Михаил Смёрдов - Флажок над радиатором Страница 4

Только спустя час он выехал с элеватора. Колька ему встретился километрах в десяти от райцентра. Он уже делал второй рейс. Поравнявшись, Колька расплылся в довольной улыбке и приветливо помахал рукой. Митя сердито сдвинул брови и отвернулся.

Поздно вечером, окончив работу, Митя поставил в гараж машину и, усталый, направился в конторку механика, чтобы сдать путевой лист. В конторке толпились шоферы, пахло махоркой, бензином. Табельщица Валя старательно выводила цифры на доске показателей. Митя передал механику путевой лист и стал ждать. Когда Валя заполнила последнюю графу, против номера своей машины Митя увидел цифру, которая была меньше всех. Не говоря ни слова, мальчик почти бегом выскочил из конторки и скоро вернулся с маленьким флажком в руках.

— Вот. Не достоин я, — сказал Митя и бережно положил флажок на стол механика.

Тот удивленно поверх толстых роговых очков взглянул на подростка, затем быстро кинул взгляд на доску показателей и понимающе опустил веки. В конторке стояла тишина. Пожилые шоферы хмуро, исподлобья смотрели на подростка. Один Колька злорадно улыбался.

На следующий день больницу Митя проезжал без сигнала.

10

В это утро Митина машина у весов оказалась первой. Чуть занимался рассвет и серебристо-синие звезды нехотя уступали свое место оранжевым отблескам еще не видимого за горизонтом солнца. Где-то вдали гудели моторы — это шли на элеватор грузовики. На подъездных путях пыхтел маневровый паровоз.

Заспанная лаборантка вышла из конторки и, недовольно косясь на водителя, подошла к машине. Митя открыл дверцу. Приблизившись, женщина увидела за рулем мальчика, и взгляд ее потеплел.

— А-а, шафрановский страдалец… Ну-ну, что привез? Давай опробуем. Сырое, поди.

— Где там сырое! Дождей-то уж сколько не было…

— Посмотрим. Может быть, незрелое.

Она взяла пробу и ушла.

Митя приник лицом к баранке, задумался. Не заметил, как задремал.

Разбудил его резкий сигнал. Он открыл дверцу кабины и, протирая глаза, спрыгнул на землю. Позади стоял грузовик. Митя взглянул на номер, и руки сжались в кулаки. Подошедший грузовик заглох.

— А-а, утро доброе, шоферила! — Колька подошел к Мите и, как равному, протянул ему руку.

Митя, будто не видя ее, приоткрыл дверцу своей кабины и влез на сиденье.

— Ишь ты! — Колька поставил ногу на подножку крыла. Митя захлопнул дверцу и поднял боковое стекло.

Колька отошел в сторону и, не найдя, что сказать, стал насвистывать что-то «стильное». Но быстро оборвал свист и угрюмо буркнул:

— Ну, подожди, шоферила…

К элеватору подходили машины.

11

Был полдень, Митя отъехал от ссыпного пункта и свернул в улицу, выходящую на проселочное шоссе. Здесь на углу, в маленьком зеленоватом особняке, размещалась чайная. Возле нее, выстроившись в ряд у обочины дороги, стояло с десяток машин. На крылечке, громко разговаривая, толпились шоферы. Мальчик хотел проехать мимо, но от толпы вдруг отделился Колька и, выбежав на середину дороги, преградил путь.

— Здорово, шоферила! — весело приветствовал он. — Сегодня мы с тобой еще не виделись. Заводи вот туда машину, ставь в рядок. Пойдем пообедаем. Так и быть, хоть ты и косишься на меня, а столешник я тебе поставлю.

— Еще чего. Пей уж сам, а я непьющий.

— То есть как непьющий? — искренне удивился Колька. — Шоферов непьющих не бывает. Раз уж записался в нашу братию — действуй по-нашему. — Он тряхнул кулаком и оглянулся на дверь чайной. Кое-кто из молодых шоферов одобрительно кивал головой.

Митя растерялся.

— Я на току обедаю. Мне мама молока дает с собой и хлеба, — словно оправдываясь, сказал он и указал на бутылку, заткнутую бумажной пробкой.

— Хе-хе-хе, да ты, я вижу, сосунок. А еще в шоферы записался. Погоди, я в аптеку сбегаю, соску тебе куплю. Так-то сподручней будет.

Колька сделал движение назад, и в ту же секунду на его плечо легла тяжелая ладонь колхозного шофера Михаила Семеновича Шоферского.

— Ты чего это над парнишкой измываешься? Умен больно? Тебе за ним ещё тягаться надо. Отойди от машины и не смущай мальчишку. А ты, сынок, меньше с ним разговаривай. Делаешь свое дело — и делай.

— Так ведь он…

— Держись ближе к старым шоферам… Мы ведь тебя, можно сказать, сыном Ивана Васильевича считаем. Он шофер первоклассный. Нам, старикам, и то у него есть чему поучиться. Понял? А сейчас правь за мной.

