Северные сказки. Книга 1 - Николай Евгеньевич Ончуков Страница 38

Есть на свете один, Иван Быкович, я того на одну долонь посажу, другой придавлю, у его одна пена выйдет». Иван Быкович выскочил из под моста: «Чем ты, проклятое Издолищо, похваляешься?» — «Я похваляюсь своей силой, заходи сюды на мост». Иван Быкович зашол, Издолищо спрашивает: «Далёко-ле у тебя, Иван Быкович, дух несёт по мосту?» — «У меня до полумосту». — «А у меня три версты. Ну-ко дунь», — говорит Издолищо. «Нет, я не дуну, у меня одна голова, да и та больна, ты дунь, у тебя три головы». Проклятое хочет дунуть, духи направлят, шею вытегат, Иван Быкович выхватил саблю из кормана и отмахнул все три головы У Издолища; эти головы и тулово с мосту свалил, прибрал, сам пошол в шатёр спать. Иван Девич приходит с караулу в шатёр, Иван Быкович спрашивает: «Каково, брат, ходил?» — «Тихо, тихо, брат, волосом не вянет, ничего я не слыхал».

Утро стало, поехали они в поле гулять, весь день проездили, ночевать опять приехали к шатру, к мосту.

Опять бросили жеребей Иван-царевич и Иван Быкович, досталось караулить та ночь Ивану-царевичу. Иван-царевич пошол караулить, а два брата спать легли в шатре. Ивану Быковичу не спится. Пришол, а Иван-царевич спит, как сильней порог шумит. Иван Быкович сел караулить под мост. Едет по мосту проклятое Издолищо о шести головах; у проклятаго Издолища конь подпинаится, на нос подтыкаится. «Што же ты, конь, подпинаешся на нос подтыкаишся? Кого я боюсь? Есь на свете Иван Быкович, я того на одну долоь посажу, другой придавлю, у его одна пена выйдет». Иван Быкович выскочил из подмоста. «Чем ты, проклятое Издолищо, похваляется?» — «Я похваляюсь своей силой, заходи сюды на мост». Иван Быкович зашол, Издолище спрашиват: «Далёко-ле у тебя, Иван Быкович, дух несёт по мосту?» — «У меня до полумоста». — «А у меня на шесть вёрст дух несёт. Ну-ко ты дунь». — «Нет, ты дунь, у тебя шесть голов, а у меня одна и та больна». Проклятое Издолищо хочет дунуть, духи направлят, шею вытегат, Иван Быкович выхватил в ту пору саблю и шесть голов срубил у Издолища, свалил в ту же кучу и спать пошол в шатёр. Утром спрашиват: «Каково же, брат, ты караулил?» Отвечает Иван-царевич: «Тихо, тихо, брат, волосом не вянет — ничего я не слышал». Наутро опять в поле поехали день гулять, приезжают к мосту третью ночь ночевать. Иван Быкович говорит: «Я пойду караулить, а в шатри не спите, картами играйте: если мой конь ногами землю бить будет, вы его спустите».

Пошол Иван Быкович караулить третью ночь, сел под мост, сидит караулит; идёт проклято Издолище об девети головах. У проклятого Издолища конь подпинается... и проч. ... «А ты, проклятое Издолище, чем ты похваляешся»... и проч. «Далеко-ле дух несёт?» — «До полумоста». — «А у меня за деветь вёрст...» и проч. Иван Быкович в ту пору саблю выдернул, шесть голов свалил, а три головы не мог свалить, осталось у Издолища. Схватились они дратця. Дрались, дрались, Издолище Ивана Быковича и здавил под себя, смял. Конь Ивана Быковича ногами в землю бьёт, а братья спят, не слышат. Иван Быкович конается проклятому Издолищу: «Проклято Издолищо, дай мне розуть со правой ноги сапог, со белым-светом проститься». Издолищо дал, Иван Быкович снял сапог, бросил коню в повод и розорвал этот повод. Конь прибежал и срыл Издолища с Ивана Быковича. И выхватил Иван Быкович саблю, и срубил головы остальни, свалил эти головы и тулово в стару кучу. Пошол в шатёр к братьям, бранит своих братьев: «Што же это вы, братья, вам велено было спустить коня, подьте-ко посмотрите, што у меня там поделано». Свёл и показал братьям восемнаццеть голов и три тулова. Братья себя руками хлопают. «Откуль ты нарубил?» — «Топере, братья, надо ехать нам прочь от моста», — говорит Иван Быкович.

Ехали, ехали, доехали до большого дому; стоит большой дом, со всеми кокорами, превеличающий, большой дом. Братья хотят заходить в дом обедать. Иван Быкович говорит; «Наперво я один захожу, послушаю, што в этом доме деится». Иван Быкович овернулса мушкой, залетел в дом, на потолок сел. Сидит на потолке, выслушиват. Жалитса малого Издолища жона. «Матушка, матушка, вор-от Иван убил твоего сына родимого, моего мужа любимого». Старуха Егабиха говорит: «Поди на дорогу, овернись им кроваткой тисовой и периной пуховой, лягут они на кроватку, их растреснёт, разорвёт на маленьки зернеца». Идет друга невеска, жалится старухе Егабихе: «Матушка, матушка, вор-от Иван убил твоего сына родимого, моего мужа любимого». — «Поди овернись колодчём, ключевой водой и чарочкой золотой. Станут они эту воду пить, их разорвёт, растреснёт на мелки маковы зёрна». Идёт третья невеска. «Матушка, матушка, ворот Иван убил твоего сьша родимого, моего мужа любимого». — «Поди овернись на дорогу-ту кустиком раскитным и ягоды изюмны, будут они ись, их разорвёт, растреснёт на мелки маковы зёрнышка». Иван Быкович выслушал говорья, вылетел, овернулса, говорит братьям: «Поедемте, братья, от этого дому прочь, как можно нам надо отсюда убратса».

Поехали три брата, стоит на дороге кроватка тисова и перинка пухова. Эти братья желают легчи и говорят брату: «Иван Быкович, надо нам бы отдохнуть на кроватку с устатку». — «Нет, братья, вы не слезавайте с коней, я один соскочу, попробую ей». Братья сидят, он соскочил, тюкнул кроватку сабелькой, поперек пересек — баба легается поперёк. Братья испужались. Едут вперёд, стоит на дороге колодеч, ключева-вода и чарочка золота. «Нам бы надо напиться», — говорят братья. «Вы, братья, не слезайте, я один попробую». Опять соскочил с коня, колодеч тюкнул — баба поперёк перерубил — вьётсе. Поехали прочь. Ехали, ехали, стоит кустик ракитовой, ягодки изъюмовы. Иван Быкович соскочил с коня хватил кустик — баба поперёк легаится. Говорит братьям: «Ну, братья, вы теперь за мной держитесь, будет за нами велика погоня». Гонили, гонили, гонили, соскочил Иван Быкович к земли, припал ухом к земли — звучит.

Наганиват их баба Ягабиха в ступы, подпиратся пестом. На дороге стоит железна кузница, Иван Быкович поднел у жалезной кузницы угол, и заехали все с конями. Пригонила баба Ягабиха, говорит кузнецу: «Вор-кузнец, отдай Ивана Быковича, посади на язык — зглону». Кузнец и говорит: «Я посажу на язык, ты, Ягабиха, обскочи кругом эту кузницу, пролизни двери жалезны языком, посажу на язык». Егабиха обскочила кузницу, пролизнула двери, кузнец схватил ей за язык клещами, а Иван Быкович выскочил и зачал ей железными прутьями дуть. Дул-дул-дул,