Виктор Голявкин - Совесть Страница 4

— Я говорил.

— Говорил, — вздыхает папа. — Надо было как следует сказать, по-настоящему. — В голосе его звучит неуверенность, досада.

— Так, так… — Василь Васильевич смотрит на меня. — И ты, значит, поехал? Искать? Один в лес? Всё понятно… Пожалуй, ты прав… Ну, ложись-ка спать. Идём, — зовёт он папу.

Они уходят. В коридоре хлопает дверь.

— Что же ты так парня-то, — слышу я, как тихо, с укоризной говорит Василь Васильевич папе. Они проходят под окном. — Ведь он у тебя видишь какой… Парень-то молодец!..

Заглушая голоса, гулко скрипит под ногами промороженный снег.

Яков Ноевич Длуголенский

Два одинаковых велосипеда

Летом Женька жил на даче.

Вообще-то он предпочёл бы жить где-нибудь в другом месте, скажем, в пионерлагере, но мама говорила, что на даче воздух лучше, потому что, когда триста пионеров и школьников пройдут по территории лагеря, от пыли и гомона нечем становится дышать.

Кроме Женьки, на даче жили хозяева и артист Рымша, который глотал пинг-понговые шарики и вынимал их из Женькиного уха.

Рымша приезжал на дачу каждый понедельник — понедельник был у него выходной. И хотя в остальные дни комната Рымши была незанятой, Женьке всё равно казалось, что в ней сидит Рымша.

Однажды — это было в пятницу — Женька заглянул в комнату, зная наверняка, что Рымши нет, и — остолбенел: Рымша был! Рымша, одетый во всё чёрное, молился на электрический счётчик.

— Вы верите в бога? — оторопело спросил Женька.

— Нет, — ответил Рымша.

— Тогда… что же вы делаете?

— Молюсь.

Напуганный Женька попятился из комнаты. И пришёл в себя только дома, когда узнал от сестры, что Рымша — артист.

С тех пор он ходил за Рымшей, ожидая неизвестно чего.

Сегодня он встретил Рымшу у дома.

— Здравствуй, молодь! — сказал Рымша, разглядывая Женьку.

— Здравствуй!

— Ты куда идёшь?

— Домой.

— А я на речку. Хочешь покататься на велосипеде?

Женька хотел. Он уже совсем было сказал об этом Рымше, но вовремя вспомнил, что пора домой.

— Нет, спасибо, в другой раз… А то, знаешь…

— Знаю, — сказал Рымша и пошёл, размахивая полотенцем.

Иногда Женька говорил Рымше «вы», а иногда «ты», и Рымша на это совершенно не сердился.

В саду у клумбы стоял Рымшин велосипед. Одним плечом он упирался в дерево, другим — в крыльцо. Женька знал: если подразнить Рымшин велосипед как следует красной тряпкой, он наверняка выскочит из своей засады и бросится на Женьку…

У чудно́го артиста, который молится на электрический счётчик и умеет глотать пинг-понговые шарики, наверняка должен был быть чудной велосипед.

Совсем недавно точно такой велосипед Женька утопил в речке. До этого велосипед стоял на даче целый месяц, и мать каждый раз говорила о том, что пора бы этому велосипеду возвратиться к себе домой, но сестра поднимала брови — они у неё толстые, как беличий хвост — и говорила, что не поведёт этот велосипед к хозяину, хозяин должен прийти сам.

Хозяин не приходил.

А велосипеда уже не было.

Но об этом не хотелось вспоминать: Женька надеялся, что Игорь Петрович — приятель сестры и владелец велосипеда — ещё достанет свою машину со дна реки.

Женька вошёл в комнату.

За столом сидели мать, сестра и неизвестно откуда взявшийся Игорь Петрович.

У всех троих были кислые лица.

Но когда Женька вошёл в комнату, все трое, как по команде, улыбнулись, и он понял, что эти улыбки для него. Женька тоже выдавил из себя улыбку. Но ему было нехорошо.

— Здрасте, — сказал он.

— Здравствуй, — сказал Игорь Петрович.

— Вы приехали к нам…

— Игорь Петрович приехал за велосипедом, — сказала сестра.

— Вы приехали за велосипедом? — переспросил Женька.

— Да. Думаю, ты покатался на нём достаточно.

Тогда сказала мать:

— Что вы! Мы не разрешали ему кататься совсем! Он проехал на нём всего один раз до речки и вернулся обратно…

И хотя мать по незнанию говорила неправду, Женька, чтоб эта неправда звучала более убедительно, сказал:

— Да, это так…

— Но я вижу, ты не очень-то торопишься расстаться с моим велосипедом! — сказал Игорь Петрович и почти подмигнул. — А?

Это подмигивание почему-то обнадёжило Женьку.