Михаил Семенович сделал обгон, и Митя, пристроившись в хвост, показал обескураженному Николаю язык.

В школе прозвенел звонок. Веселая ребятня высыпала на лужайку. По дороге из райцентра идут две машины: впереди — Михаила Семеновича, сзади — Мити.

— Дяденька, подвези. Митя, остановись!

Митя притормаживает, и ребята гурьбой запрыгивают в кузов.

Галя Муренкова, не спрашивая разрешения, открывает с правой стороны дверцу кабины и поудобней усаживается на сидении. Митя включает скорость, опускает педаль сцепления, и машина плавно трогается с места.

12

Сегодня Митя проезжал село, когда занятия первой смены в школе еще не кончились. Порожняком на предельной скорости он ехал по селу, торопясь скорее на ток. Вдруг из-за угла наперерез машине выбежало несколько мальчишек. Митя притормозил, чтобы ненароком кого-нибудь не задавить. На подножку машины вскочил брат Кольки, Васька Филин, прозванный так за большие навыкате глаза и длинный крючковатый нос. Он открыл дверцу и, ставя ногу на полик, тоном, не допускающим возражений, скомандовал:

— А ну-ка, двигайся! Я баранку покручу…

Но Митя не спешил выполнять его распоряжение. Он спокойно включил скорость и стал медленно опускать педаль сцепления. Васькины дружки сгрудились возле автомобиля, преграждая ему путь.

— Слезь с подножки. И вы там сойдите с дороги, чтобы под колёса не угодить. А если прокатиться желаете, полезайте в кузов, — наконец, спокойно сказал Митя, полегоньку нажимая кнопку акселератора.

Васька, не последний шарлатан и первый заводила деревенских озорников, привыкший к беспрекословному повиновению со стороны сверстников, был обескуражен таким ответом Митяя.

— Ты что? Еще разговариваешь?! А ну-ка, делай, что тебе говорят. А то… — Он угрожающе придвинул свое лицо вровень к Митиному и внушительно показал кулак. Но на Митю и это не подействовало. Он спокойно на малой скорости продолжал вести грузовик, заставляя тем самым отступать окруживших машину Васькиных дружков.

— Закрой дверцу, тебе сказано, — хладнокровно бросил он в лицо Ваське. Но тот ухватился за рулевое колесо и потянул его на себя. Машина покорно стала сползать к кювету.

— Ах так! — Митя выключил зажигание и положил ключ в карман. Мотор заглох. — Садись крути. А за задержку машины и простой председатель у твоего отца из трудодней вычтет.

— А хохотать не будешь? Дай-ка сюда ключ от зажигания.

— Сейчас. Тороплюсь, аж вспотел.

Митя открыл правую дверцу, вылез из кабины, приподнял конец сидения, достал резиновое ведерко и пошел к колодцу за водой, чтобы, пользуясь вынужденной остановкой, залить в радиатор.

Возвращаясь к машине, он увидел, как из-за угла с проселка вывернулся Колькин грузовик. Машина быстро приближалась. Пока Митя заливал в радиатор, Колька с ветерком промчался мимо и остановился. Васька тотчас же спрыгнул с подножки и, обозвав Митю обидным словом, вразвалку направился к брату. Его дружки последовали за ним. Митя спрятал ведерко под сидение, включил зажигание и нажал на кнопку стартера. Мотор взревел, но поехать сразу не пришлось: Колька так поставил свой грузовик, что объезд грозил завершиться кюветом. На Митины сигналы Колька не обращал внимания. Он с важностью раскурил папиросу, вылез из кабины и, облокотившись на крыло, о чем-то заговорил с подошедшим к нему братишкой. Пришлось ждать. А Колька не спешил. Да и зачем было спешить, если он в, эту минуту чувствовал себя хозяином положения. У Мити накипало на сердце. В бессильной злобе он кусал губы и сигналил, сигналил.

Наконец Колька докурил папиросу, потушил ее о толстую подошву башмака, о чем-то еще перемигиваясь, поговорил с ребятами, завел трехтонку и не спеша покатил к току. Митя тронулся за ним. Мальчишки к грузовику больше не подходили. Они стояли у обочины дороги и ехидно улыбались. Васька из-под полы показывал кулак.

Вечером, когда Митя зашел в конторку механика сдать путевой лист, Колька его отвел в сторону.

— Ну, что, сосунок, доказал? — едко спросил он, стрельнув глазами в сторону доски показателей, где Митина фамилия стояла позади Колькиной. — Погоди, то ли еще будет. Мы тебе так нафасоним, что на всю жизнь запомнишь. А пикнешь — труба. Это я тебе говорю, Колька… — От Николая несло водкой.

И опять на следующий день больницу нужно было проезжать без сигнала.