Аркадий Минчковский - Старик прячется в тень Страница 7

— Иван Саввич, вот это компания!.. Когда прибыли?

Чикильдеев взял тарелку с недоеденным раком и направился через весь ресторан, позабыв даже поблагодарить студента. Человек в светлом костюме привстал и подал руку крутовскому художнику.

Юркий старичок принес пахнущий жареным луком кусок мяса на продолговатом металлическом блюде и поставил перед Валентином.

— Кушайте, сделайте одолжение…

Краем салфетки он стряхнул со скатерти шелуху и осуждающе покачал головой.

— Несамостоятельная личность. Теперь, видите, к ним пристраивается. А это, знаете, кто будет?.. — старичок приглушил голос. — Известный артист драматический Днепров-Марлинский. Я их знаю. Они во многих местах, где я служил, выступали. Выходит, и здесь станут гастролировать.

Старичок брезгливо взял шляпу Чикильдеева и понес ее художнику, который уже уселся напротив Днепрова-Марлинского. И сейчас же до Валентина донесся приятный голос:

— Да, да, буду здесь… «Акосту» станем давать и «Кина»… Недели через две-три, дорогой…

Расправиться с полупорцией отбивной Валентину было недолго. Он уже приканчивал соус, когда снова появился услужливый старичок.

— Может быть, чаю и пирожного? — спросил он.

Валентин готов был пить чай и без пирожного, чтобы продолжить знакомство со стариком и выведать, с какой это стати он интересуется картинами, но рубля хватало только расплатиться.

— Нет, сказал он. — Чаю не хочется. Сколько с меня?

Но старичок явно не торопился рассчитываться. Он не спеша складывал посуду, потом опять принялся стряхивать крошки со скатерти и собирать их в руку.

— Да что тут… Всего-ничего. Сейчас, минуточку… — он чуть помолчал и заискивающе добавил: — Если не побеспокою, позвольте спросить, художник будете?

— Пишу, — кивнул Валентин.

— Оно сразу видно человека… И в Крутове тут, поди, с малых лет живете?.. В музее я здешнем был, — продолжал словоохотливый старик. — Знаменитые картины висят. А все же одного портрета не видать.

Еще какой-нибудь час назад Валентин Курчо мучился, раздумывая над тем, как ему попасть хотя бы на слабые следы тех, кто прятал картину великого художника, и вот…

— Какого такого портрета? — тихо спросил Валечка, пряча охватившее его волнение.

— Старичка одного почтенного. Я, видите, у князя служил. Там все на эту картину глядели. Уж такой портрет. Поглядишь, и на душе хорошо…

— Что же это за портрет, чьей кисти?

— Да разве мы в этом понимаем… Художник старинный писал. А уж такая картина, что непременно мне на нее еще поглядеть хочется… Сердце бы успокоилось. Вот и думаю, раз занесла меня судьба сюда в Крутов служить, нагляжусь хоть… Да нету ее на стенах музейных, не видать… Может, в подвалах где? Да разве нашему брату покажут? — Старик вздохнул. — Восемьдесят восемь копеечек с вас.

— Сдачи не надо, — краснея, сказал Валентин и положил на стол единственный рубль. — А откуда вы взяли, что картина такая в Крутове должна быть?

— Да кто ж его знает… Покорно благодарю, — поклонился старичок пряча рубль в кошелек с застежкой шариками. — Люди говорили, вроде как княжий двор ликвидировали, портрет этот в Крутове оказался. Да, может, зря болтали… А может, и не в музее, а так у кого висит. Вот я и думал, поскольку вы по живописной части, может, где и видели…

— Что же там нарисовано-то, хоть объясните, что за портрет, чей?

Валентину хотелось убедиться в том, что речь действительно шла о рембрандтовском шедевре.

— Да чего же там… Человек почтенный, бородка клином и свечку в руках держит, будто посветить кому собрался.

— Нет, — сказал Валентин, чувствуя холод, который охватил его. — Такого нигде не видел.

— Может, и нет, конечно… Может, и нет, врут… — торопливо закивал старик, внезапно потеряв всякий интерес к молодому человек. — Заходите, будете гостем…

Валентин поднялся и повесил на плечо этюдный ящик. Потом он, как мог снисходительнее, кивнул старичку и нарочито медленно пошел к выходу.

Но только закрылись за Валентином Курчо ресторанные двери, как он прибавил шагу, а выйдя на улицу, побежал.

Студент был взволнован до крайности. Хитрющий старик прикидывался профаном. А очень возможно, что это был сообщник того самого управляющего. Или, чего доброго, сам управляющий князя! Хотя тогда бы он не стал спрашивать про картину. Управляющий знал, кому он ее оставил. А вдруг этот старик откуда-то узнал о похищении Рембрандта и хочет перехватить картину? Или, очень может быть, это и есть посланец тех дельцов, которые должны появиться в Крутове?

