов…

— Но, собственно… — проговорил ответственный съемщик.

— И вот наша школа собирает металлический лом, чтоб переплавить его…

— И чтоб потом хватило на трактор! — одним дыханием докончил Хмелик.

Не говоря ни слова, мужчина в тюбетейке ушел в глубь квартиры и тут же вернулся, неся перед собой решетку.

— Каминная решетка, — сказал он, — вещь ныне, при паровом отоплении, бесполезная. Прошу!.. Не слишком тяжела? Пожалуйста.

В сущности, «улов» и так уже был богатый, но ребята, раззадоренные успехом, решили постучаться еще в одну квартиру в том же подъезде.

Им открыл молодой румяный мужчина в спортивном костюме, должно быть только что вернувшийся с лыжной прогулки. Он радушно пригласил зайти всех, кто стоял на лестничной площадке.

— Все? — спросил он, когда человек семь ребят с металлическими трофеями заполнили коридор. — Богатство можете оставить в коридоре, сами в комнату заходите.

Комната была большая, с высокими окнами, обставленная совсем новой, легкой и светлой мебелью. Сиденья и спинки стульев и дивана были плетеные, садиться на них, как просил хозяин, было в зимних пальто немного боязно: вдруг продавятся?..

— Маша, — сказал мужчина вошедшей девушке в прозрачном, цветном, как детский шарик, переднике, — вот товарищи — познакомься, пожалуйста! — ищут старые, отслужившие, так сказать, вещи. С образцами можешь ознакомиться в коридоре. Что бы им предложить?

— Так у нас же, Миша, отслуживших вещей и быть не может, — ответила, улыбаясь, девушка. — У нас вещи служить только начинают… Откуда ж взяться лому?

— Это так, — согласился мужчина. — Действительно. Но ты пошарь все же. Вдруг, понимаешь…

— Так ведь у нас же, Миша, и места даже такого нет, куда б мы хлам складывали! — сказала девушка с гордостью.

— Н-да… — протянул Миша озадаченно.

Воспользовавшись паузой, Гена Конев стал объяснять, зачем они собирают металлолом и для чего он пригодится после переплавки.

И, надо сказать, ни на кого еще рассказ Гены не производил такого прямо-таки чарующего впечатления.

— Здорово объясняешь! — восклицал мужчина и сокрушенно смотрел на Машу: неужели, мол, таких ребят отпустим с пустыми руками?

Польщенный Гена старался вовсю. С помощью Хмелика, изредка его дополнявшего, он в быстром темпе повторил слово в слово все, что говорил им Валерий.

— Абсолютно верно! — сказал Миша. — Молодцы!

— Миша, — сказала девушка, — ты знаешь что… Чтоб тебе не огорчаться потом, отдай, пожалуй, ребятам чайник наш электрический.

— Он сломался? — обрадовался Миша.

— Он не сломался, — ответила Маша. — Но ведь к нам газ провели…

Кончилось тем, что ребятам вручили старые Машины коньки-снегурочки, о которых Гена потом сказал, что на них, может быть, еще можно кататься, и пионеры попрощались.

— До свидания! — сказал хозяин. — Желаю успехов! А в делах промышленных и целинных разбираетесь на славу!

— Нам вожатый наш, Валерий, рассказывал, — скромно пояснил Хмелик.

— А фамилия вашего Валерия?

— Саблин.

— Привет переедайте Валерию Саблину!

— От кого? — спросил Гена.

— Скажите — от Жильникова, он меня знает…

Если б ребята, вернувшись на школьный двор, так Валерию и сказали, он, несомненно, сразу понял бы, кто ему шлет поклон: Жильников был первый секретарь райкома комсомола — тот самый, что вручил Валерию в прошлом году комсомольский билет, пожал торжественно и крепко его руку. Но по дороге ребята забыли фамилию хозяина последней квартиры, сообща потом припоминали ее, и в результате Валерий получил привет, «кажется, от Жилкина». Таковой был Валерию неизвестен. Он собирался сказать ребятам, что они, должно быть, ошиблись, но тут Наталья Николаевна попросила тишины.

— Отряд пятого «Б» класса вышел на первое место в дружине по количеству собранного металлолома! Второе место…

Пионеры 5-го «Б» ходили, выпятив грудь и задрав носы. Они в душе ликовали, а напоказ комиковали немного — чтобы кто-нибудь не сказал, что они всерьез задаются.

Валерий же был откровенно рад. С улыбкой, самую малость покровительственной, он поглядывал на своих пионеров. Потом переводил взгляд на Наталью Николаевну, как бы говоря ей: полюбуйтесь-ка на них!

На ребят сейчас в самом деле было любо-дорого смотреть.

Валерий с Игорем условились, что после уроков отправятся закупать продукты для встречи Нового года. Во время хождений по магазинам Валерий собирался, кстати, и посоветоваться с Игорем. (Кстати — не потому, что совет был нужен по второстепенному поводу, а потому, что он робел спросить совета, так сказать, специально, не «между прочим».) А касалось это Лены.

После ее внезапной обиды тогда вечером события в следующие дни развивались прямо-таки диковинным образом.

На другое же утро Валерий спросил у нее, что произошло.

— Ничего, — ответила Лена с таким безразличием, что у него пересохли губы.

— Но я же вижу, ты дуешься, — сказал он, улыбаясь с некоторым усилием.

— Нет.

— Ну не дуешься. Во всяком случае, тебя что-то задело.

— И дальше?

— Я не представляю — что.

— Вот как?

— Честное слово!

Лена помедлила.

— Тем более, — сказала она прежним тоном.

— Что — тем более?

— Слушай, отцепись ты от меня, сделай милость!

Это она произнесла капризно и довольно громко, так что обернулись три одноклассницы, гулявшие в обнимку по коридору немного впереди. Валерий, побагровев, шагнул к стенгазете и здесь постоял, упрямо перечитывая какую-то заметку и остывая.

После этого он больше с Леной не заговаривал. На переменах она не расставалась теперь с Терехиной, своей бывшей соседкой по парте; с нею же уходила из школы. На уроках она иногда обращалась к Валерию, и он замирал. Но оказывалось, что ей нужна промокашка, или ластик, или учебник. Возвращая ему что-нибудь, она не забывала сказать «спасибо». И то, что она держалась так чопорно, по-чужому, а сам он невольно подражал ей, было для Валерия тяжелее, чем если б они совсем не смотрели друг на друга, даже не здоровались бы.

Размолвка продолжалась, Новый год приближался, всё очевиднее становилось, что они с Леной встретят его врозь…

Но не это собирался открыть Игорю Валерий, не свои переживания — о них он не смог бы проронить ни слова, — а только историю размолвки. Может быть, Игорю со стороны будет яснее, что отстранило от него Лену.

Игоря Валерий застал в пионерской комнате. С несколькими своими одноклассниками тот склонился над какой-то бумагой.