Алексей Коробицин - Тайна музея восковых фигур Страница 25

— Но зачем же? Зачем он это сделал?

— Это уже более сложный вопрос. Чтобы ответить на него, придется совершить небольшое путешествие в мир человеческих страстей. Вы ведь думали, что полиции это недоступно, не так ли? — Карриган снял очки и принялся тщательно их протирать. У него были очень воспаленные глаза, как у человека, не спавшего всю ночь. Он уже не старался скрывать своего огорчения. — Особенно вам не понравилось, что мы уделяли так мало внимания личности убитого, почти не говорили с его вдовой…

Я налил себе полный бокал содовой воды и залпом его выпил.

— Может быть, капельку виски?

— Нет, нет, спасибо. Продолжайте…

— Хорошо. Я буду откровенен, уж вы меня простите. Так вот, вы считали, что полиция слишком небрежно отнеслась к мисс Паризини и к ее жениху, что мы тупо искали таинственную женщину с браслетом «змейка», купившую последний билет перед убийством, и не знали, что это родная сестра Лоя Коллинза и что она работает в аттракционе «Переворачивающаяся кровать».

— Как? — вырвалось у меня. — Вы всё это знали?

— Не всё. Кое-что я узнал сегодня ночью от Лоя Коллинза. Но вы правы: мы уделяли всему этому не слишком большое внимание.

— Но почему? Ведь все то, о чем вы сейчас говорите, очень важно! И все имеет прямое отношение к убийству!

— Видите? — Карриган горько улыбнулся. — Вы разочаровались в нашей работе. «Полиция работает плохо, — решили вы. — Попытаюсь сам разобраться во всем». И я уверен — вы многое узнали. Может быть, даже могли бы нам помочь, почему бы нет…

Я сделал один из тех неопределенных жестов, к которым прибегают люди, когда не хотят показывать свое отношение к разговору. У Карригана оказалось достаточно такта, чтобы не настаивать.

— Однако не в этом дело. — Карриган осторожно, чтобы не сбить пепел, положил свою сигару в пепельницу, скрестил пухлые пальцы на животе и, вытянув ноги, уставился на носки своих безукоризненно начищенных ботинок. — Мне бы очень не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, что в этом деле полиция действовала ощупью или недооценивала какие-то важные обстоятельства. Позвольте мне рассказать вам о некоторых принципах нашей работы…

Карриган скрестил пухлые пальцы на животе.

— Да, да, конечно! — Мне действительно было интересно послушать Карригана.

— Видите ли, Мак Алистер, при расследовании любого преступления мы собираем данные самой различной ценности. Обычно мы делим их на две категории: существенные и эмоциональные.

Карриган оживился. Он говорил уверенно и с увлечением, даже несколько многословно. Особенно сейчас, после неудачи с обвинением Лоя Коллинза, ему было необходимо высказаться, обнаружить знания опытного криминалиста, которые у него несомненно были. Я слушал его с большим интересом.

— К существенным, продолжал Карриган, — мы относим неоспоримые факты, вещественные доказательства, надежные свидетельства очевидцев — одним словом, все то, что может быть учтено судом присяжных как материал для определения виновности подсудимого. Что касается так называемых эмоциональных данных, то сюда входят некоторые косвенные улики, например слухи, которые нельзя проверить, сложные психологические или социальные выводы, такие субъективные чувства, как симпатия и антипатия, трагическая судьба истца или обвиняемого и так далее. Но все это является всегда лишь подсобным материалом, значение которого не следует переоценивать. Без подкрепления существенными данными он немного стоит и не может служить основанием для принятия практических мер.

— Ну, а если то, что вы называете «эмоциональными данными», позволят делать совершенно самостоятельные и логические выводы?

— Тем более! Так как в этом случае они уводят следствие в сторону от фактов. Да и что может быть убедительнее вещественного доказательства? Кроме того, всегда надо помнить, что… «расследование должно быть строго ограничено исследованием только преступных по своему характеру действий, то есть только таких действий, которые относятся к данному делу»… — Судя по тяжеловесной фразе, Карриган явно пустил в ход цитату из какого-то полицейского устава.

