Алексей Биргер - Тайна костяного гребня Страница 9

Музейный реставратор предметов быта, очень хороший резчик, сделал несколько абсолютно точных копий гребня, чтобы показывать тем, кто, занимаясь культурой древних славян, захочет поработать с гребнем не только по фотографиям, но и «вживую», ощутить предмет. А также для того, чтобы время от времени заменять копией оригинал. Например, когда оригинал отъедет на зарубежную выставку. Сделал он эти копии настолько точно, воспроизведя шероховатость любого слома и все «микротравмы», которые получил гребень за годы лежания в земле, что даже мы не смогли бы отличить копию от оригинала.

Такое не раз делалось в истории науки. Например, в Пушкинском Доме есть точные копии со всех рукописей Пушкина. Чтобы сделать эти копии, даже искали такую же бумагу, которой пользовался Пушкин. Особенные сложности были с голубоватой бумагой — и Вы можете представить себе счастье ученых, когда они нашли чистую, неиспользованную пачку листов бумаги из той самой «голубоватой» партии, из которой и Пушкин некогда приобрел большую упаковку.

Можно сказать, им сказочно повезло — но мы ведь знаем, что самое сказочное везение приходит к тем, кто ищет, знает, где искать, и продолжает поиски, не покладая рук. С тех пор всем исследователям для работы с рукописями Пушкина почти всегда выдают копии, а оригиналы хранятся очень бережно, в особом режиме. Мы решили, что Ваш, гребень заслуживает того же.

И мы тоже искали, не покладая рук, веря в удачу, и представляя, где и что искать! Будем так держать и дальше. Очень надеемся на следующее лето продолжить наши розыски и очень надеемся, что Вы вновь присоединитесь к нам, и вновь вас (это «вас» включает и Вашего младшего брата, Ивана) будут ждать крупные успехи. Работать с вами обоими нам было очень приятно и будет приятно всегда.

Искренне и дружески Ваши,

Станислав Борисович

Левон Гургенович»

Так что я действительно попал в историю археологии.

Ванька так увлекся, что засел читать и перечитывать русские былины. Читал он, периодически восклицая: «Вот сволочь!..» Или, с удовлетворением: «Ага!.. Так им и надо!..» И периодически у него возникали идеи, какие еще былины могут иметь историческую основу и где еще следует произвести раскопки. Все эти идеи он записывал в отдельную тетрадку, и в этой же тетрадке рисовал схемы предполагаемых раскопок, чтобы быть во всеоружии, когда придет время. А что время придет, мы не сомневались. Следующим летом мы собирались вновь на какое-то время присоединиться к археологам.

Вот так завершилась первая часть этой истории. Но это было далеко не все! Произошли и другие, самые неожиданные, события. Но об этом нужно отдельно рассказывать.

ЧАСТЬ II

Под Новый Год

Глава первая

Предновогоднее путешествие

Не знаю, как вы, а я люблю кататься на поезде, очень люблю. Особенно если в купе едешь, со всеми удобствами. Можно на полку забраться, ночник включить, почитать или просто поглазеть в окно, пока проводник чай не принесет, а тогда уж спуститься к столику, где распакованы всякие закуски и бутерброды, и провести часок-другой за великолепным ужином…

Как вы уже, наверное, поняли, я отправился в путешествие на поезде, вместе с Ванькой и родителями.

Отец мой окончил биофак, как и многие его друзья. Потом жизнь основательно разбросала их по белу свету. Один из однокурсников отца, дядя Сережа Егоров, пошел работать в научно-исследовательский центр пушных зверей, недалеко от Москвы. Потом, когда центр почти перестали финансировать и все эти соболя и норки стали в вольерах питомника просто подыхать с голоду, дядя Сережа буквально за копейки выкупил самых слабых зверей, выходил их, купил участок земли на западе Московской области и завел собственное пушное хозяйство. Поскольку специалистом он был очень толковым, дела у него пошли.

Мы дружили с дочкой дяди Сережи, Фантиком, которой было одиннадцать лет. То есть была на год младше меня и на два года старше моего брата Ваньки, как раз почти посередине между нами умещалась. А родители дружили и с дядей Сережей, и с тетей Катей Егоровыми.

И сейчас мы ехали в гости к Егоровым, что было не совсем обычно. Обычно это они приезжали в гости к нам, потому что у нас — красивейший озерный край с огромными заповедными землями и с такой природой, которую ближе к большим городам не сыскать. Поэтому он как магнитом притягивает всех, кто хоть раз в нем побывал. Но в этот раз все договорились, что это мы приедем к ним в гости, вот мы и выехали, как раз перед Рождеством по европейскому календарю, в самом начале зимних каникул.

