Екатерина Неволина - Простая магия любви Страница 6

Старуха хмыкнула и прошипела что-то, выставив в направлении прохожей два согнутых корявых пальца.

– Чур меня, чур! – скороговоркой проговорила та и заспешила дальше.

А старуха вдруг взглянула на Аню, и девушка невольно вздрогнула, увидев ее бледно-голубые, словно выцветшие, но не потерявшие ястребиной остроты глаза. Ей показалось, что сейчас старуха шагнет к ней и что-то скажет. Скрытый в глубоких морщинах рот и вправду приоткрылся. Сердце тревожно застучало.

– Аня! Иди-ка сюда! – окликнула тут с крыльца тетя Саша.

Девушка и не заметила, когда тетя вышла из дома.

Она вновь оглянулась на старуху, но та уже как ни в чем не бывало так же бодро шагала прочь.

– Кто это? – спросила Аня, подходя к тете.

Та нахмурилась:

– А ты не помнишь? Это же баба Фая. Она на краю деревни живет, вы еще камни в ее забор бросали.

Аня действительно припоминала, хотя это было так давно, что уже почти позабылось: и детские страхи, и колотящееся от волнения сердце, и старуха, грозящая суковатой палкой... Кажется, тогда она была точь-в-точь такой же старой и скрюченной, как и сейчас.

– Она же ведьма? Правильно? – спросила девушка.

Тетя задумалась.

– А кто его знает, – произнесла она, покачивая головой. – Здесь ее боятся. Местные говорят, будто она скорее по темной части: порчу на людей или на скот навести, семью рассорить. Вот сосед уверяет, будто она у него собаку убила за то, что та на нее тявкала. Мол, только сказала: «Чтоб ты сдохла», а к вечеру он видит, пес и впрямь околел... Но это, конечно, ерунда, пустые слухи, – опомнилась она, видя, с каким напряженным вниманием племянница ловит каждое слово.

– А вы не верите в колдовство, тетя Саша? – поинтересовалась Аня.

Тетя осторожно погладила нагретую солнцем стену дома.

– Кто ж его знает... Феи, волшебники, Гендельфы всякие – это, конечно, сказки. Но злые пожелания иногда и вправду могут воплощаться, отравляя вокруг себя даже воздух. И старуха эта, баба Фая, – всякий раз, как посмотрю на нее, мурашки по телу. Что-то определенно в этом есть...

Когда наступил вечер, Аня едва сдерживала беспокойство. Она нарочно ушла в комнату и приняла твердое решение не высовывать на улицу даже кончик носа.

«Вот сейчас вся компания собралась, а Таня рассказывает о том, что встретила меня», – думала девушка, слоняясь от окна к столу.

В конце концов, когда большая стрелка на стенных часах переползла отметку десять, Аня не выдержала и вышла из дома.

В сгущающихся сумерках она проскользнула мимо темных силуэтов кустов в калитку и двинулась по направлению к памятнику. Девушка шла, стараясь держаться в тени, у обочины дороги. Вскоре до нее донеслась громкая музыка и смех.

Аня остановилась и прислушалась. Различить, о чем говорили, не представлялось возможным. Голоса, отчасти заглушенные музыкой, сливались в нестройный шум. В темноте были видны темные силуэты и одинокие, как бродячие звезды, огоньки сигарет.

Потом плеер выключили, и забренчала гитара. Мальчишеский голос сначала неуверенно, а затем все более и более увлеченно запел незнакомую Ане песню:

«Ты веришь запаху трав,Я – стуку в дверь.Но разве важно, кем были мыИ кто мы теперь.Ведь в этой игре решать не намИ не нам назначать масть,Но, мне кажется, стоит встать,Даже если придется упасть».

С каждой строкой голос крепчал, набирал силу. Аня не слишком любила русские песни – куда привычнее тот же «HIM», однако песня словно заворожила ее, пробуждая в груди странное чувство, и девушке так хотелось шагнуть туда, к ребятам. Еще год назад она, не задумываясь, поступила бы именно так... Но сейчас... Вцепившись в случайную ветку, Аня стояла у обочины дороги, понимая, что не может сделать ни шага: ни вперед, ни назад.

Вдруг от компании отделились двое парней и двинулись в ее сторону. Аня испуганно отступила, и, как назло, кусты оказались ближе, чем предполагала девушка. Ветки громко затрещали, а сама Аня споткнулась и едва не упала.

– Эй, кто там? – спросил голос, и бледный свет фонарика метнулся к ней.

Быть застуканной за подглядыванием – это уж слишком! Вынести такой позор Аня не могла и бегом бросилась прочь.

– Давай наперерез! Загоняй! – закричали вслед, и за спиной послышался топот бегущих ног.

Аня неслась во весь опор. В голове словно висела завеса тумана. Единственное, что она успела сообразить: ни в коем случае нельзя вбегать в свою калитку.

Проскочив мимо между заборами, девушка пробежала дальше и нырнула в заросли высокой травы.

Погоня была уже рядом.

– Где он?

