Анвер Бикчентаев - Адъютанты не умирают Страница 3

Хосе не обернулся даже тогда, когда за спиной услышал тяжелые шаги Гаспара. Он великолепно знал правило храбрых мужчин: при всех обстоятельствах сохранять хладнокровие. Суетится неправый, озирается трусливый. Вот почему Хосе не оглянулся даже в тот миг, когда тень длинного Гаспара упала на песок.

Но от него не ускользнуло странное движение Гаспара: подойдя к мальчику, Гаспар первым делом наступил своим левым ботинком на его карабин. Зачем бы это? Выдержка покинула мальчика, и он поднял глаза.

Посмотрел на Гаспара и удивился: еще никогда тот не бывал таким бледным; дышал он порывисто, точно загнанный конь.

Хосе подумал: «Чего он так испугался? — Но ничем не выдал своего удивления. Повстанцу не подобает быть любопытным. Это удел женщин! — Но зачем человеку с чистой совестью втаптывать чужой карабин в песок? Тут что-то неладно…»

С этой минуты Хосе повел молчаливый бой. На пустынном берегу можно было надеяться только на самого себя.

— Почему ты, сорванец, сидишь здесь? — прошипел Гаспар, нарушая затянувшееся молчание.

Не следует торопиться с ответом.

— Тут хорошо ловится мелочь, — небрежным тоном сказал мальчик и подумал:

«Если бы Гаспар не был так напуган, он наверняка стал бы допытываться, где мои рыболовные снасти. Сейчас, пожалуй, ему не до того».

— Кто-нибудь знает, что ты на берегу?

Хосе призадумался. Сказать «да» — значит выдать тайну командира, а сказать «нет» — одно это слово может стоить жизни… Гаспар закопает карабин, а тело бросит акулам. И не останется никаких следов от повстанца Хосе!

— Меня послал повар, — сказал Хосе. — Он ждет меня с рыбой.

Гаспар криво усмехнулся.

— Врешь, голопузый!

— Пойди спроси у повара!.. Если хочешь подвести меня, заодно доложи и командиру. Тебе же известно, командир не слишком жалует тех, кто самовольно оставляет рощу…

Гаспар, метнув на мальчика быстрый взгляд, стал медленно распечатывать пачку сигарет. Когда он подносил к сигарете спичку, его руки дрожали мелкой дрожью. Теперь Хосе поверил, что его жизнь висит на волоске.

— Вот что, Хосе, — проговорил Гаспар, — закуривай и ты, так и быть!

— Я не умею курить, — пожаловался Хосе.

— Когда-нибудь надо начинать, — посоветовал Гаспар.

Хосе не стал упрямиться. Это сейчас ни к чему…

— Теперь я верю, что ты не выдашь меня командиру, — улыбнулся Хосе, закуривая. — Когда двое мужчин прикуривают от одной спички, они ни за что не станут врагами!

Эти слова принадлежали деду Хосе. Мальчик только повторил их.

Гаспар как будто не обратил внимания на то, что сказал мальчик.

— Теперь слушай меня, — заговорил он. — Видишь этот нож? Он скажет последнее слово, если ты проболтаешься!

Хосе с почтением взглянул на нож.

— Хороший нож, большой, как настоящий мачете, — похвалил мальчик. — Подарил бы его лучше мне…

— Я не умею шутить, малыш!

Хосе позволил себе рассердиться:

— Я тебе верю, а ты мне нет… Ты, Гаспар, громче всех кричишь на митингах, значит, ты самый верный человек в отряде… Про лодку я уже забыл и думать. Разве я не понимаю, что ты только исполнял приказ командира, встречая ее? При чем же тут Хосе?

По-видимому, Гаспар чуточку успокоился. Бросив на песок только что начатую пачку сигарет, он проворчал:

— Получай!

Хосе, следя глазами за удалявшейся фигурой Гаспара, подумал: «Если оглянется хоть разок, значит, он предатель».

Гаспар оглянулся.

В сумерках, как и обещал командир, пришла смена. Смуглый и курчавый Коно был самый низкорослый среди бородатых повстанцев.

— У тебя сигареты! — обрадовался он, заметив в руках Хосе пачку. — Отдай их мне!

— Нет, — заупрямился мальчик. — На посту не положено курить. Непременно себя выдашь.

Коно сделал отчаянную попытку силой овладеть пачкой, но у Хосе быстрые ноги. Отбежав на некоторое расстояние, мальчик громко засмеялся.

— Неужели во всем отряде не нашлось более видного повстанца? — спросил он. — Тебя же совестно показывать океану!

Коно только пригрозил ему кулаком.

Повар, раздобрившись, угостил мальчика кашей, даже не пожалел для него кружку сладкого кофе. К Хосе подсел Гаспар. «Теперь он не оставит меня в покое, ни за что не удастся предупредить командира», — вздохнул мальчик.

