Геннадий Блинов - Операция «Бременские музыканты» Страница 25

Потом, когда сетки были набиты посудой и солью, Алик, не подымая на Любашу глаз, как можно равнодушней буркнул:

— Не обязательно девчонкам таскать. Я могу…

— Спасибо, Алик, — сказала Любаша. Уши звеньевого порозовели.

Вторую сетку взяли Соловей и Ванечка. Звеньевой шел в этой компании молча.

— Алик, ты всегда такой молчаливый? — спросила Любаша.

— Не знаю. Наверное, нет, — сказал Алька.

Любаша весело стала рассказывать о столпотворении, которое было сегодня в лагере. Когда ребята вернулись с купания, то увидели, что у палатки разгром. А потом заметили на березе Ванечку. Он сидел на сучке, обхватив обеими руками ствол. И никак не хотел спускаться. Говорил, что от высоты кружится голова. Потом его кое-как сняли с березы.

— Это я не от страха, а хотел ребят посмотреть, — буркнул Ванечка.

— Да, да, — подтвердила Любаша, — он не трус. Он сам рассказывал, как воевал со стадом. Только одно непонятно, куда подевался пастух?

— Надо найти этого пастуха и разобраться, что к чему, — сказал Алька. — Мы им помогать пришли, а они к палаткам стадо гоняют. Несправедливо получается.

Близко к лагерю Алька подходить не стал, сколько его ни приглашала Любаша.

Девочка взяла у него сетку и тихо сказала:

— Странный вы, Алик. Ребята бы рады гостям были. Но зато завтра я жду вас обязательно. На мой день рождения. Обещаете?

— Постараюсь, — растерянно ответил Алька.

Музыканты хлопотали у костра. Звеньевой заметил, в какую палатку зашла Любаша.

Возвращаясь в деревню, Алька размечтался. Здорово было бы оказаться с Любой где-нибудь в тайге. И он бы спас ее от неминуемой гибели. Любаша бы посмотрела на Альку голубыми глазами и сказала:

— Ты хороший, Алик…

В ушах у звеньевого все еще звучало тихое: «Я жду вас обязательно. На мой день рождения. Обещаете?»

Во дворе Альку встретил Оруженосец. Одна штанина у него была заметно заужена. Алька спросил:

— Новая мода, что ли?

— Нюшка у бабки Прошихи на машинке зашила, но у нее не очень здорово получилось, — затараторил Валерка и таинственно шепнул: — У меня секретное сообщение.

Алька без особого интереса сказал:

— Докладывай…

Валерка посмотрел по сторонам, зачем-то отогнал камушком курицу, будто та могла подслушать секретное сообщение, и тихо проговорил:

— Завтра музыканты начнут…

— Штукатурить больницу? — прибавил звеньевой.

— Точно! — вырвалось у разведчика. — А ты откуда знаешь?

— Чудак-человек, об этом вся деревня давно знает, — усмехнулся звеньевой. — Шел бы лучше спать…

— Ну и ну, — непонимающе протянул Валерка и поплелся в школу.

Ночью Алька видел сон. Будто бы стоит он около палаток музыкантов и произносит речь, поздравляя Любашу с днем рождения. От хороших слов девочка прослезилась, а Соловей крепко пожал Альке руку и сказал:

— Дружба, и только дружба!

Звеньевой открыл глаза, вспоминая подробности этого хорошего сна. «В самом деле, что бы я сказал имениннице? — думал Алька. — И что бы ей подарил? Что-нибудь необычное. И, конечно, не конфеты или торт».

Поднялся Алька затемно, вышел на улицу и направился к березовой роще. Среди облаков чуть заметно проклюнулась светлая полоска. Она стала розоветь, превращаться в пятно и расплываться. Пятно все больше алело и напоминало кусок раскаленного железа. Потом совсем неожиданно выглянул краешек солнца, стрельнул лучами. Розовые облака начали тускнеть.

В лесу, как по сигналу, все ожило. Где-то неподалеку запели-заудивлялись птицы: «День пришел?.. Ти-ли-ти… Как хорошо», шевельнулись лепестки крошечных незабудок, как будто кто-то дунул на них: задрожали капли росы, напоминающие волшебные колокольчики. И все это — и цветы, и роса, и птичьи пересвисты — показалось Альке тайной, которую он сумел подсмотреть.

Алька торопился. Он нарвал букетик незабудок. Достал из кармана листок бумаги и карандаш. Написал:

«Поздравляю с днем рождения, Люба».

В лагере музыкантов еще спали. Алька на цыпочках подошел к палатке, в которую вчера вечером заходила Любаша. Сердце часто билось. Алька встал на колени и сунул букетик в разрез палатки. В этот момент его кто-то ухватил за руку и потянул на себя. Звеньевой услышал шепот:

— Попался, который кусался!

Алька рванулся. Палатка зашаталась. Тот, который держал его, будил остальных:

— Хватит дрыхнуть, глядите, кого поймал!

