Леонид Кокоулин - Андрейка Страница 10

Холодает. Пора. В палатке тепло, ребята укладываются спать, в углу храпят рубщики, - намотались по снегу.

Весна распускает дороги. Выбитая колея полнится водой, и вся проезжая часть становится хлябкой, а дальше нетронутый, посиневший, набухший, словно больной, снег.

Обычно в это время на ЛЭП с трудом пробиваются последние лесовозы. На горбу леса пристраивают бочки с горючим, ящики с макаронами, тушенкой, мешки с мукой и хлебом. Из-под колес брызжет на ящики грязь и стекает с них, застывая к вечеру коричневыми сосульками.

В это время и наступает охотничья пора. Неудержимо тянет в лес, на озера. Не теряя надежды на отпуск, мы исподволь готовились.

Андрей тоже собирался. От него буквально ничего не удается скрыть. Он просит Талипа сделать ему ружье или на худой конец лук и стрелы. За мной ходит по пятам.

- Дед, а складной нож возьмем, смотри, куда я его запрятал, заговорщицки сообщает он и поднимает рубашку. На голом пузе болтается на веревке складник. - Никому, понял! - шепчет он. - А собак всех возьмем? А незаметно будет? - ластится он, заходя с другого боку.

- Да ты что, Андрей, мы же ни от кого ничего не скрываем. У нас нет от бригады секретов.

- А зачем тогда с дядей Славой шептался? И Талип говорил: "Поменьше языком мели".

- А он говорит правильно, уж слишком ты разговорчив.

Через пять минут:

- Посмотри, я котелок надраил, - блестит в руках Андрея банка из-под сухого молока.

- А может, ты все-таки, Андрей останешься? Кому-то и здесь надо хозяйничать. Не дело нам обоим уезжать.

У Андрея тревожно вздрагивают губы.

- А бригадир ведь останется, - торопится пояснить Андрей. - Ты меня, дед, не хочешь брать, да?

Смотреть на него становится больно. Он не просит и не плачет. Забивается в угол и сидит подолгу без движения, не соблазняясь ни играми, ни собаками. Даже не идет на зов Талипа.

- Ты заболел, Андрей? - спросил я.

Он молчит.

- Что с тобой, Андрюха, дружище?

- Заболел, - соглашается он. - Журавлиной болезнью, как дядя Слава. Я заждался, когда мы поедем на охоту. Я теперь не твой? А ты все-таки мой дед...

Я не выдерживаю:

- Стоит ли огорчаться заранее, Андрюха-горюха?

И Андрея сразу словно подменяют.

- Я не огорчаюсь, дед, нет, нет. Это мне показалось. Одному ведь тебе плохо. Я тебя выручать буду. Вот увидишь, дед!

Голосок звенит, глаза блестят. И он уже не отходит от меня ни на шаг.

Суббота выдалась пасмурной. Тускло пестрели склоны гор, на проталинах голубел стланик, по распадкам тянуло кедровым орехом, сыростью. Мы с Димкой вернулись с промозглого участка, где поставили анкерную переходную опору. Перекусили и повалились на нары. Ночь была кошмарно долгой. Ныли старые раны, ломило суставы и поясницу. Утром за палаткой я услышал гул моторов. Парни повскакивали, наскоро оделись и вышли. Я следом. Осмотрел только что привезенный лес на опоры. Неважный, при погрузке кора облетела, ясно - побит короедом.

Иду на монтажную площадку.

Славка стоит в кругу ребят.

- А воздух какой, братцы, - потягивает он носом. - А? Горы как киты.

- Хватит, Славка! Станком бы занялись, - сердится Димка. - А то скоро новый механик нагрянет, а у нас еще - ни у шубы рукава.

- Зачем нам этот "макензен", при одном взгляде на него мутит, говорит Славка.

Буровой станок ребята окрестили "макензен". Его купили, вернее, нашли в металлоломе и продали нам по копейке за килограмм, а мы сдали взамен 20 тонн другого металлолома. Станок с табличкой на лобовой части: "М-Уралец 19-БУ2-39 г. З-д Макензен советского государственного акционерного о-ва в Германии, г. Магдебург, No 60". Но он никуда не годится. Вместо главного вала у этого "макензена" воткнуто бревно. А на боку станка Славка нарисовал черепаху.

Ребята ходят вокруг него и зубоскалят. Нечем бурить. И это не техника. И так бьют баклуши не один час. Но вот из-за поворота показывается "газик" и подруливает к площадке. Все смолкают. Из кабины выпрыгивает маленький, смахивающий на подростка человек. Подходит. Рыженький, седенький.

- Механик, - представляется он. - А вас я сразу узнал, - говорит он мне. - Будем знакомы, - и протягивает конверт.

- Как дорога?

- Расхлестанная вдрызг, - поспешно отвечает механик, - едва прорвались, не сегодня-завтра ей каюк.

Приглашают гостя на чай с дороги.

- Спасибо, только что перекусили у Марьиного ручья. Великолепная, знаете ли, здесь вода, больше пьешь - больше хочется. Ну, а вы как тут?