Так и случилось. После ужина Гаспар прилег рядом с Хосе. «Боится, предатель!» — думалось мальчику. Хосе не спал всю ночь, Гаспар тоже. Так они и лежали с открытыми глазами, не доверяя друг другу и боясь короткой южной ночи.

Утром, как и накануне, командир вызвал Хосе к себе. В самую последнюю минуту Гаспар, повернув мальчика лицом к себе, прошептал:

— Трижды помни о ноже!

Хосе понимающе кивнул головой. А войдя в штаб, который размещался в хижине, спокойно произнес:

— Доброе утро, мой командир!

— Доброе утро, Хосе! — заговорил командир. — Ночью Коно пришлось туго. Его спасло оружие. И смекалка. На рассвете я сам видел на песке следы ботинок… Что бы это значило? Ты вчера ничего особенного не заметил?

Хосе с облегчением подумал: «Хорошо, что я не отдал Коно сигарет. Это я спас ему жизнь!»

— Гаспар — предатель! — сказал Хосе. Теперь мальчик не любовался золотистой бородой командира, а смотрел в его черные как ночь, холодные глаза.

Командир, изменившись в лице, тихо спросил:

— Известно ли тебе, мой мальчик, какое тяжкое слово ты только что произнес?

— Да, мой командир!

— Рассказывай! Я тебя слушаю.

Выслушав рассказ Хосе о вчерашнем дне, командир неожиданно спросил:

— Умеешь ли ты стрелять, мой мальчик?

— Да, мой командир.

— Не дрогнет ли твоя рука, если придется целиться в грудь предателя?

— Нет, мой командир.

Бородатый человек порывисто поднялся и обнял Хосе.

— Тебе еще рано стрелять в человека, — сказал он с какой-то суровой лаской. — Приговор исполню я сам. А ты, Хосе, ступай на свой пост. И сторожи океан.

Хосе шел навстречу океану и с грустью думал: трудно человеку без бороды. Без нее нет настоящего солдатского счастья. Ему ничего от жизни не надо, кроме бороды, которую можно отращивать до самого освобождения Гаваны! Бороду, хоть какую-нибудь!

Маленький адъютант

— Дай!

— Не дам!

— Ну дай же!

— Сказано, нет!

Заядлый курильщик Коно с утра выпрашивает сигареты. Хотя бы одну. Но Хосе, то ли озоруя, то ли рассердившись на него, отказывался уступить сигарету, хотя бы одну.

А повар Клаудио, которого командир Максимо оставил за старшего, не вмешивался в их спор. «Два повстанца как-нибудь поладят, — думал он. — На то они и товарищи по оружию».

Часа три назад, когда еще трудно было отличить вершины гор от очертаний туч, двадцать три бородача — барбудоса во главе с командиром Максимо начали свой поход в долину.

В лагере, почти на самой круче, остались трое: Клаудио (потому что он повар), Коно (потому что накануне был ранен в кисть руки) и маленький Хосе.

— Три повстанца — большая сила! — сказал командир Максимо, строго-настрого приказав Клаудио, как старшему, всеми силами оборонять повстанческий лагерь, если кто-нибудь в их отсутствие вздумает его атаковать. А это всегда может случиться на войне. — В полдень мы вернемся, — добавил Максимо. — И к этому же времени сюда должен прибыть Фидель…

— Сам Фидель? — невольно переходя на шепот, спросил Клаудио.

— Да, сам Фидель… Не уступай высоту никому, даже самому апостолу…

— Есть не отдавать гору никому, даже самому апостолу!

Ни малыш Хосе, ни Коно, этот бородатый ребенок, не слышали приказа командира, — вот почему они были так беззаботны и завели спор из-за пустяков.

Когда со стороны моря подул сильный ветер и солнце разогнало туман, Клаудио немного успокоился. Видимость улучшилась, и намного уменьшилась опасность внезапного налета.

Повар сидел за безобразно искривленным стволом цейбы, обладающей магической силой — это же известно любой старушке, — внимательно следил за лощиной, откуда можно было ожидать нападения. В то же время он следил за котлом. В нем сегодня варился самый жирный за всю историю отряда суп.

Клаудио не опасался за тыл: все хребты Сьерра-Маэстры были в руках повстанцев.

Иногда он еще поглядывал на небо. И вовсе не потому, что ожидал появления апостола, а потому, что очень уж не нравились ему тучи. Если грянет турбанада — страшный ливень с безумными грозами, нечего ждать добра тем, кто живет под открытым небом.

Клаудио не вмешивался в перебранку, которую затеяли из-за сигареты Коно и Хосе, но внимательно следил за ее ходом. «Черт возьми! — думал он. — Мужчина должен постоять за себя, даже не пуская в ход кривой нож или винтовку… Из Хосе выйдет настоящий мужчина. Он, кроме того, сын отряда…»

— Дело, как я вижу, кончится тем, что я отберу у тебя всю пачку, — пригрозил Коно.