Елена Тудоровская - Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои Страница 23

Голос Гектора прервался, глаза потускнели, и лицо стало неподвижным. Он уже не услышал ответа Ахиллеса:

– Умирай! А я сумею встретить свою неизбежную смерть, когда бы ни послали мне ее бессмертные боги!

Ахиллес вырвал из горла убитого свой пелионский ясень, отбросил его в сторону и стащил с безжизненного тела окровавленные доспехи. Тут сбежались ахейцы. Они столпились вокруг мертвого и изумлялись его росту, его грозному лицу. Как сверкали эти глаза, как страшен был им троянец, когда разрушал ворота лагеря или поджигал их корабли!

Ахиллес подошел к трупу и, сумрачно глядя на него, заговорил:

– Этот муж сделал нам больше зла, чем все остальные троянцы. Наконец боги дали мне победу над ним. Потерял своего защитника Илион и не устоит теперь перед нами! Но я не хочу сейчас думать об этом. Мой Патрокл лежит мертвый у судов, еще не оплаканный, не погребенный. Друг мой Патрокл! Я не забуду тебя, не забуду, пока скитаюсь среди живых. Может быть, сходя в обитель Аида, мертвые теряют память, но я и там буду помнить своего друга. Пойте победный пэан, герои ахейцы! Идем к кораблям: мы достигли светлой славы. Сражен великий Гектор, Гектор, которого сыны Трои почитали, как бога!

Герой подступил к телу Гектора, привязал к его ногам длинный ремень и потащил за собой тяжелое тело. Ахейцы поспешили за ним.

До сих пор троянцы, скованные ужасом, были безмолвны. Но тут со стены раздался общий стон. Троянцы рыдали и вопили. Молодые воины удерживали несчастного Приама. Старец в исступлении вырывался у них из рук. Он хотел бежать за Ахиллесом, вымолить у него тело сына... Отчаянно кричала престарелая Гекуба. На ее крик выбежала на стену Андромаха. Она устремила на поле обезумевшие глаза и вдруг замерла, схватившись за голову. По полю уже мчалась окровавленная колесница победителя. Ахиллес стоял в ней, поднимая сверкающие доспехи убитого врага. Позади колесницы в клубах пыли волочилось по земле безжизненное тело Гектора. Оно было привязано за ноги к колеснице, и в пыли билась залитая кровью голова.

Страшно вскрикнула Андромаха и упала без чувств на руки женщин.

Тризна по Патроклу

Пусто и тихо в стане мирмидонян. Ворота настежь открыты; не видно ни воинов, ни их боевых коней, только перед воротами расхаживают воины стражи, оставшейся в лагере. Возле палатки Ахиллеса на утоптанном песке стоит ложе Патрокла. Простертое тело героя укрыто белым полотном. Над телом склонилась печальная Фетида.

Богиня целый день провела у ложа. Она с тревогой прислушивалась к неясным звукам, доносившимся с поля битвы.

Наконец издали послышался частый стук колес и копыт – это боевая колесница, могучие кони Ахиллеса! Крики ахейцев встречали ее приближенье. Колесница появилась в воротах стана; сверкнула на солнце медь поручней, вспыхнули яркие блики на щите и шлеме героя. Ахиллес обеими руками поднимал снятые с врага доспехи, чтобы все могли узнать о его победе. Колесница покатилась по лагерю; Автомедон с силой натянул вожжи и остановил колесницу у самого смертного ложа. Ахиллес, окровавленный, страшный, бросил добытые доспехи на руки подбежавшей стражи, а сам спрыгнул на землю и тяжелыми шагами подошел к изголовью Патрокла. Он откинул покров с головы мертвого друга и положил свои кровавые руки на его грудь. Слезы покатились из глаз Ахиллеса; он заговорил глухим голосом:

– Радуйся, Патрокл! Даже сходя в обитель Аида – радуйся! Вот я приволок сюда тело Гектора, твоего убийцы. Я брошу его на растерзанье псам, чтобы отомстить за твою смерть!

Быстро подошел Ахиллес к колеснице, отвязал ремень, которым было привязано бездыханное тело Гектора с кровавой, запекшейся раной на шее. Ахиллес подтащил его к ложу Патрокла и бросил тело на песок.

Ахейцы столпились вокруг ложа, не зная, чему больше дивиться – неистовой злобе Пелида или его безмерной скорби. А безутешный Ахиллес с рыданьем приник к изголовью друга, и мирмидоняне рыдали вместе с ним.

