Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова Страница 27

– Спасибо, лучше не надо, – усмехнулся Данила. – А то вдруг потом уже не встану?

Ничего не скажешь, парень с оптимистичным взглядом на жизнь. С таким в самый раз мир спасать.

Он устроился в кресле, а я вошла в родительскую спальню, вытянула из-под кровати чемодан, нашла аптечку и начала рыться в ней в поисках нужного лекарства. Краем глаза я отметила, что за окном мелькнула какая-то тень, вздрогнула и выпрямилась, боясь оглядываться. Когда же я наконец нашла силы обернуться, там уже никого не было, только висела привычная серая пелена.

Вернувшись в нашу с Никитой комнату, я заметила, что Данила напряженно смотрит в окно.

– Ты тоже видел? – мрачно спросила я.

Он только кивнул.

– Но у нас за окном балкон…

– Думаешь, для них это преграда?

Не решившись уточнять, для кого для «них», я преувеличенно бодро сказала:

– Вот, нашла обезболивающее. Подожди, за горячей водой схожу, чтобы скорее подействовало.

– Осторожней там, – бросил Данила мне вслед, но я не поняла, что он вкладывает в эти слова. Кажется, сейчас везде одинаково опасно.

До кулера было совсем недалеко, и я добралась до него без всяких проблем. Но на обратном пути, когда я балансировала с кружкой горячей воды и уже не могла идти так быстро, вновь увидела неясную тень, мелькнувшую в коридоре и тут же скрывшуюся за углом. Только она была вовсе не похожа на пирата, а больше напоминала девочку в длинном белом платье, похожем на ночную рубашку, испачканном кровью на рукаве и подоле…

Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной, сделала приличный глоток из чашки и тут же поперхнулась, забыв, что вода горячая.

– Что там? – дернулся полулежавший в кресле Данила.

– Они нас не трогают, только пока мы вместе, – поняла я и протянула ему кружку: – Держи, выпей обезболивающее. – И добавила: – Кажется, супергерои из нас все-таки получаются неплохие.

– Супергерои не пьют обезболивающее, – возразил он.

Однако таблетку послушно проглотил и сразу сделал попытку встать, но я остановила его:

– Подожди хотя бы минут пять, пока подействует. Неизвестно, что мы там в рубке найдем.

Данила послушно и с видимым облегчением откинулся обратно на спинку, а я, кое-что вспомнив, полезла в шкаф:

– Кстати, держи.

– Вот где моя форма, – равнодушно взглянул он.

– Прости, – потупилась я. – Но ты сам ее забыл. Я несколько раз пыталась отдать…

– Оставила бы там.

Повисло тягостное молчание.

– Из-за нее он тебя так? – наконец спросила я.

– Повод был неважен. Не это, нашлось бы что-нибудь другое. Хорошо бы понять, с чего все началось, тогда мы сможем все остановить…

– Ну как, тебе лучше? – поинтересовалась я через пару минут.

– Пока не очень.

Я вздохнула:

– Не пробовал иногда соврать?

– В следующий раз обязательно, – пообещал Данила, поднялся и накинул куртку: – Ну что, идем в рубку?

Не отпуская руки девчонки, Данька шагнул к борту, таща ее за собой. К счастью, она послушно молчала и следовала за ним. Выглянув, он убедился, что старик Горшков по-прежнему присматривает за лодками, зорко поглядывая по сторонам. Вот только зрение да и слух у него уже давно не те…

Решение Данька принял быстро. Оттащив девчонку подальше, он толкнул ее в угол на палубе и велел:

– Жди здесь!

Она испуганно кивнула, но Данька, не уверенный, что она хорошо его поняла, повторил:

– С этого места ни ногой, ясно?

Девчонка снова кивнула, а он уже повернулся уходить, но остановился, стянул с плеч куртку и отдал ей:

– Накинь, а то ночь холодная.

Она послушно взяла одежду.

– А вы куда? – спросила она вслед.

– Кончай мне выкать, – отозвался Данька. – Скажи лучше: какой у вас номер каюты?

– Четыреста один.

Он кивнул и шагнул к двери. В коридоре парохода стояла тишина, словно все пассажиры мирно спали. Нужную каюту Данька нашел быстро и прислушался: внутри тоже было тихо. Неужели он опоздал?

Внезапно он уловил заунывные звуки и не поверил своим ушам: вдалеке как будто кто-то играл на скрипке. Но ведь этого просто не может быть! Он никогда не жаловался на слух, а сейчас ему мерещится? Потом в конце коридора мелькнула неясная фигура – старушка в коротких розовых штанах и смешной шляпке… И эта старушка почему-то напугала Даньку сильнее, чем нож – настолько невероятно и странно она здесь выглядела.

– Снимайте колечки и сережки, – раздался угрожающий голос дяди.

Данька тут же забыл про странные звуки скрипки и чудную пассажирку, облегченно выдохнув: с мамой девчонки ничего не случилось. По крайней мере пока.

Но как он сможет остановить дядьку Михаила, даже имея нож? Тот тоже явно не остался безоружным.

И тут Данька снова услышал кое-что необычное. В первый момент он решил, что ему показалось. Но если нет, это все меняет…

Так и не став входить в каюту, он вернулся на палубу, прислушался и убедился: нет, ему не кажется – с воды раздается отдаленный рокот моторов. Он сразу понял, что это значит, и в сердце трепыхнулась радостная надежда: неужели скоро все закончится? Главное, чтобы раньше времени не услышал кто-нибудь еще…

Данька осторожно перегнулся через борт и убедился, что старик Горшков по-прежнему держит в руках лодочные цепи, не проявляя никаких признаков беспокойства. Похоже, шум приближающихся катеров слышит он один.

Данька неуверенно взялся за свисток, посмотрел на него, вдруг стянул с шеи и, широко размахнувшись, швырнул за борт.

Дядька вывалился на палубу, бросил на него цепкий взгляд и мигом все понял.

– Данька, стервец! Тебя же свистнуть просили, а ты…

Михаил шагнул к нему с ножом в руке, но моторы уже ревели совсем близко. Тогда он остановился и с ненавистью бросил:

– Будь ты проклят…

Глава 14

Больше ничего не важно

По пути мы, конечно, заглянули в концертный зал и почти не удивились, что он оказался пуст. Я боялась даже думать о том, где сейчас родные и что с ними, впрочем, как и все остальные пассажиры.

– Где же мои, – с тоской протянула я, оглядывая зал, затянутый мутной пеленой тумана.

– Родители?

– И брат.

– У нас еще и брат есть?

– Ага, младший. Никита. Ты же нас видел вместе, – напомнила я.

– А я не знал, что это брат. Подумал – парня уже подцепила.

Я промолчала, и Данила предпочел не заострять:

– Намного он младше?

– На два года.

– И отпустил тебя одну мир спасать?

– А я не сказала, куда иду.

В зале стояла звенящая тишина, на стульях лежали вещи – сумки, кофточки, телефоны. На сцене валялись музыкальные инструменты, бутафорское оружие и шляпы пиратов Карибского моря, на диджейском пульте мигали лампочки, но людей не было.

Только сейчас мне стало по-настоящему жутко. Неужели мы остались совсем одни на огромном теплоходе, который несется куда-то сквозь ночь и шторм, никем не управляемый? И где-то здесь бродят пираты, то ли призрачные, то ли настоящие…

Пустой оказалась и рубка, хотя теплоход по-прежнему двигался вперед на приличной скорости. Но куда он держит путь и кто его ведет? За широким панорамным окном во всю стену ничего нельзя было рассмотреть – там по-прежнему