Моя мама уехала любить балет - Мария Санталова Страница 30

Такие разговоры о моем брате меня смущали. И я решила поинтересоваться жизнью еще одного участника клуба сопротивления. О его прошлом мне уже очень давно хочется узнать хоть что-нибудь.

— Витя, а какие у тебя отношения с родителями?

Все уставились на Вознесенского.

— Кажется, я готов к исповеди. Моя мама и папа очень много работали. Всегда. С ранних лет я слышал, что нужно стать кем-то, а это можно сделать только через постоянный труд. В нашем доме не принято веселиться. У нас бывают только коллеги отца, которые до бесконечности обсуждают рабочие вопросы. Моя комната завалена книгами, будто я живу в библиотеке. Уже не помню, когда у меня было свободное от бесконечной учебы время. Причем из-за работы родители давно перестали меня контролировать. Они знают, Витя уходит из школы последний, приходит домой и сидит за книгами. И вот я лучший ученик школы, но так и не смог понять, как существовать в обществе. Как общаться с людьми, как заводить друзей и как бессмысленно, но весело тратить драгоценные часы.

— Вознесенский, я была готова стать твоим другом ещё в первом классе, — честно призналась я.

— Зоя, благодаря тебе мне и захотелось измениться. После того, как ты на меня напала…

— Да я уже сто раз извинилась.

— Подожди. Я понял, что с тобой что-то происходит, но не понимал, как нужно тебе помочь. А когда ты заболела и не пришла в школу… Мне было одиноко без моей соседки. Ты всегда терпела все мои выходки, ни разу за столько лет даже дурного слова мне не сказала. А я в этой школе такое слышал в свой адрес. И тогда я понял…

— Что хочешь быть моим другом? — перебила его я.

Витя улыбнулся.

— Да, и я готов стать участником Клуба сопротивления.

Мы хором крикнули «Ура!». И тут у меня зазвонил телефон. Только в этот миг я осознала, сколько времени:

— Зоя, привет. Пришёл домой, а тебя ещё нет? Ты у подружек? — в голосе папы чувствовалась тревога.

— Тут такое дело…

И я рассказала папе всё о событиях минувших часов.

— Повтори, пожалуйста. Вас держат в заложниках в какой-то коморке? Для чего? Почему? Вы же ни в чем не виноваты.

— Папа, это не коморка, просто маленький класс. А мы…

— Я говорил тебе, что это не школа, а тюрьма какая-то. Я скоро буду, они не имеют право держать мое несовершеннолетнее дитя под замком без моего ведома. Кажется, ваш директор по образованию юрист. Что ж он в законах так плохо разбирается?

Я не успела ничего сказать, как папа сбросил звонок.

— Будьте осторожны, на школу надвигается цунами в виде моего папы.

— Я сочувствую нашему директору, говорят, твой папа в гневе страшен, — сказал Витя.

— Кто говорит?

— Мой знакомый учится в школе, где работает твой отец. Говорят, что он безжалостен к неучам. Не кричит, но одна колкая фраза или одно наказание способны лишить равновесия самого ленивого двоечника. При этом никто и никогда на него не жаловался. Потому что ему не все равно, и он пытается объяснить, что вообще происходит в нашем мире. Или потому что слухи о его кровожадности скорее легенды, чем правда. Знакомый не смог вспомнить что-нибудь ужасающее, что делал твой отец на его уроках. Зато у его учеников одни из самых высоких результатов сдачи экзаменов. Муштрой и запугиванием таких показателей не добьешься.

Я улыбнулась и стала ждать, когда папа прилетит в нашу школу и спасет меня из этого каземата. Через двадцать минут я услышала знакомый недовольный голос за дверью.

— Немедленно откройте. Там моя дочь. Мне плевать, свидетель она или нет. Я вот сейчас являюсь свидетелем безалаберной работы руководителей школы и что? Я знаю, куда жаловаться. Хотите расскажу, что будет если, вы не откроете двери?

Аргументы папы сработали. Ключ в замке щёлкнул, и мы были свободны.

— Зоя, с тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? Я принёс вам всем бутерброды. Ведь они же не догадались, что вы голодаете здесь.

— Папа, я очень устала и уже не понимаю, что происходит.

— Мне все равно, что тут происходит. Но тебя я забираю сию же минуту.

Я вцепилась зубами в бутерброд. Белая булка, сметанный соус, ветчина, лист салата и много сыра. Сейчас это блюдо казалось мне самым прекрасным в мире.

Папино недовольство заглушил крик из коридора.

— Варга, моя фамилия — Варга, где мои дочери?

В нашу темницу ворвалась мама близняшек.

— Мои драгоценные, — она обняла дочек, — прости меня, Ника, если бы я знала, что происходит. Я думала, Максим просто чуть-чуть подшучивает над тобой по-детски… Мне нужно было прислушаться к тебе. Бедная моя, сколько ты натерпелась от этого уголовника.

Ника и Вика крепко обняли маму. Я была так рада, что она пришла спасать их из этого царства хаоса. Может быть, в последнее время мама не уделяла им внимания, в котором они так нуждались, но она их любит, а это самое главное.

Что вообще происходит? Почему нас сюда посадили? Где Макаров? Наша классная во всем созналась? Оказалось, родительский чат гремел. Папа выложил туда всё, что я ему рассказала по телефону. Это сообщение начали пересылать в чаты других классов, и выяснилось, что почти вся школа страдает от издевательств Макарова. Мы даже не догадались, что он вымогает деньги у младших классов и угрожает расправой в случае отказа, а также был замешен в воровстве и продаже правильных решений тестовых заданий. Родители атаковали школу, прорвались внутрь и ввалились в кабинет директора с требованием разобраться с Макаровым. Тринадцатилетний мальчик оказался вселенским злом. Даже наша классная обвинила его во всех своих ошибках. Только это не помогло. Ей грозило большое разбирательство с последующим позорным увольнением.

Во всей этой суматохе про нас забыли. Я пролезла сквозь бушующую толпу и смогла разглядеть Макарова. В его глазах была пустота. Кто виноват, что он стал таким? Его родители, которые избаловали его и только поощряли агрессию, школа, которая дала ему в руки власть, мы, которые боялись дать