Николай Богданов - Партия свободных ребят Страница 18

Вчера еще по горбатому льду можно было перебегать с берега на берег, перескакивая через закраины. А в ночь вдруг как подует теплый сырой ветер, на реке раздадутся пушечные удары, звон, скрежет, произойдет какая-то сказочная битва, и расколется ледяной панцирь. Река выльется из берегов и пойдет затоплять луга, леса, выгонять из нор лис, пугать зайцев, загонять на острова злых волков.

И тут начинается для метелкинских ребят удалое веселье.

Ну как не прокатиться на льдине! Ну как не погнаться на лодке за лисой, сидящей на унесенном водой дереве!

Ну как не заплыть в лес и не помочь по древнему обычаю деда Мазая зайчишкам, застигнутым половодьем!

Еще накануне по селу веет чудесным, бодрящим запахом смолы, которую варят на кострах, чтобы осмолить проконопаченные лодки.

Здесь и маленькие - рыбацкие, и большие - базарные ладьи, и громадный дощаник для перевозки людей и лошадей вместе с телегами на ту сторону разлива, размахнувшегося здесь километров на пятнадцать.

В эту весну раньше других принялись уделывать свои базарные ладьи кулаки Салины, Алдохины и другие бога-, теи. Им есть что на базар везти. Нарочно до весны свой товар берегут, чтобы продать подороже.

Пока бабы ставили заплаты на домотканые холщовые паруса, а старики конопатили и смолили лодки, кулацкие сынки вместе с батраками выкатывали к берегу бочонки с солеными огурцами, которые хранились подо льдом пруда, бочки с рубленой капустой. Корыта с посоленными в них свиными окороками. И все это с песнями, с шутками, с каким-то вызовом, словно желая похвалиться перед бедняками тем, что не с пустыми руками поедут они на базар.

- Здорово нынче спекульнем, - подмигивая Ивану, говорил Силантий Алдохин, - по твоей милости. Прежде бы овес, пшеницу соседям на семена взаймы дал, а теперь вот на базаре продам!

Он злился, что Кочетков достал семена для бедноты в совхозе. Там взаймы "так на так" дали - сколько возьмешь, столько и отдашь. Государство не наживается. А кулакам надо было отдавать за мешок семян два мешка из нового урожая.

Силантий только виду не подает, что злится. Зубоскальством старается досаду скрыть.

- Ух, весна ныне ранняя, грязюгу такую развезло, что на базар, кроме нас, никто ничего и не подвезет. Мы будем на базаре цари. Приплывем в лодках, под парусами, как варяги. И будем ценой владеть!

- Ворюги вы, а не варяги!

Кулаки только похохатывают.

- Чего-то они сегодня уж очень откровенно на базар собираются? удивился дед Кирьян. - И все дочиста, всем гамузом, будто нарочно сговорились!

- А пусть плывут с попутным ветром, без них в селе воздух чище, попыхивая трубкой, отвечал Иван Кочетков, а сам тоже задумывался.

Собирались базарничать и Салины.

- И тебя возьмем, доставим удовольствие. - Никифор похлопывал Гараську по плечу тяжелой рукой. - Собирайся, точи зубы орехи грызть, востри язык на конфеты!

Словно и забыл, что отказался батрачонок погубить коня стального ради коня живого.

И не напоминает, не корит за робость.

Удивительно это Гараське и страшно. Уж очень опасны улыбки кулака. На губах-то ласка, да в глазах опаска...

Так и ходят в зрачках волчьи огоньки.

Но его дело батрацкое, подневольное. Сказано - собирайся на базар, надо собираться. Пиджачок на подкладке из пакли Гараська почистил, сапоги, от покойного отца оставшиеся, дегтем смазал.

- Молодец, - хвалит его кулак, - не босиком же по базару гулять... Обязательно надевай сапоги, да наверни поболе портянок, чтобы с ног не свалились!

Вместе со всеми таскал Гараська свиные окорока, катал бочонки с огурцами, отвозил на подводе мешки овса и пшеницы.

И вот настал час отправки. Ветер немного переменился и стал почти попутным. С "Дубинушкой", весело столкнули на воду длинные черные лодки, выдолбленные из громадных ветел. Подняли холщовые паруса, разукрашенные заплатами. Захлопали они, ловя ветер, а поймав, надулись важно и потянули длинные лодки на стрежень, резать носами пенные барашки.

Весело стало Гараське при виде простора и все же страшновато, что-то холодило под сердцем, что-то держало в тревоге.

- Ну, - сказал, осклабившись, Никишка Салин, уставив весло, как руль, и устраиваясь поудобней. - Вот, слава богу, поехали! Пущай впереди у нас море, нехай позади у нас горе!

Жена отчего-то вздрогнула и обернулась на село тревожно.

- Ну, ну, - прикрикнул на нее Никифор, - чего мечешься? Сиди тихо, под нами бездна... - И добавил тише, для нее одной: - Если чего и случится, пущай без нас!

Мы на базаре были - всей семьей.

