Мария Прилежаева - Жизнь Ленина Страница 28

С каким вниманием и волнением делегаты слушали Ленина!

Четвёртый год шла война с немцами. Народ замучился от этой войны, исстрадался.

"Так вот какая она, наша Советская власть, справедливая власть, о народе заботится!" - думал орловский солдат.

Загремело "ура!". Мраморные колонны Белого вала не слыхивали такого громового "ура!". Такого могучего и грозного пения.

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов,

воодушевлённо пели сотни людей.

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был ничем, тот станет всем!

Потом Ленин прочитал Декрет о земле, который написал ночью в квартире Бонч-Бруевича. И снова делегаты, особенно крестьянские, одобрили ленинский декрет.

II съезд Советов, собиравшийся 25 и 26 октября 1917 года в Белом зале Смольного, был знаменитый, замечательный съезд. На этом съезде Ленин объявил Советскую власть.

На этом съезде Ленин прочитал делегатам декреты о мире и земле, и съезд их утвердил.

Еще съезд утвердил народных комиссаров. И назначил Председателем Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ленина.

Так составилось первое Советское правительство.

Съезд работал всю ночь, только под утро закрылся.

Делегаты сразу начали разъезжаться по домам - в Орловскую, Казанскую, Ярославскую и все другие губернии. В города. В воинские части и флот.

- Скорее, товарищи, поезжайте домой, - торопил делегатов Владимир Ильич. - Рассказывайте о нашей победе. Рабочая революция победила. У нас теперь Советская власть. Укрепляйте повсюду, по всей России Советскую власть.

ТАК ОНИ ЖИЛИ

Надежда Константиновна шла длинным, широким коридором Смольного. Был вечер. Надежда Константиновна возвращалась с работы. Денёк выпал нелёгкий. С учителями провела совещание. С рабочими. Надо организовать школы, библиотеки, детские дома, рабочие клубы. По-новому надо налаживать просвещение, для пользы трудящихся. Она устала и с удовольствием после трудового дня возвращалась домой.

Дом их был в Смольном. Поселились Ильичи в комнате, где раньше жила классная дама. Высоченная, длинная комната с одним окошком во двор. Низкой перегородкой отгорожена спаленка. Там две железные кровати поставлены, покрытые одеялами из солдатского, грубой шерсти, сукна. Печка ещё была в спаленке.

"Догадался бы Желтышев печь истопить, - подумала Надежда Константиновна. - Вот было бы здорово".

Желтышев был пулемётчиком. Со своим полком боролся в Октябре за Советскую власть. Теперь этот пулемётный полк нёс в Смольном охрану. А Желтышева к Председателю Совета Народных Комиссаров приставили.

Только Надежда Константиновна о нём вспомнила, а он тут как тут.

- В столовку откомандировался за ужином, - объявил Желтышев. Махнул свободной рукой: - Гляньте, Надежда Константиновна, затихает помаленьку.

По обеим сторонам в коридор выходили двери, двери. Из некоторых ещё доносились голоса, телефонные звонки и стук машинок. Но больше в такой поздний час было комнат за дверями утихших.

- А Владимир Ильич всё не идёт, - вздохнул Желтышев. И как бы самому себе разъяснил: - Обо всём народе заботиться надо. А народ-то разбуженный, бо-ольшущего ума требует.

Он заметил утомлённость Надежды Константиновны:

- Иззябли, чай? Холодюга на дворе, зима заступила. Погрейтесь ступайте.

Значит, вытопил печь. Умница Желтышев, молодец! Вправду на дворе холодно.

Надежда Константиновна поспешила к себе. Вход в комнату вёл через умывальную. Кранов, наверное, двадцать насчитаешь по стенам. Раньше здесь умывались институтки. "Теперь все двадцать для нас", - подшучивала Надежда Константиновна. Другого богатства, кроме казённых умывальников, у них с Владимиром Ильичом не было. Мебель в комнате стояла самая простецкая. Шкаф, да буфетик, да маленький письменный стол.

Да напротив диван и два кресла в полотняных чехлах и круглый столик. За ним и обедали, а иногда и серьёзные государственные вопросы обсуждали.

Надежда Константиновна сняла шубу и стала у печки. У печки тепло. А Владимира Ильича нет и нет. Он потому и выбрал в Смольном жильё, что от работы близко. На лифтике поднялся на третий этаж, и сразу Предсовнаркома рабочий кабинет и приёмная. В кабинете Предсовнаркома решалось всё строительство новой, социалистической жизни. Отсюда выходили декреты о том, что больше навеки нет в России дворянских и купеческих званий, что железные дороги, морской и речной флот, банки - всё принадлежит государству. И заводы и фабрики перейдут государству, и рабочий класс сам будет управлять производством.

Всё было ново, необыкновенно. Всё создавалось впервые, только в нашей, Советской стране.

