Екатерина Неволина - Простая магия любви Страница 5

Вся компания уходила прочь.

«Ну и скатертью дорога!» – отчего-то разозлилась девушка.

Еще недавно волшебное озеро окончательно потеряло свою прелесть. Теперь взгляд отмечал только недостатки: вон под ногами валяется пустая сигаретная пачка, а на противоположном берегу, поросшем густым камышом, видно, образовалось болото, и оттуда заливисто квакают лягушки.

Подняв с земли камешек, Аня запустила туда, однако зеленые певцы приняли этот признак зрительского неудовольствия совершенно равнодушно, и концерт продолжился.

«Хватит с меня сельской экзотики! Пора домой!» – решила Аня.

О, в этот жаркий летний день она как нельзя лучше чувствовала собственное одиночество и исключительность. Такие, как она, никогда не вписывались в общество. Их гнали и отправляли в ссылки, но они лишь смеялись над своими преследователями. И торжествовали в веках.

Девушка спустилась к воде – так, что в озеро осыпался целый град мелких камешков, и черной тенью заскользила по берегу, направляясь к дому.

Обед тетя Саша приготовила действительно щедрый. Тут был и борщ, и тушеное мясо, и пирожки с картошкой и грибами, уже немного остывшие, но тем не менее аппетитно-румяные и пахнущие так соблазнительно, что Аня едва удержалась от того, чтобы наброситься на них. Мучное, как известно, катастрофически вредно для фигуры. Нет, Аня-то вовсе не была полной, но как знать, во что превратишься, если станешь злоупотреблять пирожками и булочками. Это только в школе говорят, будто самое важное в человеке – духовная красота. А на деле все совершенно по-другому. Кто станет разглядывать твою прекрасную душу, если ты сама выглядишь, как булочка, или на лице постыдно алеют прыщи? Тот же Ромео ни за что не взглянул бы второй раз в сторону Джульетты, будь та на несколько размеров крупнее. Вон и подруга Ленка – слишком незаметная и невыразительная, бледная, никак не может найти себе кавалера. Мальчишки ее в упор не замечают. Хочешь производить впечатление – так изволь быть яркой или соответствовать общепринятым стандартам красоты. А лучше – и то, и другое сразу. Аня с трепетом относилась к собственному имиджу и просто не могла позволить себе поправиться.

– Совсем ничего не ешь, – вздохнула тетя Саша, пока Аня уныло сидела над борщом, вылавливая из него кусочки мяса и переливая жижу ложкой. – Стала тощая, как кошка на крыше.

Сравнение неожиданно польстило Ане. Она так и представила черную кошку на сверкающей серебром крыше: грациозную, медленно переступающую длинными бархатистыми лапками.

– А может, я была кошкой в прошлой жизни, – предположила девушка. Она хорошо знала: кошки – как раз подходящие животные для ведьм, не то что глупые вздорные собаки.

– Какая же ты выдумщица! – улыбнулась тетя. – Хорошо, если кошкой. А то вдруг дождевым червем или, скажем, улиткой.

Аня передернулась и отодвинула от себя полупустую тарелку.

– Это исключено, – ответила она быстро. – Такими тварями становятся только те, у кого испорчена карма.

– Что-что испорчено?

– Карма... Ну... нечто наподобие судьбы. Если человек совершал всякие неправедные поступки, то при перерождении может воплотиться во что-нибудь ужасное, – объяснила девушка, сглатывая слюну (пирожки все-таки пахли, так и соблазняя на один из абсолютно неправедных поступков).

– Ага! – обрадовалась тетя. – Это как в песне Высоцкого: «А если глуп, как дерево, родишься баобабом...» Так вот, доедай свой обед, который я, заметим, сделала специально для тебя, иначе будешь в следующей жизни голубем или воробьем – уж они-то ценят каждую брошенную им крошку, – нелогично завершила она и ушла в комнату.

Доковыряв обед и все-таки не удержавшись от пирожка (один-единственный – разве с этого потолстеешь?!), Аня взяла книгу и вышла во двор.

Там, в тени густого дерева, висели качели. Девушка села на них и приступила к чтению.

Правда, читалось сегодня не очень. Ее все время что-то отвлекало: то курица, пролезшая во двор в прорытый под сеткой лаз и с любопытством выклевывавшая что-то из земли, то солнечный лучик, игриво скользящий по щеке или, и того хуже, слепящий солнечным зайчиком, брошенным от блестящей водопроводной трубы. И пока Аня так сидела – то заглядывая в книгу, то вновь отводя от нее глаза, у калитки появилась светловолосая девушка. Та самая, которую Аня видела сегодня у озера.