Лукерья закутала голову полушалком и притихла.

Гараська вздрогнул.

Ветер дул все крепче, паруса надували щеки все важней, и ладья все быстрее бежала встречь течению, сшибая белые гребешки задорных волн.

- Эгей, кум, в обгонки, что ли? - кричал Никишка Салин, настигая лодки Алдохиных.

- А что ж, где наша не пропадала, авось кривая вывезет... тарарахнем, сват. Ха-ха-ха!

Тут Гараська чуть не выпрыгнул из лодки. Ведь точно такие же слова он слышал вчера возле бани Алдохиных.

Люди, говорившие те слова, были подозрительные, его даже жуть взяла при виде таких. Один кривой, другой огромный, сутулый, третий черный, как опаленный. И все нездешние.

Вот как это было...

ОПАСНЫЕ ГОСТИ

Ночью привалила к кулакам подмога. От далеких синих лесов по бурному разливу приплыла небольшая рыбацкая лодка, и, таясь от людей, из нее высадились три человека. Один кривой в ватнике, другой сутулый в брезентовом плаще, третий в ободранной кожаной куртке и охотничьих сапогах.

Пристав напротив бани Алдохиных, они по земляным ступенькам прокрались в баню. Отсюда сутулый, в брезенте, оставив товарищей, пошел в дом Алдохиных, не боясь злых кулацких собак. Ни одна не брехнула на него.

В рукаве он скрывал длинный нож (такими охотники резали медведей, мужики кололи свиней). А на плече нес мешок, но не простой, а из сыромятной кожи.

Он заглянул в окна, тихо, без звука прошел по сеням и без стука открыл дверь в горницу. Силан Алдохин, стоя перед образами в одной рубахе, босиком, молился Николаю-угоднику о ниспослании ему теплой весны, а Ивану Кочеткову гололеду под трактор.

- Здорово, хозяин, - проговорил ночной гость, откидывая капюшон плаща.

Силан удивился, словно увидел ожившего Николаяугодника.

- С нами крестная сила, никак, покойный Родион?

- Он самый, - усмехнулся гость и поправил редкую бороду, словно приклеенную к худым, темным щекам.

- А кто же в твоей могиле лежит, если ты бродишь по свету, Родион?

- А разве меня хоронили?

- По всей форме, с попами, с кадилами... Правда, в закрытом гробу, ввиду смерти твоей от заразного тифа или там оспы... теперь уж не помню.

- Так, - процедил сквозь зубы Родион. - Уж ке знаю, зачем меня господа Крутолобовы похоронили, своего любимого егеря. Только, значит, поэтому меня и пуля не брала. Сколько в меня красные и белые ни стреляли, ну хоть бы одна коснулась. А я бил-колол без промаха... и кадетов и товарищей комиссаров.

- За кого же ты воевал, Родион?

- Сам за себя! С тех пор как во время революции купил у меня молодой барин Крутолобое мое имя-звание вместе с паспортом, а мне отвалил кучу золотых монет, понесло меня туда, где деньгам цену знают. В белогвардейское царство. Был я в Крыму у белых, потом у зеленых, последний мой пир был у Антонова. Хотел за границу убежать, да места на пароходе не хватило. Не взяли меня с собой господа офицеры...

- А зачем же ты ко мне-то пришел? - покосился Силан на кожаный мешок в руках бывшего егеря.

- За продовольствием, по старой памяти. Охотились когда-то вместе, помогал тебе браконьерить в барских угодьях. Не так ли?

- Было дело, - пробормотал Силан.

- Я не один, с двумя товарищами. Скрывались мы в темниковских лесах, а теперь с разливом решили вниз, на Волгу, уплыть. Без харчей и без гроша в кармане нам пропадать... Выручай, Силантий... Не то сожжем!

- Что ты, - перекрестился Силан, - больно скорый сразу грозиться!..

- А нам это недолго.

- Любите вы жечь да палить, знаю антоновцев...

И тут Силан запнулся, его озарила лукавая мысль.

- Слушай, Родион, уж если вам желательно чего-либо сжечь, сожгите вы у нас в Метелкине один немудрящий сарай. И получите вы за это на дорожку и хлеб, и сало, и денег жменю.

- Ну что ж, сожжем сарай, - охотно отозвался Родион.

- Вот хорошо. Вот и слава богу. Вот и договорились, спасибо Николаю-угоднику, - торопливо закрестился Силан и стал одеваться.

- Пойдем к твоим товарищам. Я вам расскажу, чего от вас требуется. Какой нам сарай надо поджечь, какого нам медведя надо убить...

- Медведя? Про то уговора не было!

- Будет, будет, и на медведя будет уговор, - ласково лепетал Силан. Ты же известный был медвежатник. Вон я вижу, у тебя и кожаный мешок-накидыш сохранился, в который ты живьем медвежат-пестунов ловил, волчат сажал. Ох, славилась когда-то твоя хватка!

- Я и взрослого медведя однажды им накрыл, - усмехнулся Родион.