– Убежал, кажется.

– А это он или она?

– Не знаю, не разглядел. Пойдемте, что ли, нечего здесь ловить. Темно, – перекликались преследователи.

Парни ушли, а Аня вылезла из своего убежища, с облегчением переводя дыхание.

Она была ужасно на себя зла: едва не попалась. По собственной глупости! Надо же, словно первоклашка, с робостью и любопытством наблюдающая за играющими детьми, никак не решаясь подойти к ним. Как хорошо, что все-таки удалось убежать и ее не разглядели. Спасибо сумраку, темной одежде и черным волосам.

Аня без приключений пробралась к своему дому.

– Что так рано? – удивился дядя, отрываясь от своей газеты. – Здесь молодежь по полночи гуляет.

– Что-то случилось? – забеспокоилась тетя, откладывая вышивание – пышные розовые цветы по черному фону.

– Все в полном порядке, просто я уже нагулялась, – успокоила девушка. – Можно я спать пойду?

– Конечно, иди. Я тебе уже постелила. В той же комнате, что и раньше, на втором этаже.

Тетя снова взялась за иголку, и Аня подумала, что, в сущности, они с дядей не так уж плохи: не надоедают вопросами, не лезут не в свое дело...

Лестница тихо поскрипывала под ногами. Поднявшись на второй этаж, Аня замерла у входа, вдыхая слабый запах дерева. Вся комната была обита узенькими реечками, отчего в ней создавалась особая, ни с чем не сравнимая атмосфера. Мебели здесь почти не было – кровать с металлической сеткой, маленький прикроватный столик, на котором стояла большая лампа под темно-красным абажуром с похожими на сосульки висюльками, да старое кресло-качалка с полинявшей обивкой, на которое был накинут красный шерстяной плед.

Вместо шкафа в углу комнаты, за желто-красной занавеской, были прибиты несколько полочек и палка, на которой висели вешалки с Аниной одеждой. Здесь же стояла дорожная сумка.

Все очень скромно, но вместе с тем отчего-то мило и уютно.

Девушка спустилась по лестнице, чтобы умыться, затем вернулась к себе, разделась и легла на кровать. Спать не хотелось, и Аня, словно цветные открытки, перебирала в памяти события последнего времени. Было тихо. В комнату сквозь полузашторенное окно заглядывал кусочек любопытной луны, бросая бледный отблеск на подоконник.

Пели птицы. Казалось, вся комната заполнилась их звонкими голосами и яркими лучами солнца. Аня приподнялась на кровати. Оказывается, вчера она, совершенно незаметно для себя, заснула.

Птичий гомон и яркие краски, заливавшие спальню, – все это было настолько настоящим, живым, сочным, что показалось нереальным. В Москве такого не бывает. Будто на экране вдруг добавили резкость и до предела вывернули регулятор громкости.

Валяться в постели не хотелось, хотя в городе Аня в выходные легко могла проспать до самого полудня. Она откинула простынку, заменявшую ей одеяло, свесила ноги на пол и с удовольствием ощутила босыми ступнями теплый, нагретый солнцем деревянный пол.

Девушка сладко потянулась и, открыв пошире окно, высунулась в сад. На улице тоже было самое настоящее буйство красок: ярко-голубое небо, темная зелень листвы яблонь и вишен, мягкая, насыщенная зелень травы. По саду носились какие-то птицы.

Все вчерашние заботы вдруг показались Ане вздорными. Она подошла к занавеске, отделяющей ее импровизированную гардеробную, выбрала длинную, почти до колен, белую футболку без рисунка и, надев ее, спустилась в гостиную.

– Доброе утро, – поздоровалась она с тетей Сашей и дядей Игорем, которые уже сидели за накрытым к завтраку столом.

– Вот хорошо, что ты проснулась! – обрадовалась тетя. – Давай с нами.

Аня умылась и тоже села за стол.

– Игорь обещал подправить скамейку у дома. Поможешь? – спросила тетя, наливая племяннице кофе.

Девушка кивнула.

После завтрака они отправились в сад. Работа неожиданно увлекла Аню, тем более ничего сложного от нее не требовалось: замерять размер досок, придерживать их, подавать дяде то молоток, то гвозди. Делать что-то своими руками и видеть результат своих трудов было приятно. Она погрузилась в работу, ничего не замечая вокруг. Вдруг послышался рев мотоцикла, замерший буквально в нескольких шагах от девушки. Аня подняла голову и увидела того длинноволосого парня, на которого обратила внимание еще на озере.

«Так вот кто Леша! – догадалась она. – Такому, чтобы привлечь девушек, и мотоцикл не нужен!» А меж тем его мотоцикл заслуживал отдельного внимания. Когда Таня упомянула, что у одного из парней есть мотоцикл, Аня тут же представила что-то старое, облезлое и распространяющее всюду отвратительный запах бензина. Однако перед ней стоял совершенно новенький, матово блестящий мотоцикл, очень узкий и хищный на вид, с черной отделкой и гордой надписью «Honda» на бензобаке.