Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич Страница 6

Красный и злой, Иордан пытался царапаться и щипаться, но бесполезно: ему пришлось все-таки проделать всю дорогу. Добравшись до Илийки, он рванул его за руку и толкнул к стене. Но Илийке нравилась всякая игра, и этот путь он проделал с удовольствием, заливаясь смехом, когда ему удавалось по дороге придавить кого-нибудь или дать хороший щелчок.

— Я тебе не прощу, не думай. Ты еще пожалеешь, — отряхивая тонким платком пыль с колен, зло проговорил Иордан, когда они входили в класс после звонка.

— Чего не простишь? — удивился Илийка.

— Ты нарочно с копытами подстроил. — Иордан вынул расческу и, подув на нее, стал старательно приглаживать блестящие каштановые волосы. — Ну, ничего, мы еще поговорим.

Илийке не хотелось возражать. Вышло бы, что он оправдывается. Вообще с Иорданом не стоит связываться. Он всегда повернет дело так, что все вокруг виноваты, а он один прав. Илийка решил попросту не обращать на него внимания.

Однако избежать столкновения с Иорданом ему не удалось. Когда Илийка вернулся домой, мать сказала, что нужно пойти к госпоже Думитриу, взять вязанку сухого камыша, обещанную за недавнюю стирку.

— Я не пойду к ним, мама, — мрачно проговорил сын.

— Хорошо, поешь сначала. — Поставив на стол миску с мамалыгой, мать села к окну латать рубаху.

Илийка мог бы съесть целую миску, но он мужественно отодвинул от себя еду. Четыре ломтя еще осталось для матери и Мариоры.

— Ты уже сыт? — удивилась Ануца.

— Да, мама. Это тебе и Мариоре.

— Я уже поела, возьми еще.

— Ты всегда «уже поела». Почему ты с нами не садишься за стол? Знаю, нам оставляешь.

— Не говори глупостей. Я все делю поровну. — И Ануца стала сосредоточенно вдергивать нитку в иголку. — Так ты пойдешь за камышом?

— Давай я тебе помогу, — предложил сын, делая вид, что не слышит ее вопроса, и присел на скамью рядом.

— Почему ты не хочешь идти к Думитриу?

Илийка насупился и рассказал о случае на уроке.

— Не ссорься, сынок, с Иорданом. Уступай. Пойди помирись и попроси камыш.

— Я не пойду… просить… — угрюмо ответил Илийка.

— Пойдешь! — рассердилась Ануца. — Я по губам тебе надаю, слышишь? Иди сейчас же.

— Не пойду, — упрямо повторил он и, нагнув голову, тихо добавил: — Я не хочу у них… просить.

Ануца хорошо знала, что силой Илийку идти не заставишь. Ох, нелегко ему будет жить, нелегко…

Она сидела, сгорбившись, глядя в одну точку. Илийке стало не по себе. Он заерзал на скамье, Ануца не оборачивалась. Илийка осторожно коснулся рукава ее грубого платья, потом потерся лицом об острое и теплое плечо. Мать обняла его и поцеловала в лоб. Сын еще крепче прижался к ней.

— Я постараюсь не сердить тебя, — сказал он совсем тихо.

— Постарайся, сынок, постарайся. — Ануца пригладила его густые курчавые волосы. — Ты должен быть самым покорным и примерным, если хочешь, чтоб тебя терпели. — И, немного помолчав, добавила: — Ну, иди…

Илийка медленно поднялся. Он готов был замерзать, умирать с голоду — только бы не просить ничего у этих господ; мог бы все вытерпеть, но только не укоры матери… Вздохнув, мальчик взял шапку и вышел.

На улице потеплело. Шел снег. Он падал крупными хлопьями и уже покрыл, будто белой чистой овечьей шерстью, старый потемневший снег на дорогах и крышах домов. Деревья сделались пушистыми, густыми. Они уже не скрипели от ветра, а стояли прямые, нарядные. Улица, опрятная, чистая, казалась шире.

Снег сразу же облепил куртку. Согнув руку в локте, Илийка с удовольствием рассматривал узорчатые звездочки. Не верилось, что они вот так сами по себе сделались. Нарочно ни за что так не вырежешь.

Выглянуло солнце. Снег на крыше вспыхнул, заискрился, даже дым из трубы казался золотистым. Хорошо бы нарисовать вот такую зиму. И дым, и снежинки… А потом отвезти картину в подарок туда, куда они собирались с Михаем. Только он уже не успеет нарисовать, да и красок нет… Теперь, когда знаешь, что отец в России, нельзя откладывать побег.

А вот и дом Думитриу, большой, каменный, в два этажа. Чтобы попасть в него с черного хода, надо пройти двор. Кухарка ничего не знала про камыш и пошла справиться у госпожи Думитриу. Мать Иордана вышла в кухню. Она была совсем круглая и низенькая, такая низенькая, что длинный шелковый халат путался у нее под ногами, казалось, она вот-вот упадет.

— Ну как, вызывали сегодня Иордана? — начала она разговор, пока служанка ходила за камышом.

— Вызывали, — нехотя ответил Илийка.

— Он хорошо отвечал? — И, не дождавшись ответа, закатила глаза и сказала: — Он очень способный и хороший, мой Иордан. Мы столько делаем для вас… Ты должен быть благодарен Иордану.

Илийка переминался с ноги на ногу, посматривал на дверь и облегченно вздохнул, когда кухарка позвала его. Но мадам Думитриу тоже вышла во двор.

— Возьми ту, — сказала она, указывая на меньшую вязанку и изображая на лице улыбку. — Вам на целую неделю хватит.

Илийка упорно смотрел под ноги. Тогда мадам Думитриу, запахивая халат, повернулась к кухарке:

— Ни в чем не могу отказать людям, каждому готова помочь. — Она умиленно подняла глаза к небу.

Мать Иордана говорила и говорила, растягивая слова, будто любовалась ими.

Но Илийка ее больше не слушал и взвалил на плечи камыш.

На углу он едва не столкнулся с Иорданом, который не торопясь шел навстречу. Щеки его раскраснелись от мороза, порозовел даже маленький тонкий нос. В своей каракулевой шапке он был очень похож на девочку.

— Хорошо, что мы встретились. Давай теперь закончим наш разговор, — развязно сказал Иордан и преградил дорогу Илийке. — Как ты посмел мне наврать в задаче?

— Я не нарочно, ты это знаешь, — ответил Илийка. — Я просто не расслышал, о чем ты спрашивал.

— Врешь! Все врешь! Скажу Ануце и она тебя отколотит.

— Меня мама не бьет, — презрительно ответил Илийка. — А врал учителю ты, а не я.

— Не бьет? Да если я прикажу…

— Прикажешь?! Ты?!.. Уйди с дороги!

Но Думитриу разошелся:

— Что захочу, то и прикажу. Твоя мать — паша прислуга.

— Мама не прислуга, — угрюмо ответил Илийка, подавляя гнев.

— Прислуга, самая настоящая прислуга, хуже нашей кухарки, она даже лестницу моет. Прислуга!

— Замолчи, — очень тихо проговорил Илийка, делая шаг к Иордану.

— Мой отец хозяин завода, а твой? Где твой отец? Не знаешь? В тюрьме, как вор…

Не помня себя, Илийка размахнулся и изо всей силы ударил Иордана по щеке.

— Как ты посмел,