Он сказал:

— Идёмте, я покажу вам…

Ему не хотелось говорить при всех о велосипеде. Он хотел говорить с Игорем Петровичем о велосипеде по-мужски: «Игорь Петрович, я буду собирать на пляже бутылки, но отработаю велосипед!»

— Я уже видел его, — сказал Игорь Петрович. — И не делай больших глаз. Он стоит у крыльца.

— Как тебе не стыдно! — сказала сестра Женьке. — Мы говорим, что ты катался всего раз, а ты…

Женька лихорадочно думал.

Ему было ясно, что сестра и Игорь Петрович не помирились.

Ему было ясно, что они меньше всего говорили здесь о велосипеде.

Ему было ясно, что велосипед им нужен для того, чтобы больше не говорить при Женьке о том, о чём они здесь говорили.

— Да, — сказал Женька, — я прокатился на нём до речки.

Велосипед Рымши стоял на том же месте.

Игорь Петрович внимательно осмотрел его.

— Что осматривать-то, — сказал Женька.

— Как тебе не стыдно, — сказала мать.

Велосипед Игоря Петровича давно покоился на дне реки. Он утонул, когда Женька с приятелями делали из него «водяную машину». Утонули понтоны, утонул велосипед, и Женька едва выплыл. Женька, когда выплывал, очень надеялся, что сестра помирится с Игорем Петровичем и тот на радостях всё простит.

— Крыло поцарапано, — сказал Игорь Петрович.

Женька промолчал. Ему было обидно за велосипед Рымши.

— Мы вам заплатим, — сказала мать.

Она вышла за Игорем Петровичем и Женькой и теперь наблюдала.

А сестра не вышла. Значит, они не помирятся.

— И сумочки с инструментами тоже нет…

Рымше они были не нужны. У Рымши всегда велосипед в порядке.

— Мы вам заплатим, — сказала мать.

Женька готов был принести сумочку — она лежала под матрацем, но боялся, что явится Рымша, и позор будет такой, что сестра больше не сможет ходить в институт.

«Воры!» — закричит Игорь Петрович. И пойдёт говорить об этом всем.

— Так-так, — сказал Игорь Петрович и повёл велосипед из сада.

Вот он сел в седло, вот уже заработал педалями.

— Он что, — облегчённо спросил Женька, — поедет в город на нём?

— Нет, — сказала мать, — до электрички.

— В электричку не пустят…

— Бог с ним! А тебе должно быть стыдно! Зачем ты ездил сейчас до реки?

— Стыдно…

— А теперь ты куда?

— Скоро буду…

Но Женька не надеялся, что скоро вернётся. Он шёл в милицию. Он шёл в милицию заявлять на себя.

На повороте ему встретился умытый Рымша. Он шёл, помахивая полотенцем, и что-то пел.

— Ты куда? — спросил его Рымша.

— Да так, — сказал Женька.

— А надолго? — спросил его Рымша.

— Не знаю.

Не очень-то скоро выпустят его из милиции…

— Ну, хорошо, — сказал Рымша. — Только не забудь, что сегодня мы смотрим загадочные картинки…

— Не забуду, — вздохнув, сказал Женька.

…В единственной комнате отделения милиции было пусто, и Женька очень удивился, так как думал увидеть здесь толпу жуликов, а рядом должны стоять вооружённые милиционеры, и на полкилометра вокруг всё должно пахнуть порохом.

— Ты куда, мальчик? — спросил Женьку младший лейтенант, который сидел за низенькой загородкой. На столе перед младшим лейтенантом лежала горка очиненных карандашей, а пепельница была набита стружкой.

— Я украл велосипед, — безнадёжно сказал Женька.

Младший лейтенант по инерции ещё продолжал очинивать последний карандаш, но потом вдруг остановился и сурово посмотрел на Женьку.

— Зачем ты это сделал?

Женька рассказал всё как было.

— Всё это хорошо, мальчик, — подумав, сказал младший лейтенант, — то есть плохо… Но сначала должно поступить заявление от потерпевшего…

— От Рымши?

— От него.

— Ладно, — сказал Женька, — я ему скажу, чтобы он написал заявление…

— Скажи, скажи, — обрадовался младший лейтенант. — Всё это, конечно, формальность, но иначе нельзя… Вдруг ты придумал…

— Я не придумал, — грустно сказал Женька.

— Я тебе верю, — успокоил младший лейтенант. — Но только пусть он напишет заявление.

Женька нашёл Рымшу, который ходил по саду, разыскивая свой велосипед.

— Женька, — сказал Рымша, — я ищу свой велосипед. Я могу поклясться, что оставил его час назад у клумбы!..

— Да, Сергей Борисович, вы оставили его у клумбы, но я, Сергей Борисович, отдал ваш велосипед…

— И надолго ты его отдал? — озабоченно спросил Рымша.

— Навсегда, наверное, — сказал Женька. — На вашем велосипеде уехал Игорь Петрович, и я не думаю, что он его вернёт…