Мэдлен Л`Англ - Камилла Страница 26

– Но я уйду сразу после ужина, – сказала я. – Папа, пожалуйста, объясни, в чем дело?

– С кем ты собираешься идти после ужина? С Луизой? С Фрэнком?

– Я иду навестить Дэвида, – ответила я. – Дэвид Гаусс. Я обещала поиграть с ним в шахматы.

– Камилла, в самом-то деле! – повысил голос папа. – Ты выбираешь весьма неподходящее время. И кто такой, скажи на милость, этот Дэвид Гаусс? Откуда ты его знаешь и почему ты должна играть с ним в шахматы?

– Рефф, тебе пора, – сказала мама, приподнявшись на постели и слегка нахмурившись. – Я сама поговорю с Камиллой.

– Я намерен остаться до тех пор, пока не узнаю, кто этот Дэвид Гаусс?

– Он ветеран! – крикнула я. – Он потерял обе ноги на войне. Фрэнк вчера меня с ним познакомил. Он больше никогда не сможет ходить, и ему не с кем поиграть в шахматы. А я умею.

– Да? – сказал папа. В его голосе стало поменьше раздражения. – Ну, ясно. А где он живет?

– На Перри-стрит.

– Но не считает же он, что ты пойдешь одна аж до Перри-стрит, а потом должна будешь одна возвращаться?

Я начинала сердиться.

– Он об этом просто не думал. Он не знает даже, где я живу.

– Сожалею, Камилла, но я не могу допустить, чтобы ты всю эту дорогу туда и обратно проделала одна.

– Но я же ходила одна к Луизе. А это рядом.

– Я об этом не был поставлен в известность.

– Я должна пойти, – сказала я. – Я обещала.

– Прости, Камилла, но я запрещаю тебе идти туда одной.

– Может, Картер могла бы ее проводить? – предложила мама.

– У Картер по воскресеньям свободный вечер.

– Папа, – настаивала я, – Дэвид был на войне. Он потерял обе ноги. Я обещала. Я должна сдержать свое обещание.

Он открыл было рот, чтобы что-то мне ответить, но тут зазвонил телефон. Мама взяла трубку.

– Але! – и тут же протянула ее мне. – Это тебя, дорогая. Мне кажется, думаю, это Фрэнк.

Это и был Фрэнк.

– Привет, Кэм, – сказал он. – Я вот думаю насчет твоего похода к Дэвиду. Хочешь, я тебя провожу?

Казалось, что он каким-то образом услышал наш разговор и поспешил мне на выручку.

– О, Фрэнк, это было бы замечательно!

– Прослушай, – продолжал Фрэнк, – если твоя мама согласится, я встречу тебя у Карнеги после концерта, мы пойдем чего-нибудь поедим, а потом я отведу тебя к Дэвиду и после провожу домой.

– Подожди секунду, спрошу у папы. Папа, – обратилась я к отцу, – Фрэнк говорит, что он проводит меня туда и обратно.

– Он придет за тобой сюда?

– Он приглашает меня на ужин, – сказала я. – Он встретит меня после концерта у Карнеги, а потом отведет к Дэвиду и от него проводит до дома.

– Ну, хорошо, дорогая, – согласился папа. – Но только на этот раз.

– Все в порядке, – сказала я в трубку. – Он говорит, что можно.

И у меня было такое чувство, что внутри меня в голубом небе целая стая птиц вспорхнула и полетела навстречу солнышку.

Папа резко притянул меня к себе.

– Прости, я был нехорош сегодня утром. Мне надо успеть сделать миллион дел в очень короткое время. Я становлюсь раздражительным. Ну, я пошел. – Он похлопал меня по плечу, потом повернулся к маме: – Не сердись на меня, Роуз. Я был настоящим медведем в это утро. Прости.

9

Днем перед концертом я спросила у мамы:

– Что это папа хотел мне сообщить?

– Он сам тебе скажет, дорогая.

– Но меня не будет дома, когда он вернется вечером. Ты не могла бы сказать мне сейчас?

– Ах нет, нет, дорогая, нет, я не смогу. Мне бы не надо упоминать об этом сегодня утром. Во всяком случае – ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться.

И она стала говорить о том, что новенького из одежды стоило бы мне купить.

В тот день давали Третий фортепиянный концерт Прокофьева, и я старалась представить себе, что рядом со мной сидит не мама, а Фрэнк. Я подумала, может, мне разрешат в какое-нибудь воскресенье пойти на концерт с Фрэнком. Потом мало-помалу музыка захватила меня. Это была как раз та музыка, которую Фрэнк посчитал моей, но сейчас мне казалось, что это не только моя, а наша музыка, моя и Фрэнка.

– Тебе нравится, дорогая? – шепотом спросила мама.

– Да.

Фрэнк ждал нас после концерта.

– Мама, – сказала я, – это Фрэнк Роуэн. Фрэнк, это моя мама.

В толпе на ступеньках они с трудом пожали друг другу руки.

– Я позабочусь о ней, миссис Дикинсон, – сказал Фрэнк. – И постараюсь привести ее домой не поздно.

По тому, как мама улыбнулась, я поняла, что Фрэнк ей понравился.

