Алексей Коробицин - Тайна музея восковых фигур Страница 23

Ночью ей снилось, что она все еще лежит на проклятой кровати. Мерещились крики толпы, удары мячей о перегородку. А когда просыпалась, привычно вытягивала руки, чтобы не ушибиться при падении. Казимира потеряла сон и похудела, но не хотела сдаваться: заработок легко позволял ей откладывать каждую неделю шесть, а то и семь долларов.

Лой Коллинз понимал, что на этой работе сестра долго не выдержит. Но, откровенно говоря, надеялся, что ее красота обратит на себя внимание и найдется — почему бы нет! — приличный и обеспеченный человек, который сделает Казимиру счастливой. На Кони-Айленде многие пытались за ней ухаживать. Среди них были неплохие парни, но девушка ни на кого не обращала внимания. Она думала лишь о Польше. Все ее мечты и планы на будущее были связаны с отъездом на родину.

В одном Лой Коллинз не ошибся. Красоту Казимиры очень быстро заметили. И… оценили.

— Леон, — сказала она однажды брату, — мне предложили новую работу. Постоянную. В Музее восковых фигур… — И объяснила ему, в чем состояла работа.

Сестру приглашали на место знакомого Коллинзу швейцара музея — мексиканца Рамона Монтеро. Это, конечно, было лучше, чем работать в «Переворачивающейся кровати», а главное — обеспечивало постоянный заработок. Но мечта о пяти тысячах долларов, которые нужно было накопить, оставалась такой же далекой и туманной, как прежде.

— Иди, конечно! — сказал он сестре. — Музей восковых фигур — богатый аттракцион…

Это ему давно говорил Рамон Монтеро. А уж ему ли не знать: чуть ли не пятнадцать лет он проторчал у дверей музея и пользовался полным доверием хозяина. Богатый аттракцион!

И тут у Лоя Коллинза родилась мысль. Дикая, чудовищная! Но, чем больше он пытался отогнать ее, тем сильнее она им овладевала.

«Деньги. Надо добыть их любым путем. Любым! Ведь они никогда не накопят нужную сумму, даже если Казимира получит постоянную работу в Музее восковых фигур! Остается одно — взять эти деньги. Украсть их. Да, да, украсть! Если умно это сделать, например, действовать в перчатках, чтобы не оставить отпечатки пальцев, полиция не скоро нападет на след. К тому времени они с Казимирой уже будут далеко от Америки — всего две недели требуется адвокату Михалеку, чтобы оформить бумаги на выезд. Она никогда не узнает, как он добыл эти деньги. Он скажет ей, что выиграл на скачках или еще что-нибудь в этом роде… Странно, что ему раньше не приходила в голову эта простая мысль. Ведь деньги были кругом, повсюду! В любом крупном аттракционе за неделю в сейфе наберется несколько тысяч… Надо найти только хорошего партнера, такого, который пошел бы на все…

Иногда отчаяние делает даже слабовольных людей решительными. Свой план Лой Коллинз продумал до мелочей.

Выбор пал на Музей восковых фигур вовсе не случайно. Там работал человек, которого Лой рассчитывал легко склонить на свою сторону. Этим человеком был швейцар музея, мексиканец Рамон Монтеро. Надо было только дождаться, чтобы Казимира окончательно договорилась о работе с мистером Губинером и чтобы об этом узнал Рамон Монтеро. Вот тогда-то будет легко уломать его. Вряд ли он станет отказываться от половинной доли в деле, когда поймет, что навсегда потерял работу..

Лой оказался прав: Рамона Монтеро он застал в отчаянии. Мексиканец сидел на ступенях лестницы, уткнув лицо в ладони. Только что начался обеденный перерыв, и музей был пуст. Время было дорого, и Лой, закрыв за собой дверь, выложил все напрямик:

— …Понимаешь, ты ничем не рискуешь — я крепко свяжу тебя, отниму ключи и возьму деньги. А потом в условленном месте оставлю для тебя половину. Смотри: я все предусмотрел, даже надел перчатки, чтобы не оставлять за собой следов… Нас никогда не видели вместе. И если ты скажешь, что на тебя напал человек с приметами, хотя бы немного отличными от моих, — например, немного толще, или выше, или в сером костюме, то полиция не скоро что-нибудь заподозрит. А к этому времени меня уже не будет в Америке, и ни одна душа не сможет ничего доказать… Ну, решай скорее! Неужели ты предпочитаешь нищету? Вспомни хотя бы о своей семье. Как они-то будут жить? Ведь ты ничего не умеешь делать — только стоять как истукан! Куда ты пойдешь, ну, куда? А это настолько верное дело, что я даже не боюсь, что ты откажешься и заявишь на меня в полицию. Никто тебе не поверит — свидетелей нет…

Все время, пока Лой Коллинз говорил, Монтеро не шевельнулся, не поднял головы. О чем он думал? Оценивал шансы на успех или был просто ошеломлен? Или, может быть, думал о том, что, если спасет деньги хозяина, тот не решится выгнать его на улицу?