Двинулись мы почти в полном составе: папа, мама, Ванька и я. «Почти», говорю я, потому что пятого члена нашей семьи, замечательного волкодава Топу, кавказского овчара, пришлось оставить дома. На время нашего отсутствия за ним взялся присматривать отец Василий, храм которого находился как раз напротив острова. Летом еще могли бы возникнуть какие-нибудь сложности, а зимой вообще никаких проблем: перебежать по льду от нашего дома до храма — четверть часа, не больше.

Остановиться мы должны были в Москве у отцовской сестры, тети Жени, и, проведя там один день, поехать к Егоровым.

Егоровы давно звали нас посмотреть, как они живут в своем собственном пушном хозяйстве. А тут добавился и еще один довод в их пользу. Фантик занималась фигурным катанием и считалась одной из самых перспективных (талантливых, попросту) учениц. Двадцать седьмого и двадцать восьмого декабря лучшие ученицы ее спортивной школы, и она в том числе, давали показательные выступления в большом ледовом дворце соседнего города, в котором находилась и сама школа. Для Фантика это было первым серьезным выступлением в ее жизни, и можно себе представить, как ей хотелось, чтобы мы оказались среди зрителей!

И, конечно, мы не могли устоять. В итоге, было решено так, что до Нового года мы погостим у Егоровых, а потом все вместе отправимся к нам и будем справлять оставшиеся праздники в нашем доме на острове и в самом заповеднике.

На четверых мы взяли отдельное четырехместное купе. Поздно вечером стали укладываться. Ванька ни за что не давал согнать себя с верхней полки, да и я тоже. Ванька уснул почти моментально, а я, включив ночник, еще почитал. В дорогу я припас с собой два томика Эндрю Нортона, мне он нравится, потому что пишет про миры, в которых много дикой природы, со всеми ее чудесами и невероятными, почти одушевленными местами. И так приятно читать про все это в покачивающемся поезде, как будто чудо-конь тебя тихо на спине покачивает… И вот я читал, и читал, и все больше втягивался, пока отец не проворчал снизу:

— Борис, гаси свет и спи, ведь завтра не встанешь!

Тогда я поневоле выключил свет и, положив книгу на откидную сеточную полочку, натянул одеяло по самые уши.

Поезд ехал, потом стал плавно тормозить, потом совсем встал. Я попытался прикинуть, какой город или городок мы проезжаем, но не сообразил. Ясно было только, что остановка совсем короткая: снаружи доносились возбужденные голоса людей, спешивших найти свои вагоны и забраться в них. Минуты через две поезд опять тронулся. Я услышал, как кто-то, в уже набирающем ход поезде, протопал по проходу, как щелкнула дверь соседнего купе. Потом все стихло.

И опять поезд ровно покачивался, летя через ночь, и у меня стали слипаться глаза. Но только я начал засыпать, как мне показалось, что я слышу какой-то шум. Нечто вроде приглушенного журчания голосов — один из тех приглушенных разговоров, в которые непроизвольно начинаешь вслушиваться, но их смысл до тебя почти не доходит. Это даже не любопытство тобой движет, а так, нечто вроде раздражения, что твои уши не могут четко «запеленговать» звуки, раздающиеся совсем рядом. Вот я и напрягся, почти непроизвольно. Есть шум в соседнем купе или нет?

Глава вторая

Арест преступников

Сперва я решил, что этот шум мне снится, потом — что это ветер так свистит и грохот колес отдается эхом. Но затем я понял, что этот шум все-таки доносится из соседнего купе.

— Ты уверен, что слежки не было? — спросил мужской голос.

— Совершенно! — ответил голос помягче и побархатистей. — Я ж два поезда сменил, прежде чем перехватить наш. Так что не волнуйся. Такие петли заложил, что никакие гончие не достанут.

— Твоими бы устами… — проворчал первый голос. — Ладно, показывай, дай полюбоваться.

Вот это да! У меня дыхание перехватило.

Я осторожно глянул вниз. Мама спала. Это хорошо, что на нижней койке была мама.

Отец, с его чутким слухом, мог бы проснуться и тоже услышать голоса. А мне хотелось, чтобы пока что, хоть какое-то время, я один был владельцем потрясающей тайны. В том, что это — тайна и что она — потрясающая, я не сомневался.

Думая об этом, я продолжал прислушиваться.