Когда мы остались одни, Фрэнк сказал:

– Давай не откладывая пойдем поедим. Я обещал Дэвиду привести тебя пораньше.

Потом он посмотрел на меня в моем темно-зеленом воскресном пальто и зеленой шапочке и проговорил:

– Какая ты красивая сегодня, Камилла. Кажется, ты с каждым днем становишься все красивее и красивее.

Мы пошли в тот же самый ресторанчик, где были накануне.

Когда мы сели за столик, Фрэнк сказал:

– Мона и Билл сегодня опять подрались. Я просто начинаю ненавидеть свой дом. Мне бы так хотелось поехать учиться в колледж, но боюсь, на это не хватит денег. Придется поступать в Нью-Йоркский университет. Не то чтобы я был против университета, но мне хотелось бы оказаться в другом городе, чтобы не жить дома.

Владелец ресторана, который вчера не показывался, подошел к нам и сказал:

– Добрый вечер, Фрэнки.

– Добрый вечер, мистер Риччиоли, – отозвался Фрэнк. – Как идут дела?

Когда я услышала имя Риччиоли, у меня все захолодело внутри.

– Отлично, отлично, – сказал мистер Риччиоли, потирая руки. – Помпилия спрашивала, почему это ты больше не приходишь?

– Был занят в школе, – ответил Фрэнк. – Передайте ей, что зайду на днях.

Мистер Риччиоли посмотрел на меня с дружеским любопытством.

– У тебя новая девушка? – спросил он.

– Конечно, – сказал Фрэнк. – Вы же знаете, у меня каждую неделю новая девушка. А Помпилия остается королевой среди всех.

В ресторан вошли новые посетители, и мистер Риччиоли пошел их встретить. Я сидела, тупо глядя в тарелку.

– Какой же я дурак, что привел тебя сюда, – сокрушенно заметил Фрэнк. – Но обычно старика тут не бывает ни в субботу, ни в воскресенье. А зато тут все очень дешево.

– Вот как, – пробормотала я.

– Слушай, это все вздор, что я ему наговорил. Пойми, у меня никогда не было таких чувств, какие я испытываю к тебе, Камилла. А другие – ну, мне нравилась их внешность, то, что снаружи. В тебе мне нравится все – и то, что снаружи, и то, что внутри. Мы с Помпилией просто весело проводили время, но, в сущности, ей наплевать на меня, как и мне на нее. Иначе я не привел бы тебя сюда. Послушай, не заказать ли нам равиоли? Или ты предпочтешь пиццу?

– Пусть будут равиоли, – сказала я. И добавила: – Луиза говорила, в прошлую субботу ты ходил на ланч с Помпилией.

Я тут же пожалела о том, что сказала. Какую глупость я сморозила и только разозлила Фрэнка!

– Вот как? – сказал он. – Вообще-то это никого не касается. Но, к твоему сведению, я был у Дэвида.

– Я не хотела… – начала было я. – Прости, Фрэнк.

– Ладно, забудем, – сказал Фрэнк. – Луиза, она… Ладно, забудем. Расскажи мне что-нибудь про звезды. Мне так нравится, когда ты говоришь о звездах.

И я долго рассказывала ему, что знала о звездах и о планетах.

– Этим летом, – сказал Фрэнк, – нам надо выбраться за город и посмотреть на звезды вместе.

И мне подумалось, что если Фрэнк строит планы на лето, то я не могу оказаться очередной Помпилией Риччиоли.

Как только мы покончили с едой, Фрэнк отвел меня на Перри-стрит.

– Мне надо вернуться домой, Кэм, – сказал он. – Ты мне звякни, как будешь готова, я за тобой тут же приду, мне тут пять минут ходу.

– Хорошо, – согласилась я. Фрэнк поздоровался с миссис Гаусс и сказал, уходя:

– Я зайду к Дэвиду, когда приду за Камиллой.

Миссис Гаусс провела меня в гостиную.

– Не будьте у него слишком долго, мисс Дикинсон, – предупредила она. – У него сегодня плохой день. Я было хотела позвонить вам и отложить ваш визит, но он настоял на том, чтобы вы пришли.

Я пересекла холл и вошла в комнату Дэвида. Он находился на больничной кровати. Кровать была приподнята, он сидел, опираясь на подушки. Дэвид выглядел усталым, было заметно, что его мучает боль.

– Спасибо, что пришла, – сказал он. – Или заставила себя прийти?

– Да нет, я сама хотела, – возразила я.

– Что ж, хорошо. Прости, что принимаю тебя в постели, у меня сегодня плохой день. Если мама тебе там наговорила, чтобы не утомлять меня и все такое, так ты не обращай внимания. Я сам скажу, когда устану.

Я пододвинула к нему больничный столик, так, чтобы он мог легко дотянуться до карт и до шахмат.

– Карты и шахматы в нижнем ящике письменного стола, – сказал он.

Я достала то и другое, села к нему на кровать. Как здорово было с ним играть! Когда я играю с Луизой или с девочками из класса, то мне очень легко выигрывать. Они соображают так медленно, что мне делается скучно. У Дэвида оказался острый и ясный ум. Я забыла, что сижу на больничной кровати на том месте, где должны бы быть его ноги, так я была поглощена игрой.