Глава 4

Приглашение, от которого отказываются

—Ты Аня, правильно? – спросила блондинка, разглядывая девушку из-под длинной челки, падающей на лицо с такой дивной небрежностью, что становилось ясно: чтобы уложить ее, потребовалось немало времени и терпения.

Теперь и Аня узнала свою нежданную гостью. Когда-то их было не растащить по домам, а теперь, встретив на улице бывшую подружку, Аня ее и не признала.

Таня изменилась. Выросла и, как приходилось признать, похорошела. В детстве она напоминала пучеглазого нелепого лягушонка, но, надо же, время пошло ей на пользу. Хотя, если приглядеться, черты остались прежними, лишь несколько сгладились, стали более мягкими и женственными.

– Да, привет. Ты – Таня, – Аня встала с печально всхлипнувших качелей и подошла к ограде.

– Ты теперь жгучая брюнетка, – усмехнулась бывшая подруга, – когда я увидела тебя там, у озера, то даже не узнала.

– Ты тоже уже не такая, как в одиннадцать...

Они помолчали. Разговор зашел в тупик.

– И надолго сюда? – нарушила неловкое молчание Таня, чертя что-то на земле сандалией.

– Родители считают, месяца на два. Но мы еще посмотрим...

Аня хотела расспросить знакомую о компании, в которой та была, но удержалась: проявлять любопытство показалось ей ниже собственного достоинства. Негоже просить об одолжении. Это Таня должна представить ей своих друзей, а она решит, стоит ли с ними общаться.

– Здесь неплохо, – произнесла меж тем Таня, словно услышав Анины мысли, – компания подобралась хорошая. Вместе ходим на озеро, музыку слушаем. А у Лешки, представляешь, есть мотоцикл. Он тебя покатает, если ты ему понравишься.

Аня почувствовала, что ее щеки заливает румянец.

«Готова спорить, что Лешка с мотоциклом – самый страшный из парней. Они всегда больше других понтуются, чтобы хоть так завоевать внимание девчонок. Скорее всего, толстяк или рыжий», – подумала Аня и презрительно пожала плечами.

– Подумаешь, велика ценность – мотоцикл, – протянула она, отворачиваясь и проводя наманикюренным пальчиком по металлической сетке так, что та тихонько тренькнула. – Будто я на мотоциклах не каталась.

Аня никогда не каталась на мотоцикле, разве что однажды на скутере, но вовсе не собиралась признаваться в этом. Подумаешь тоже, деревенская роскошь! Какой-нибудь старый-престарый драндулет, способный произвести впечатление только на неискушенных детей природы, имеющих дело лишь с лошадями да коровами.

– Ну как хочешь, – легко согласилась Таня, – я пойду, обещала еще маме в огородных работах помочь. Вечером мы собираемся на развилке, у памятника. Будет настроение – приходи.

После того как приятельница ушла, Аня опять села на качели, но уже и не пыталась читать. Заложив страницу травинкой, она прикрыла глаза, размышляя.

Если она придет сегодня к месту сбора, то окажется на положении новичка и ей самой придется делать какие-то шаги к сближению. Но есть и другой путь: заинтриговать ребят, показать, что она – не такая, как все, совершенно особенная и таинственная. Тогда они будут крутиться вокруг нее и прилагать усилия для знакомства. Такой расклад Аня считала правильным и весьма для себя выгодным. «Решено, – сообщила она наклонившемуся над ней бледно-голубому небу, – пусть они подбирают ко мне ключик, и посмотрим, что будет дальше».

Приняв это стратегически важное решение, девушка со скуки принялась наблюдать за деревенской улицей. Ее нельзя было назвать оживленной, но как раз сейчас на ней разворачивалось странное действо.

По дороге шла старуха. Очень примечательная, на Анин взгляд. Худая, как сухая былинка, с темной от загара сморщенной кожей. Из-под черного платка выбивалось несколько седых прядей. Старухе было лет, наверное, под сто, и тем не менее шагала она решительно и бодро. Было в ее маленькой сухонькой фигуре что-то особенное, энергичное, словно внутри ее работал не знающий износа вечный двигатель.

Но самое интересное случилось, когда старуха поравнялась с женщиной, несущей ведро воды от родника. Произошло это как раз напротив места, где сидела Аня, поэтому девушка смогла рассмотреть сцену в деталях.

Занятая какими-то мыслями, женщина с ведром долгое время не замечала, кто идет ей навстречу, а поравнявшись со старухой, вдруг отскочила, выплеснув часть воды в дорожную пыль, и торопливо перекрестилась.

Старуха хмыкнула и прошипела что-то, выставив в направлении прохожей два согнутых корявых пальца.

– Чур меня, чур! – скороговоркой проговорила та и заспешила дальше.