Джек и Джилл - Олкотт Луиза Мэй Страница 17

Джек, опасаясь того же самого по отношению к Джилл, перестал хмуриться, едва стремительно вбежавший в комнату Фрэнк подкинул в очаг свежее полено. Пламя загудело. Яркие его всполохи заплясали на лицах лежащих в кроватях спорщиков. И тут же с первого этажа донесся такой знакомый возглас:

— О силы небесные! Куда делся этот ребенок?!

Джилл невольно заулыбалась, поняв, что это пришла Молли Лу.

А Джек со счастливым видом принялся отстукивать ритм марша, который в этот момент внизу, в гостиной, заиграл Эд. Звуки музыки, однако, не могли заглушить детские голоса, шарканье и топот многочисленных ног, свидетельствовавшие о том, что собравшиеся у подножия лестницы выстраиваются для подъема наверх.

— Чур, мы первые! — разом выкрикнули Гас и Фрэнк, убежавшие встречать гостей.

— Вперед! — минуту спустя скомандовала миссис Мино, и вверх понеслись взволнованные мальчики и девочки, нарядившиеся в праздничные костюмы и платьица.

— Ох! Ах! Ну и ну! Вот это да-а! — разразились нестройным хором гости при виде Птичьей комнаты, ее убранства, рождественского дерева, чудесного младенца, словно парящего над ним, и солидного Санты, стоящего у его подножия — с белой пышной бородой и в меховой шубе, обильно припорошенной снегом, а точнее, тальком из банки.

Когда унялись первые восклицания и приветствия, Ральф принялся раздавать подарки, проявляя при этом такой артистизм, что от его уморительных речей, шуток и гримас комнату сотрясали взрывы звонкого смеха. Даже прохожие на улице останавливались послушать этот веселый гул, а потом продолжали свой путь в полной уверенности, что в доме семейства Мино совершенно точно устроили самое веселое Рождество на свете.

Если бы я взяла на себя труд описать все подарки и все изъявления радости со стороны тех, кому они доставались, это заняло бы чересчур много места. Поэтому просто поверьте моим уверениям: каждый остался доволен. А королю с королевой этого торжества вручили такую уйму даров, что их кровати превратились в подобие ярмарочных прилавков. Джек сиял над кляссером [27] для марок в красном с золотом кожаном переплете — давней своей мечтой. А Джилл ощущала себя немыслимой богачкой, став обладательницей серебряного ножа для фруктов, корзиночки для шиться и — пылающие уголья ей на голову! — кольца от Джека. Совсем простого кольца с крохотной незабудкой из бирюзы, которое тем не менее вызвало у девочки такой прилив чувств, что ей пришлось на какое-то время отвернуться от гостей. «Прости. Прости меня, Джек, что я на тебя рассердилась», — мысленно повторяла она, не отводя глаз от бирюзового цветка у себя на пальце. Но ведь не скажешь этого Джеку в присутствии стольких людей, да и подарки все подносили и подносили к ее кровати: носки для сна от Мэри, горшочки с анютиными глазками, гиацинтами и геранью — от Гаса и его сестер, странного вида пирог, испеченный Молли, и цитра — презент от Эда, который пообещал, что обязательно научит Джилл играть на ней.

Прекрасная ель в скором времени утратила часть своего убранства, а пол оказался усыпан зернышками попкорна, которые гости обильно роняли, срывая его с длинных нитей и норовя вместе с ним ухватить сладкие клюквины. Бу настоял на немедленном испытании новых санок и предпринял в них экспедицию по зеленому ковру, оживляя свое путешествие лаем пятнистой собачки, дудением в оловянный горн и воплями, которые исторгал из собственной глотки. Девочки надели бусы и принялись с видом великосветских дам танцевать. Мальчики, не забывая при этом с большим проворством уничтожать все съестное, что попадалось им под руки, демонстрировали друг другу кто коньки, кто запонки, кто бейсбольный мяч и еще много других прекрасных и нужных предметов, чьими счастливыми обладателями они только что стали.