- А нам говорили, академика пришлют из бригады Нельсона, - неловко шутит Димка.

- А я и есть механик, - не смущаясь, отвечает приезжий. - И зовут меня Карлом Францевичем.

Все внимательно прислушиваются - любопытно. Карл Францевич подходит к станку.

- Сию же минуту извлеките бревно! - приказывает он. - Несовместимо.

Он ныряет под станок с одного конца, выныривает с другого, ловко влезает в кабину, юркает под капот, близоруко осматривается, обнюхивает.

- Никуда не годится эта рухлядь? - с надеждой обращается к нему бригадир.

- То есть как не годится? - округлил глаза механик.

- Да вот так, мы уже сколько около него топчемся; кто его сюда притащил, тот пусть крутит гайки!

- Как разговариваете! - вдруг кричит маленький механик.

Все удивленно замолчали.

- Издевательство! - У механика дергалось правое веко.

Шутит или всерьез?

- Может, вы имеете лучший станок? Так покажите мне его! Надо работать! - Карл Францевич вскинул на нос большие очки в перламутровой оправе. Смешон, похож на лягушку. - Вы понимаете, что эта линия пусковая, ее ждут?

Все это механик прокричал, непрерывно двигаясь по кругу лэповцев.

- Да не кричите! Тут не хватает полстанка, а остальное негодное, перебил бригадир.

- Вижу.

Бригадир достал из кармана, развернул исписанный мелким почерком лист бумаги и сунул механику.

Карл Францевич обнюхал заявку, вынул из внутреннего кармана синий карандаш и начал черкать.

- До этих деталей мы еще дойдем, поначалу займемся главными. Давай двух человек со мной, да нет, одного хватит. Бригадир, как тебя?..

- Димка.

- Дмитрий, значит, ну, вот и хорошо. - Механик как-то вдруг расслабился. - Возьмите, ребята, в кузове рукавицы кожаные, робу, лампочку в кабине. Осветите площадку, электроды в багажнике. Станция в кузове, осторожнее! Не кряхтите вы, поднимайтесь, поднимайтесь! Спрошу за работу как следует!

Когда ребята притащили инструмент и робу, Карл Францевич вдруг сказал:

- Вы не бойтесь, побольше нажимайте на станок и на меня, не стесняйтесь. Терпеть не могу лодырей и трусов.

Механик снял телогрейку, аккуратно свернул и положил в сторонку. Остался в меховой поддевке. Из верхнего кармана поблескивал штангель. Маленький и щуплый, механик походил теперь на подручного ученика. Он взял ключ, полез в станок и сразу всем нашел работу. Сам тоже крутил гайки, обнюхивал каждую шестеренку. Колотил кувалдой. Устал, посерел совсем. Вытащил из кармана алюминиевый цилиндрик, вытряхнул на ладонь похожую на пуговицу таблетку и спрятал под язык. И снова полез под станок. Так до вечера. После работы подошел ко мне, сунул сухую, как щепка, руку.

- А ваши ребята молодцы, честное слово. Поеду за деталями. Писать будете в управление? Или на словах передать ваши нужды?

- На словах. Все на виду.

- Я тоже не люблю бумажной возни.

Подходит Славка, от нетерпения не может устоять на месте.

- Дед, время не на нас работает, - сообщает он. - Оглянись.

Оборачиваюсь. Подготовленный вездеход с опущенным тентом похож на пресс-папье.

Талип возится около машины. Укладывает охотничью справу, рыбные снасти.

- Куда ты тащишь эти бочки? - поворачивается и бежит Славка к Талипу.

- Как куда? Под рыбу, мешки под дичь.

- Да ты что, спятил, люди едут свободой подышать, а не на заготовки. - Славка запрыгивает в кузов и сбрасывает тару.

- Бросьте, ребята, дурака валять, - говорю я и иду готовиться в дорогу.

- А что, бочки мешают дышать тебе? - ворчит Талип и снова ставит их в кузов. - Если рыба залезет в сети или схватит наживу, обратно ее в воду толкать? Да? - Талип смотрит в бумажку-памятку. - Кружка ек, ложка бар, бурчит он, - теплая обувка Андрейке... Куда ее сунул?

- Талип! Соли побольше клади, утям на хвост насыпать, - зубоскалит Славка.

- Ты что, Вячеслав Иванович, - щурится Талип, - ты чувство боевого товарищества имеешь или ты шарлатан? Зачем топор не берешь?

- Не думаешь ли ты, пехота, что мы на лесозаготовки едем? - скалит зубы Славка. Снимает с барабана колечками трос. Укладывает топор. И зовет Талипа. Трос они перерубают на гусенице.

Мы с Андрейкой собираем лодку из алюминиевых трубок. Каркас-то собрали, но никак не можем сообразить, к чему крепится руль. Главным конструктором - Андрей.

- А сейчас, - говорит он, - эту кишку будем напяливать на эту рыбину. - Действительно, каркас похож на обглоданную рыбину. Разворачиваем прорезиненный чехол, и Андрей ныряет в него.