Огненные игры - Алиса Игоревна Малыш Страница 37

мускулами, которыми похоже оброс за эти семь лет. На меня смотрел высокий сильный воин. Его длинные чёрные волосы были чуть ниже плеч, красиво контрастировали с белой пушистой шкуркой какого-то животного на плечах. Длинный белый плащ спадал вниз до самых пят. Огромный меч на поясе, на эфесе которого был прикреплён огромный изумруд. Замшевая серая рубашка с длинными рукавами и с завязками на груди. Когда я видела его в последний раз это был худощавый мальчика в чёрном, как у отца, костюмчике и чёрных лаковых ботинках. Сейчас передо мной стоял мужчина: волевой подбородок, ярко-выраженные скулы, прямой нос, среднего размера глаза, прямые чёрные брови, узкие плотно сжатые губы, белый цвет лица, длинные блестящие и гладкие волосы, с боковым пробором на левую сторону от меня, падали на плечи – правая от меня сторона была заложена за ухо, подчёркивая скулу. Он стал очень высоким и мускулистым, плечи стали широкими. Себастьян стал таким мужественным… Сколько ему сейчас? Он был старше меня на … восемь лет… Мне… Ему сейчас двадцать пять лет. Двадцать пять лет! Ему было всего восемнадцать, когда он ушёл из дома… Ха! А мне семнадцать и меня уже выгнали! Год не дотянула.

– Вам нужно представиться. Кто вы и откуда. – продолжил Себастьян. – Почему вы здесь оказались не нужно – я знаю.

Его голос как гром громыхал в полной тишине. Себастьян обвёл нас взглядом, задержавшись мгновение на мне. Узнал. Что-то мелькнуло в его глазах, но он быстро с этим справился и вернул свой суровый взгляд.

– Я Уголиям Фринш, мне девятнадцать лет. – начал Уго.

– У тебя случайно родственников нет в Градже? – спросила Инди. – У меня папа оттуда, поэтому моя фамилия Ликш. Мама из Люуда – у меня смешанные корни. Помню, что отец раньше был рыжий, но гены мамы взяли свою и я её точная копия. От отца осталась фамилия. Он как-то рассказывал, что люди в том городе носят фамилии, чаще всего, короткие оканчивающиеся на шипящие, и имеют рыжие волосы.

– Я… не знаю своих родителей. – Уго упёрся взглядом в пол. – Вырос и жил до шести лет в детдоме Прязни. Я много спрашивал управляющего про своих родителей, но он всегда отвечал одно и то же: тебя нашли у дверей в дом, как и многих других. До шести лет я верил, что он что-то не договаривает и постоянно врёт, что мои родители вернутся за мной. Но… они не пришли, и я решил уйти из этого места. Там меня удерживала надежда, что они вернутся за мной. Теперь ничего не держало. На улицах было не хуже, чем в детдоме: питание тоже не регулярное, спишь на жёстких деревяшках и друзей нет. Только один плюс – свобода. Я научился воровать, а иногда зарабатывал честно, показывая фокусы. Это были гроши. Однако им я был безумно рад. Спал, где придётся. Научился быстро бегать от гильев, знал все дырки в заборах. Так я жил пока меня не нашла в одиннадцать лет женщина, владеющая баром. Поставила меня в ученики к шеф-повару её заведения. Я научился готовить. Благодаря ей у меня появился дом: тёплая кровать, кухня и человек, который меня любит. Несколько дней назад у меня появилась возможность отправиться в путешествие с друзьями. Мне было трудно оставить её, но я пообещал себе, что обязательно вернусь и привезу ей самое дорогое, что смогу купить. – он поднял глаза на Себастьяна. – Для друзей – Уго.

Себастьян кивнул ему и перевёл взгляд на Одетт. Точно узнал.

– Меня зовут Одетт Ист. Мне семнадцать лет. – она говорила ровным тоном, смотря в глаза брату. – Мне семнадцать лет. Я потомственная гадалка. Родилась и выросла в Прязни. Всё детство обучалась мастерству гадалки. Но я знала, что сидеть всю жизнь в шатре, в котором сидели мои предки, не моё. При первой возможности изменить свою судьбу – я ушла.

Наступила пауза.

– Ты настоящая гадалка? – удивился Фив. – Серьёзно? А я-то думал, почему у тебя так много позолоченных цепочек на шее и браслет на предплечье. Да, ещё один красный платок был завязан бантиком на голове, а другой на талии…

– Фив! – одёрнул его Ник.

Все ждали моей истории. А мне вот интересно, Себастьян им назвал своё настоящие имя? Они знают, кто он? И самое главное: признает ли он меня прилюдно?

– Слушай, генерал, – начала я небрежным тоном. – Мы тебе всё рассказываем, а ты нам ничего о себе. Двое из нас рассказали о себе. Из вас никто. Инди лишь немного упомянуло о своих корнях. А?

Генерал оценивающе посмотрел на меня. Может он и раскусил меня, но виду не подал. Может даже оценил идею, но бровью не повёл.

– Ты права. – согласился он, наконец. Я еле удержалась, чтобы не выдохнуть! – Меня зовут Себастьян Кюстай, я внук эмингатора Чризза.

Чей он внук? Я, по привычке, сильно вытаращила глаза, чем вызвала еле заметную улыбку у Себастьяна. Он был доволен собой. Так. То, что он не назвал свою фамилию значит: во-первых, они не знают его прошлого, а во-вторых, он не хочет, чтобы все узнали про наше родство. Это плохо или хорошо? Мне нужно было с ним поговорить наедине.

– Как такое возможно? – спросил Уго у Себастьяна. – Ты пошёл против деда, матери?

– Да. – спокойно ответил Себастьян. Когда он отвечал, то смотрел мне в глаза.

Ему интересно, почему я здесь оказалась! Ага, значит нужно сделать рассказ таким сухим, чтобы он потом меня сам нашёл попробовал узнать подробности. Отчасти, мне просто хотелось его позлить и заинтересовать.

– Моё имя Роксана Стронгс. Мне семнадцать лет. – я смотрела брату в глаза: уверенно и дерзко. – Я родилась и выросла в частном районе около города Прязни.

– То есть там на сцене назвали твоё настоящие имя? – удивилась Инди, державшись з руку брата.

– Да. – я повторила манеру общения брата: спокойно и уверенно. – Моя история начинается, когда я разозлила отца и тот, выгнал меня из дома. Я отправилась к подруге за помощью. Так начались мои приключения.

– А ты бунтарка. – улыбнулся Фив.

Я улыбнулась ему в ответ.

– За что тебя выгнали? – спросил брат.

Ага! Зацепила! Есть!

– Вы попросили рассказать, кто мы и откуда, – я растягивала слова, не отводя глаз от братика. Следила за его реакцией на мой ответ. – Я рассказала. За что меня выгнали из дома – это уже моё личное дело.

Ноль реакции… Козёл.

– Она права. – вступилась за меня Инди. Неожиданный поворот. – Это её личное дело.

– Да, прости. – кинул мне Себастьян.