А в приёмную к Ленину с утра до ночи шли рабочие, крестьяне, солдаты, матросы. Советоваться, как строить эту новую рабоче-крестьянскую жизнь.

"Должно быть, не выберет время поужинать", - подумала Надежда Константиновна об Ильиче.

Шаги. Не он ли? Так и есть! Его шаги, быстрые, лёгкие. Дверь из умывальной открылась, и появился Владимир Ильич.

- Перерыв решил сделать, - с весёлым блеском в глазах заговорил Владимир Ильич. - Взглянул в окно - зима на дворе. Прогуляемся, Надюша, по молодому снежку, а? Как ты смотришь?

- Я так смотрю, что в девять вечера пора бы работу до завтра вовсе кончать, - резонно ответила Надежда Константиновна.

- Вот к товарищу Желтышеву это прямо относится! - сказал Владимир Ильич, видя входящего в эту минуту Желтышева. - Товарищ Желтышев, извольте тотчас отправляться на отдых. Извольте, извольте, - решительно повторил Владимир Ильич.

Желтышеву ничуть не хотелось отправляться на отдых. Ему нравилось заботиться о Владимире Ильиче. Приносить на ужин пшённую кашу. Ходить в киоск за газетами. Протапливать печь.

А сегодня у Желтышева была особая причина не спешить уходить.

У него был для Надежды Константиновны сюрприз. Вытащил из кармана малюсенькое круглое зеркальце.

- Институтская ученица оставила. А я подобрал. Надежда Константиновна, может, когда промеж работы причесаться или что другое занадобится, для такой причины в самый раз подходяще. - И он протянул подарок и оглянулся: одобряет ли Владимир Ильич?

Должно быть, Владимир Ильич ото всей души одобрял, потому что раскатился своим заразительным смехом. Потом потёр лысину и сказал:

- Эх я, недогадливый! Ни разу не догадался, Надюша, купить тебе зеркальце.

- Где уж тебе догадаться! - посмеялась Надежда Константиновна.

А Желтышев весь расцвёл и отправился, довольный, на отдых.

- Что за люди, чистое золото! - бормотал он, покачивая головой и широко улыбаясь.

А Надежда Константиновна с Владимиром Ильичом поужинали пшённой кашей, скупо политой подсолнечным маслом. И Владимир Ильич снова позвал Надежду Константиновну подышать выпавшим снегом. Уж очень любил он первые зимние дни! Чистоту, белизну пушистого снега.

Надежда Константиновна надела меховую шапку, погляделась в подаренное зеркальце.

- Постарела я, Володя, - вдруг сказала она.

- Нет, нисколько! - живо ответил Владимир Ильич.

Её прямые чудесные волосы начинали седеть. Тонкие морщинки прочертили лоб. Но Владимиру Ильичу она казалась прежней, какой он её помнил. Он помнил её в шушенский вечер, когда она приехала в ссылку и привезла ему зелёную лампу. Почти всю дорогу держала лампу в руках.

- Ты очень устаёшь на работе? - тревожно спросил Владимир Ильич.

- Не очень, - ответила она.

Она никогда не жаловалась.

- Сердце только иной раз примется бежать вскачь, - сказала Надежда Константиновна.

И заторопила Владимира Ильича на прогулку. Она ведь знала, что это лишь перерыв. Что после прогулки Владимир Ильич поднимется на лифте на третий этаж и до глубокой ночи в кабинете Предсовнаркома не будет работе конца. Работе и мыслям. О том, как строить государство, первое в мире. Государство крестьян и рабочих.

НЕ УМЕЕМ - НАУЧИМСЯ

На посту у входа в Смольный стоял солдат:

- Пропуск!

И загородил винтовкой троим рабочим дорогу. Двое постарше, с бородами. Третий довольно ещё молодой. Молодого звали Романом.

- Где у вас тут пропуска-то дают? - поинтересовался один, спокойно отстраняя винтовку.

- Но-но... не балуй! - прикрикнул солдат. - Комендатура пропусками заведует.

В это время как раз сам комендант Смольного, бывший матрос товарищ Мальков, появился в подъезде. Бушлат распахнут, под бушлатом тельняшка.

- Кого вам, ребята?

- Ленина надобно. Причина есть важная, - ответил Роман.

- Безотлагательно, - добавил другой.

- Ишь какие, - протянул, оглядывая рабочих, Мальков. - А в Октябрьские дни где были?

- Зимний брали. Где же ещё?

Через четверть часа все трое входили в приёмную Совнаркома. Большая комната. Обставлена бедно. Два деревянных дивана перегородили на две половины приёмную. И там стол, и здесь стол да несколько стульев - вот и вся обстановка.

Рабочие перекинулись взглядом: просто, по-нашенски. Намотали на ус.