— Но ведь трудно определить, что относится и что не относится к данному делу! — перебил я Карригана. — Какое действие или событие является по своему характеру преступным и какое нет…

— Вот именно! — Чем больше я возражал, тем увереннее и снисходительнее звучал голос Карригана. — Поэтому давайте конкретно разберемся в нашем деле. Убит Монтеро. Обстоятельства известны. Имеется целый ряд вещественных доказательств, обличающих убийцу: ворсинки ткани его костюма, волосы, камень, которым он убил свою жертву, и так далее. Теперь посмотрим, что представлял собой убитый. Человек почти пятнадцать лет изображает куклу. Он одеревенел не только внешне, но и внутренне: разучился смеяться и плакать, отупел, стал нелюдимым. Он умеет только одно — стоять неподвижно. Это трагедия? Бесспорно! Но это его личная трагедия. Она существовала задолго до его убийства и существует во всех музеях восковых фигур, где показывается этот традиционный трюк. И никакой связи с убийством эта трагедия, простите меня, не имеет. Да и с вещественными доказательствами — тоже! Дальше. Кэйзи Уайт, она же Казимира Колинская, — лицо, нелегально проживающее на территории Соединенных Штатов, является сестрой человека, чьи данные совпадают с данными убийцы. Это уже настораживает. Ее судьба тоже нелегкая — без гражданства, тяжелая, унизительная работа на аттракционе «Переворачивающаяся кровать»…

Джо был прав. Судьба сестры Лоя Коллинза оказалась в цепких руках Карригана. Я попытался отвести от нее угрозу.

— Это еще ничего не доказывает! — перебил я полицейского инспектора. — Вы же сами говорите, что без убедительных доказательств нельзя строить обвинение против человека.

— Да, да. В том-то и дело! Но Лой Коллинз сегодня ночью сообщил мне некоторые подробности, о которых он умолчал в разговоре с нашим приятелем Джо. Он рассказал мне…

Карриган пристально посмотрел на меня и сделал выразительную паузу.

— …Он рассказал мне, как в день убийства его сестра пошла в музей, чтобы переговорить с Губинером о своей будущей работе. Но Монтеро, видимо, знал, зачем она идет к хозяину, и не впустил ее. Тогда она купила билет. С билетом он не имел права ее задержать. Но и с билетом Монтеро прогнал ее, грубо оскорбил и грозился спустить с лестницы, если она еще раз покажется ему на глаза. Девушка в отчаянии прибежала на работу к брату, отозвала его в сторону и все ему рассказала. Потом успокоилась и решительно заявила: «Все равно я пройду к хозяину музея! Все равно!» И убежала. Через несколько минут Рамон Монтеро был убит. А экспертиза, как вы знаете, не исключает возможность, что убийцей могла быть женщина…

— Да не может быть! — Я был поражен, я не верил, не хотел верить в виновность девушки. — Негодяй Коллинз наговорил на собственную сестру, чтобы отвести от себя подозрения. Она не могла, просто не могла этого сделать!

— Вы думаете, не могла? — спросил Карриган спокойно. — А почему, собственно говоря, не могла? Напротив, если принять во внимание все предшествующие обстоятельства, она в порыве гнева могла ударить мексиканца одним из тех кусков мрамора, которые валялись на лестнице.

Доводы Карригана были слишком сильными. И все же я несмело спросил:

— А перчатки? А следы, оставленные преступником? Все это… совпадает?

Прежде чем ответить, Карриган наполнил оба наших бокала, протянул один мне и сказал торжественно:

— А теперь, Мак Алистер, выпьем за приобретенные вами знания в области криминалистики. Вы уяснили себе самое главное в нашей работе: основное — это не человек с его страстями, пороками и добродетелью. Это даже не трагедия отдельного человека или целого общества. Это факты. Голые, холодные факты, предметы, вещи: труп, деньги, следы, волосы, кровь, нож, камень..

Мне было не до споров с Карриганом по поводу этой философии. Судьба Кэйзи Уайт — вот что меня интересовало в тот момент! Что же с ней?..

— Вы оказались правы: Кэйзи Уайт никого не убивала. Но к этому же выводу я пришел вовсе не потому, что девушка внушает мне симпатию, или на том основании, что она… «просто не могла этого сделать». Как раз наоборот! Она именно могла убить Рамона Монтеро, защищая свое право работать в музее. И это было настолько правдоподобно, что ее родной брат поверил и… взял вину на себя! Но о том, что не Кэйзи Уайт убила Монтеро, я знал еще тогда, когда повстречался с вами у аттракциона «Переворачивающаяся кровать». Помните?.. В тот день я без особого труда и совершенно точно установил, что данные девушки с браслетом «змейка» не совпадают со следами, оставленными убийцей на месте преступления. Как только я сказал об этом Лою Коллинзу и убедил его в том, что его сестра невиновна, он сразу же раскис и сознался, что наговорил на себя, чтобы спасти сестру. Все, как видите, очень просто!