Как бы то ни было, когда Лой Коллинз увидел лицо мексиканца, он понял — это провал. Затея не удалась…

То, что произошло потом, было так нелепо и неожиданно, что разум до сих пор отказывается верить, что все это действительно было.

Монтеро вскочил неожиданно, как развернувшаяся пружина, и с криком: «Полиция! Полиция!» — сгреб Лоя в охапку. Лой, который был гораздо слабее своего противника, оступился и упал, увлекая за собой восковую куклу. Все трое покатились по мраморной лестнице. Видимо, мексиканец был оглушен. Он отпустил своего противника, но, когда тот вскочил, собираясь удрать, снова вцепился в него, продолжая кричать.

— Замолчи! Замолчи, дурак!.. — бормотал Коллинз.

Ему показалось, что он чем-то заткнул рот мексиканцу. Тот сразу перестал кричать и ослабил объятия. Только поднявшись на ноги, Лой заметил, что сжимает в руке кусок мрамора. Монтеро хрипел… Лою показалось, что кто-то подходит к двери. И, хотя она была закрыта изнутри, он испугался и бросился бежать вверх по лестнице. Наверху он несколько пришел в себя. «Пусть будет что будет, — решил он, — надо взять у швейцара ключи и вскрыть сейф». Он вернулся, обыскал убитого, взял у него ключи и пытался ими открыть сейф. Но внизу уже стучались в дверь, и через окно было видно, как вокруг здания собирается народ. Он помнит, что пролез через какое-то окно в тот момент, когда начинался ливень, и вскоре оказался у себя на работе…

Через два дня Лой Коллинз понял, что полиция его подозревает. От самого дома вместе с ним шли два человека. Они громко разговаривали между собой о происшествии в Музее восковых фигур, о том, что убийце не уйти от кары, и перечисляли его приметы, которые полностью совпадали с приметами Лоя Коллинза. Напрасно Лой пытался отделаться от них, пересаживаясь с автобуса в метро, стараясь затеряться в толпе или скрыться в магазинах, имеющих несколько выходов, — эти люди неизменно оказывались возле него, ни на миг не прекращая разговора. Его сопровождали в лифте, стояли с ним рядом во время работы, следовали за ним, когда он возвращался домой. Преследователи менялись по нескольку раз в день, но разговоры всегда были одни и те же…

Лой Коллинз чувствовал себя в западне. Он понимал, конечно, что полиция принуждает его «добровольно» сознаться в убийстве потому, что у нее нет прямых доказательств его вины. Он понимал также, что такому же ужасному преследованию может подвергнуться и Казимира — ведь она в день убийства приходила наниматься в музей. Именно это последнее обстоятельство вынудило Лоя Коллинза признаться в убийстве мексиканца Монтеро. Для себя он не ждет никакого снисхождения — в конце концов, что означает тюрьма или даже электрический стул для человека, незаконно проживающего на земном шаре, для человека, которого «просто нет», как говорила пани Буртянская, который «как воздух, как ничто»?

Лишь об одном просит Лой Коллинз — не впутывать в это дело его сестру. Казимира ничего не знала о планах брата и ни в чем не виновата…

Все это я услышал в пасмурное воскресное утро из уст репортера отдела уголовной хроники газеты «Дейли Глоб» — моего друга Джозефа Кэсиди. Итак, моя миссия кончена. Теперь я знал, о чем и как я напишу свой репортаж для моего шефа, мистера Рэндольфа Грейтса-младшего.

Я напишу правду. Только правду…

— Ты знаешь, — сказал мне Джо, — все-таки тебе придется поговорить с Карриганом. Как-никак он вел официальный допрос Лоя Коллинза и, может быть, выудил у него еще что-нибудь интересное. Старик всегда знает больше, чем говорит… Кстати, удивляюсь, что он до сих пор тебе не позвонил. Дело-то ведь фактически закончено!

— Да, закончено! — вздохнул я. — Если не считать вдову Монтеро, Лоя Коллинза, его сестру… Для них оно только начинается!

— Я обещал Лою Коллинзу, что сделаю все, что возможно, для его сестры. — Джо сказал это необыкновенно твердо.

— Ты?..

Мой вопрос явно оторвал его от каких-то мыслей и даже смутил.

— Да, я. А тебе все-таки совершенно необходимо встретиться с Карриганом. Хотя бы для того, чтобы оградить бедную девушку от внимания полиции. Теперь ты знаешь, в чем оно выражается, это внимание! — Джо говорил, набирая телефонный номер. — Алло! Мистера Карригана, пожалуйста… Мистер Карриган? Одну минуту, с вами будет говорить Мак Алистер из «Дейли Глоба»…