В рекордно короткий срок Валентин достиг дверей своего дома, хотя для этой цели ему пришлось пересечь весь город. Не теряя и минуты, он сел на дамский велосипед и, как мог быстрее, закрутил педалями в направлении улицы Профсоюзов.

Юные помощники студента открыли рты от удивления и замерли, когда Валентин рассказал им об услышанном. Пока они втроем вертелись вокруг никому не нужного Ромкиного дяди и московского спекулянта, Валентин набрел на опасного человека, который, если все подтверждалось, явился в город, чтобы вывезти картину.

Как и условились, про неудачный самовольный поход к нэпману ни кто не обмолвился и словом. В старой баньке, где происходил этот разговор, наступила строжайшая тишина, ее нарушали только цокающие лапками по потолку голуби, которым и дела было мало до нешуточных событий.

— Это обязательно от того управляющего, — сказал наконец Адриан.

— А то от кого же? — подтвердил Митря.

Леня старательно тер рукой лоб. Этим он хотел показать, что напряженно думает. Но на самом деле он уже успел стукнуться о перекладину лесенки и теперь нащупывал, будет ли у него шишка или на этот раз обойдется так.

— За стариком нужно следить, — сказал Валентин. — И следить незаметно. Работает он на вокзале через день, так что сегодня от нас никуда не уйдет. А завтра нельзя глаз с него спускать…

— Ага, еще найдет и дунет отсюда. Только его и видели!.. — согласился Митря.

— А где он живет, этот хитрый старикашка?

Валентин кинул взгляд на Леню и тут только сообразил, какую непростительную оплошность он сотворил. Ведь, уйдя из ресторана, он не узнал, где остановился старик. Теперь получалось, что завтра тот может действовать без всякого наблюдения и делать, что ему вздумается. Как же теперь быть? Ведь не дежурить же до полуночи у ресторана…

Вот что, друзья! — Валентин принял решение. — Мы должны его опередить. Первыми побывать в доме, где он собирается искать картину. Если мы будем знать, что она там, старик нам не страшен.

— А что это за дом, как узнать?

— На какой улице?

— Если бы знать…

— Как его найдешь?

Недоуменные вопросы обрушивались на бедного Валентина. Он усиленно напрягал память, вспоминая все, что сегодня слышал. Чикильдеев бурчал, что старик интересовался каким-то бывшим богачом с фамилией на «С».

— Мы должны разузнать, что это за человек. Кто в Крутове знает старых богачей, которые никуда не сбежали?

Леня пожал плечами. Митря молчал. Богачей он знал плохо. Ему не приходилось с ними близко сталкиваться.

И вдруг молчание нарушил Адриан.

— Агафоновна! — Он ударил себя по лбу. — Она в Крутове всех старух и стариков знает. У кого какой дом и даже лошади какие у кого были, помнит. Как фамилия — Сидоров или Савельев, да?

— Что-то в этом роде, — оживился Валентин. На горизонте, кажется, опять появился просвет.

— Агафоновна. Она всех до одного знает, — повторил Адриан.

— Расспросить!..

— Разведать…

Друзьям уже не сиделось на месте.

— Хорошо, — Адриан вскочил на ноги. — Будьте тут. Она сейчас, наверно, дома… Я — одна нога здесь, другая…

И он выскочил из бани.

Агафоновна действительно оказалась дома. Адриан прибежал на кухню и с места атаковал старуху.

— Агафоновна, ты какого-нибудь Сидорова или Савельева знала, который в Крутове богачом был?

— Да мало ли их было, Сидоровых всяких! Вон лавок-то сколько. А самый богач Клобуков был. И кобель у него такой черный. Боксом звали. Да к чему тебе?

— Надо. Нет, не такой богатый, но все-таки… На букву «С» начинался. Салазкин, может быть… Дом у него свой был и добра всякого.

— Салазкина не знаю. У всех свои дома были. В чужих-то никто не жил. — Старуха задумалась. Адриан ждал. — Вот, еще, — сказала Агафоновна, помолчав, — может, Сахаровы тебе нужны. Сахаров церковной утварью, иконами торговал… И дом каменный имел. Еще и с флигелем… И выезд у него был. Лошади все как одна! Третью жену, молодую, взял. Потом его в кутузку таскали, а все говорили: денег и добра напрятал… никто не найдет.

— Сахаров, говоришь? Не путаешь?

— Да кто же его спутает! Я в молодых у дохтура жила. Он все к ним ездил.

— А где сейчас этот Сахаров?