Музыканты протирали глаза и удивленно смотрели на Альку.

— Маэстро, скажите, может, это лунатик? — спросил Скрипка у Соловья. Соловей ухмыльнулся:

— Хорошо, что я все-таки стал дежурить. Я этого типа давненько приметил.

— Может, он нас поджечь хотел?

Алька молчал. Букетик голубых незабудок был его тайной. И сейчас ему больше всего хотелось, чтобы мальчишки не догадались об истинной цели прихода. Потому что это была особая тайна, о которой он не решился бы рассказать и самому близкому человеку.

Звеньевой незаметно подобрал букетик и сунул под рубашку.

— Коллеги, — сказал Соловей. — Думаю, пока шум поднимать не будем. А лунатика надо связать… До выяснения. Он вроде толкал сюда какую-то тряпку. Точно, поджечь хотел.

Алька замер. Но остальные музыканты, к счастью, предложение Соловья свели к шутке:

— От испуга показалось…

— Может, отпустите, ребята? — попросил звеньевой.

— Слышал же — до выяснения, — сказал Соловей. — Лезь в мешок!

Алька ногами нырнул в спальный мешок. Музыканты застегнули «молнии» и крепко-накрепко обмотали его веревкой.

— Теперь не вырвешься…

Утром Ольга нашла на обеденном столе в школьной ограде всю посуду, которую вчера брали музыканты, и странную записку:

«Вашего лунатика взяли. Лежит связанный. Посуду возвращаем, потому что это нечестно: сначала дать, а потом выкрадывать».

Ольга подняла переполох. Клара Сергеевна пошла в класс к мальчишкам, увидела, что постель звеньевого пустует, и поняла, что лунатик — это не кто иной, как Алька. Мальчишки ничего толкового по поводу записки и исчезновения своего звеньевого сказать не могли.

— Горе мне с вами, — вздохнула Клара Сергеевна. — Надо идти выручать звеньевого.

Капитан виновато сказал:

— Всяко случается. С Алькой какое-то недоразумение вышло. Мы его выручим, Клара Сергеевна. За звеньевого хоть все тарелки и кружки пусть обратно берут — не жалко.

Клара Сергеевна покачала головой и вышла. Капитан заговорщически подмигнул мальчишкам:

— Мысль появилась, юнги! Надо так к музыкантам подкатиться, чтобы они рот от удивления разинули. Яшка, — повернулся он к Механику, — вчера я видел, как ты на мотоцикле носился. Тебе сегодня дадут машину?

— Можно попросить, — сказал Механик. — Значит, вдвоем к музыкантам поедем?

Капитан ухмыльнулся:

— В том-то и дело, что не вдвоем. У Севкиного деда во дворе я видел чудесную тележку на двух колесах. На ней все звено может уместиться. Мотоцикл ее запросто попрет.

— Правда, тележка есть. На ней давно-давно картошку с поля возили. Только она уже поржавела, наверно…

— Неважно. Мчись, Севка, за тележкой… Можно и шанег у бабки прихватить. Альку музыканты едва ли кормили…

Скоро на улице затарахтел мотоцикл, потом проскрипела тележка. «Лесные братья» окружили технику. Севка бросил оглобли, спросил у Механика:

— Как ты свою машину в эту колымагу впряжешь?

Яшка обошел вокруг тележки, подогнул гвоздь, заменявший чеку, и нерешительно сказал:

— Это, конечно, не технический прогресс. Убогая древность. Ось в кузнице ковали. Колеса от конного плуга. И не смазаны. Скрипят, аж зубам больно. При большой скорости развалятся.

— Может, всех не поднимет эта арба. Надо ее на месте испробовать, — предложил Петька.

— Бросили бы вы эту затею, — сказал Санька. — Курам на смех. Я, например, ни за что не поеду…

— Плакать не станем! — вспылил Капитан. — Кто мы такие? Парламентеры! И надо прибыть к музыкантам с шиком, чтобы почувствовали, что не с теми связались. Так сказать, психологический удар.

Он первым влез на тележку. Рядом с ним уместился Севка. Петька-Добавочка крякнул и сказал:

— Я, пожалуй, сзади вас приноровлюсь…

И он плюхнулся на тележку. Оглобли взметнулись, Добавочка вмиг оказался на земле, Капитана и Севку подбросило, они перелетели через толстяка и распластались в дорожной пыли. У соседских домов всполошились собаки.

Механик вытащил из кармана моток проволоки и кусок веревки, осмотрел их и руками измерил ширину между оглоблями. Потом подобрал валявшуюся около ограды суковатую палку и положил на тележку.

— Кажется, все в норме, — удовлетворенно сказал он.

— Зачем… палку? — заволновался Севка. — Альку отвоевывать?

Механик усмехнулся:

— Не думаю, чтобы пришлось драться. А мы же вроде парламентеров. За тарелки и ложки музыканты Альку с радостью отдадут.