Василий Смирнов - Ребята Скобского дворца Страница 9

«Теперь меня не запряжешь, не поедешь, — думал он. — Не на таковского напала!»

Но на другой день решение Ванюшки рухнуло, как снежная глыба под весенним ручьем. Произошли новые события, глубоко потрясшие Ванюшку. И во всем была виновата только Фроська.

Как обычно, на дворе Скобского дворца было шумно и людно. У замусоренных, со ржавыми железными половинками ворот толпились свои и пришлые оборванцы. Хотя по случаю войны казенную винную лавку и закрыли, но у ворот все равно распивали если не вино, так ханжу, политуру. По двору ходили и голосили разные пришлые люди: ремесленники в грязных фартуках, бродячие торговцы с корзинами, ящиками и мешками, певцы, музыканты, нищие, акробаты. Одни из них ходили медленно. Задрав голову, они щупали глазами верхние окна и, как песню, нараспев протяжно тянули:

— А во-от чини-и-ить!.. Паять!..

— Разна матерья-а... Шелка матерья-а...

— Шуру-ум-м!.. Бурум-м!.. Старье покупаю... Старье-о! Бутылки-и... Банки-и!

Другие торопились и голосили более горласто:

— Морожена-а... на-на-на...

— Селедки голландски-и... Селедки-и-и...

— Рыжичков пожалте-е... Рыжичко-ов!..

— Пироги-и горячие!.. Пироги-и... Подлетай, хватай!.. Три копейки пара. С пылу-жару... Пироги-и-и...

А среди ровесников Ванюшки выделялись громкие голоса Фроськи, Цветка, Копейки. Шла у них веселая, крикливая игра в войну. Подстерегали ребята друг друга, ловили. Побежденных отводили в лагерь — закоулок за уборной. Наиболее непокорных сажали в бетонную коробку помойки, прикрывали сверху крышкой, чтобы те не убегали. Только и слышалось:

— Лови! Держи! Крути ему руки! Сажай!

И в это самое веселое, суматошное время на дворе показался отец Фроськи Егор Зубарев. В измазанной мазутом рвано» холщовой блузе, в тяжелых сыромятных ботинках, шел он с работы навеселе. Покачиваясь и размахивая руками, негромко звучным тенорком тянул про себя:

Вдо-оль по улице молодчи-ик,Моло-одчик идет...

Он останавливался везде, где встречались слушатели и была возможность показать себя. Широко растопырив свои заскорузлые пятерни, он вмешался и в игру ребят, задерживая то одного, то другого.

— Зятек! Желанный ты мой! — завопил Зубарев, облапив налетевшего на него впопыхах Ванюшку. — Хочешь, я за тебя Фроську отдам? А-а-а!

Ванюшка покраснел как кумач, растерялся. Зашумели скобари, голопузая мелюзга. С величайшим вниманием глазели, как плечистый, дюжий Егор Зубарев тискал Ванюшку в своих могучих объятиях и от избытка чувств лобызал своего будущего зятя.

— Пошел домой! — кричала Фроська, стараясь поскорее увести отца со двора.

Он упирался, не желая идти. Смуглое, цыганское лицо у Егора Зубарева, побагровев, ершилось смолисто-черными усами и бородой, белые как сахар зубы и белки глаз сверкали. Он гремел на весь двор:

— Вы кто передо мной? Заклепки! Ей-ей, заклепки! Зятек! Желанный ты мой! Да за Фроськой ты как за каменной стеной. Она у меня на все руки. И пол вымоет, и обед приготовит, и бельишко выстирает… Женю! Ей-ей, женю!

С трудом Ванюшке удалось вырваться, а Фроське увести отца домой. Но как только Ванюшка снова вернулся к ребятам, его сразу же встретили дружным общим хохотом. Скобари покатывались со смеху, показывая на его измазанные мазутом щеки.

— Вы чего? Чего вы? — недоумевал Ванюшка, не зная, смеяться или пустить в ход кулаки. И куда он ни поворачивался, везде встречал его смех.

— Зятек! — громче всех гоготал Копейка. — Зятек! — Щербинка у него во рту темнела, словно открытая калитка, в белоснежном частоколе зубов.

Хихикал Цветок, а Кузька Жучок так и прыгал от смеха, держась за живот.

Смеялись все. И только Царь молчал. Он смотрел на Ванюшку нахмурившись и по своей привычке шевелил кулаками, засунутыми в карманы штанов. Означало это, что Царь рассержен.

Первым кончил смеяться и нахально полез к Ванюшке Цветок.

— Пу-поч-ка! — сквозь зубы, умышленно картавя, приветствовал он Ванюшку, выпячивая губы сердечком. Он держал в руках ржавую кастрюлю с проломленным дном, издевательски предлагая: — Давай обвенчаю?

От такого коварного глумления и насмешек Ванюшка хотел было немедленно скрыться и не вылезать из кухни чайной. Но тут среди ребят появилась Фроська. Ее тоже встретили всеобщим гоготом и градом насмешек.