Время за танцами, играми и общением пролетело столь стремительно, что веселящаяся толпа оказалась очень удивлена, когда миссис Мино объявила:

— Увы, дорогие мои, уже девять. Пора расходиться. Нашим больным нельзя нарушать режим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но прежде чем торжество действительно завершилось, все, кроме Джека и Джилл, взявшись за руки, окружили рождественскую ель и спели «Благословенный день»: [28]

Что нам в Рождество Принести Христу? Как порадовать Его В Рождество поутру? Мы поднимемся чуть свет В Рождество поутру И помолимся Ему — Вот ответ. Ну а что же мы споем В Его честь светлым днем? Мы в разгар Святого дня Гимны вечные споем И, тепла своих сердец Не тая, Будем славить Христа-короля.

Джек был так поспешно уведен спать, что, едва успев крикнуть уходящим гостям: «Спокойной ночи!» — очутился у себя в спальне. Джилл тоже вскоре перенесли в другую комнату, где она обнаружила себя уютно укутанной одеялом на большой удобной кровати, которую должна была делить с мамой.

После шума, поднятого гостями, дом, как казалось девочке, застыл в неестественной тишине. Лишь редкие тихие голоса и приглушенный звук шагов внизу несколько нарушали воцарившееся безмолвие. Миссис Пэк ненадолго ушла к себе домой проверить, все ли там в порядке. Спать Джилл еще не хотелось, и, лежа среди подушек, она вспоминала обо всех сюрпризах сегодняшнего дня.

Лампу мама перед уходом погасила, но дверь в Птичью комнату, освещенную огнем из очага, оставалась открытой, так что девочка сквозь нее могла видеть стены в цветах и птицах, рождественскую ель и висящую над ней фигурку святого младенца. Едва взглянув на нее, Джилл отчетливо вспомнила слова миссис Мино и собственное решение непременно стать хорошей, и сердце ее вдруг сжалось от боли, а на глазах выступили слезы.

«Ведь обещала себе и почти тут же забыла, — сгорая от стыда, размышляла она. — Как я могла такое наговорить Джеку! Это же несправедливо. Он ведь действительно пострадал сильнее меня. И на самом деле храбро держался, когда ему кость вправляли. Ах, зачем же, зачем я испортила ему праздник?! Какая неблагодарность! Ведь они с миссис Мино столько хорошего сделали для нас с мамой. Жалко, что я не могу прямо сейчас пойти к нему, извиниться и услышать в ответ: „Все в порядке“».

Джилл громко всхлипнула и, наверное, в следующий момент окончательно разрыдалась бы, не насторожи ее вдруг едва различимый шум совсем рядом. Девочка поглядела в дверной проем, за которым взад-вперед расхаживал Фрэнк. В одной руке у него была скрученная кольцами веревка, в другой находился какой-то предмет, похожий на ракушку. Тихо посмеиваясь и разматывая веревку, Фрэнк двинулся по направлению к Джилл.

«Наверное, это какой-нибудь фейерверк, — видя, с какой осторожностью он держит странный предмет, предположила Джилл. — Сейчас подойдет поближе и подожжет. Ладно. Тогда закричу громко-громко. Пусть обрадуется, что его шутка удалась».

— Слушай, Джилл, ты не спишь? — прошелестел его шепот.

— Нет, — подтвердила она.

— В комнате, кроме тебя, кто-то есть? — последовал новый вопрос.

— Нет, — ответила Джилл.

— Тогда лови. — И он ловко кинул в ее протянутую ладонь маленький барабанчик, который девочка сперва приняла за ракушку. — Приложи к уху, а дальше сама все поймешь.

Немного помешкав, она прислушалась… Из барабанчика вдруг донесся знакомый голос:

— Прости меня, Джилл, что я на тебя рассердился. Давай просто об этом забудем и завтра начнем все сначала. Согласна?

Девочка с полминуты ошеломленно молчала. А затем, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрогнул, произнесла в поднесенный ко рту барабанчик:

— И ты прости меня, Джек. Никогда-никогда больше не буду такой. Ох, насколько же мне теперь стало легче! А теперь давай спать, старина. Спокойной ночи.