Розовый свет божественной Эос озарил лагерь ахейцев. Отовсюду, со всех углов лагеря, стекались воины в медных латах и шлемах; густые толпы направлялись к мирмидонскому стану. Вдоль лагеря слышался скрип колес, протяжные крики погонщиков. Сильные мулы попарно тащили нагруженные бревнами повозки; концы бревен волочились по песку. Вереница таких упряжек двигалась из лагеря к Сигейскому мысу. Бревна посылал царь Агамемнон для погребального костра. Огромная куча их выросла на берегу моря. Тогда из стана мирмидонян медленно поползло погребальное шествие. Впереди согласным строем катились колесницы; боевые товарищи Патрокла, в сверкающих латах и шлемах, сдерживали горячих коней. За ними друзья несли тело Менетида Патрокла. Голову его поддерживал Ахиллес; он провожал своего друга в обитель Аида. Позади шли пешие дружины мирмидонян, сомкнув щиты и ощетинясь копьями, как на бой. По дороге к ним присоединялись нескончаемые толпы вооруженных ахейцев. Все они хотели почтить павшего героя.

У назначенного места друзья опустили на песок смертное ложе Патрокла. Воины Агамемнона раскатывали длинные бревна и уже кончали складывать громадный костер. Ахиллес остался возле тела. Он вынул нож и обрезал свои длинные кудри. Тяжело вздохнув, он устремил глаза на бурное море и воскликнул:

– Сперхий, священный поток моей далекой родины! Напрасно я обещал с молитвой, что посвящу тебе свои волосы, когда вернусь с полей Илиона! Нет, никогда не принесу я тебе пышной гекатомбы, никогда не увижу милую родину. Пусть же Патрокл унесет кудри Ахиллеса в могилу.

Среди друзей героя, как эхо, прокатилось рыданье, когда Ахиллес положил свои обрезанные волосы в мертвые руки Патрокла. Послышался повелительный голос Агамемнона: вождь приказывал всем ахейцам вернуться в лагерь и оставить Ахиллеса с друзьями у погребального костра.

Побережье опустело. Друзья Ахиллеса стали готовиться к погребенью. Ложе с безжизненным телом подняли наверх, и Ахиллес установил его посредине костра. Друзья героя подтащили к костру окровавленные туши заколотых быков и овец, предназначенных для погребальной жертвы. Ахиллес разбросал туши по всему костру, а срезанными пластами белого жира покрыл тело Патрокла. Вокруг ложа он расставил длинногорлые кувшины с медом и светлым елеем. Затем к Ахиллесу подвели двух его лучших собак и четырех статных коней. Ахиллес сам заколол одного за другим бьющихся в ужасе животных и бросил их на костер. Все это, по обычаю предков, отдавалось умершему герою. Кроме обычных жертв, Ахиллес возложил на костер вокруг тела своего друга трупы двенадцати убитых троянских юношей – их он не пощадил в своем ожесточенье...

Глашатай Ахиллеса, стоя у костра, держал в руках горящий смоляной факел. Солнце уже клонилось к закату, когда Ахиллес, наконец, вымыл окровавленные руки, взял у глашатая факел и, обходя кругом сложенного костра, поджег мелкие сучья. Огонь быстро разгорался и бежал по вздыбленным сучьям; тлели и вспыхивали сухие бревна; над костром заклубился черный дым. Ахиллес встал в отдаленье от палящего пламени и, возливая на землю кубком вино, начал громко молиться ветрам. Он обещал им богатые жертвы и просил их раздуть посильнее погребальное пламя.

Вот резкими порывами налетели ветры; солнце померкло и скрылось за облаками. Это могучий Борей и шумный Зефир примчались, гоня перед собой тяжелые тучи. Волны ринулись на берег, разливаясь по отмели: огонь на костре рванулся ввысь и загудел. Сумерки становились все гуще; наступила мрачная ночь. Всю ночь неистово выли ветры; они раздували погребальный костер великого героя; пламя пожирало сухие бревна. Всю ночь Ахиллес возливал вино на землю вокруг костра и со стоном призывал своего бедного друга.

К утру, когда истлели последние бревна, ветры умчались обратно, в свою пещеру в диких Фракийских горах, и море бушевало под ними.

Когда утихли ветры и стало совсем светло, к костру снова собрались ахейцы. Их встретил Ахиллес.

– Царь Агамемнон и вы, мужи ахейцы, – сказал он, – пора погасить костер. Залейте багряным вином все пространство, где горел костер. Мы соберем драгоценные кости Менетида: их нетрудно найти посреди костра; остальные лежат в стороне. Мать моя Фетида принесла золотой сосуд для их погребенья. Но повремените насыпать над ними высокий курган. Скоро уже и я сойду в обитель Аида; тогда вы сложите мои кости вместе с костями Патрокла и воздвигнете над нами общий курган.

С глубокой печалью выслушали его ахейцы. Золотой сосуд с костями Патрокла укрыли тонкой пеленой и отнесли в палатку Ахиллеса, а на месте костра поставили сруб и засыпали его рыхлой землей. Здесь со временем будет насыпан могильный курган...

Впоследствии долго вспоминали ахейцы состязания, которые устроил Ахиллес в честь умершего Патрокла Менетида. Самые прославленные герои участвовали в них, желая почтить память погибшего Патрокла. В песнях аэды воспевали доблесть участников и щедрость Ахиллеса. Ни один участник, даже побежденный, не ушел без богатого дара.