Фроська было растерялась, но, взглянув на кипевшего яростью чумазого Ванюшку, тоже засмеялась.

— Ты, чумич, утрись... — укоризненно предложила она еще более оторопевшему Ванюшке, который так и не понял, какой же он чумич.

Сразу же с новой силой поднялся такой гогот и гвалт, что Фроська тоже взбеленилась.

— Чего гогочете?.. — закричала она, решительно подступая к ребятам.

Смуглое лицо Фроськи загорелось гневным румянцем, большущие глаза еще более почернели.

— Мой женишок, вот и все! — с отчаянной и гордой смелостью бросила она в лицо всем мальчишкам и девчонкам, выскочив вперед и вызывающе подперев руками бока. — Что, завидки берут? Га-га-га... Хы-хы-хы...

В своем новеньком василькового цвета сарафанчике, босая, она стояла перед ребятами, поводя черноволосой головой, испепеляя всех горящим взором. Скобари перестали смеяться. Все с удивлением смотрели на Фроську, словно впервые ее видели. Никто не обратил внимания на Катюшку, которая сразу же после ошеломляющих слов Фроськи, изменившись в лице, поспешно ушла домой. А Фроська быстро успокоилась, словно ничего не случилось. Она слышала кругом перешептыванье и упреки своих подруг. Но если бы кто в этот момент заглянул к ней в душу, то пришел бы в большое изумление. Душа у нее была чиста, как стеклышко. Даже изображения Ванюшки, даже какого-либо намека на его след там не было. Была Фроська равнодушна к Ванюшке, как равнодушен может быть могучий дуб к зеленой былинке, примостившейся по соседству с ним. Если Фроська и могла быть неравнодушна, то отнюдь не к Ванюшке. Но никто из скобарей этого не знал. Не знал и Ванюшка, невольно любовавшийся гордой Фроськой.

Он готов был отдать за Фроську полжизни, если бы кто-нибудь ее тронул. Он даже намеревался подойти к ней, взять за руку и отвести подальше от злых врагов-насмешников, но не решился. Душа у него ликовала, появилась неведомая удаль и сила, заставившая на всех глядеть свысока.

Но Фроська, не удостоив своего «жениха» даже взглядом, повернулась и зашагала к своему подъезду.

Все теперь глядели на Ванюшку и на Цветка, который снова подошел к своему сопернику с кастрюлей в руках и, ни слова не говоря, водрузил проломленную кастрюлю на голову Ванюшки. В ответ Цветок немедленно получил сдачи.

— Ты... так... — еще более рассвирепел Цветок, по своей привычке засучивая рукава, и, не сдержавшись, бросил в лицо Ванюшки самое страшное оскорбление, которое мог только придумать: — Шкилет ты ползучий...

— А ты... — задыхаясь от ярости, выпалил Ванюшка. — ты... пуговица...

Драка стала неминуемой. По законам скобарей нанесенное оскорбление могло быть смыто только кулачным боем. Ванюшка стоял как боец, гордо выпятив грудь и сжимая кулаки, готовый перед всем народом поддержать свою честь. Чумазое лицо у него горело. Он было снова шагнул к Цветку, но тут решительно вмешался Царь. Был он пасмурен и мрачен и заикался больше обычного.

— С-с-стой! — приказал он противникам, вклиниваясь между ними. — Ч-ч-чур, драться по-честному... — Хотя Царь и был заметно настроен против Ванюшки, кривить душой он не хотел.

Сразу же нашлись добровольные арбитры-секунданты и отвели соперников на положенное расстояние — дистанцию.

— Биться, пока кто-либо не плюхнется на землю, — заявили они.

— А ежели сразу очухается? — задал кто-то из скобарей вопрос.

— Тогда начинать сначала! — авторитетно разъяснил Копейка, нетерпеливо потирая руки.

Секунданты тоже засучили рукава. Были на земле прочерчены линии. За положенную черту ни один из бойцов не имел права отступать.

— Погоди!.. — по-прежнему бесновался Цветок.

— Посмотрим!.. — в свою очередь грозился Ванюшка, готовый умереть, но победить.

Неоднократно раньше они сходились на кулаки, но закрепить за собой первенство ни один из них так и не смог. Да и мешал Царь. Теперь сам Царь требовал драки. Теперь предстояла завершающая схватка. По сигналу секундантов противники пошли друг на друга, замахав кулаками. Ванюшка был сильнее, но Цветок увертливее. Первый удачный удар нанес Цветок, снизу вверх. Ванюшка тоже изловчился и сверху вниз отквитал свой промах.

Но тут на ребят неожиданно наткнулся вышедший из подъезда, как и обычно под хмелем, Черт. Он решительно повел руками и сразу отбросил противников на значительное расстояние.

— С-сгинь, нечистая сила! — прогрохотал он своим могучим басом.