Анатолий Онегов - Еловые дрова и мороженые маслята (Рассказы и повести) Страница 39

- Что случилось, Григорий Петрович, - спросил я, - почему гостей за стол не зовешь?

- Сами не садятся, - ответил Чугунок, - сердятся на меня. Велят волчат обратно в лес снести. Говорят, мол, если не отнесу, то волки за волчат мстить станут... А я не соглашаюсь.

Мне все сразу стало ясно. Выходит, Чугунок отыскал в лесу волчье логово, вытащил оттуда маленьких волчат и принес их в деревню. Мне очень хотелось посмотреть на этих маленьких зверьков, и я подошел к столу и попросил Чугунка:

- Покажи хоть добычу-то, Григорий Петрович, похвастайся...

- Покажу, покажу, - радостно затараторил Чугунок и быстро выбрался из-за стола. - Похвастаюсь, похвастаюсь. Только, чур, не упрашивай отпустить.

- Ладно, не буду, - махнул я рукой и пошел вслед за Чугунком к бане...

Бани у нас никогда не запираются, не запираются на замок и дома зачем, когда все люди в деревне честные, друг у друга без спроса ничего не возьмут? А тут на бане у Чугунка висел огромный старинный замок, который в шутку обычно называют пудовым. Чугунок подскочил к замку, достал из штанин здоровенный ключ на веревке и, повертев этим ключом несколько раз в замке, распахнул дверь бани.

Но это была еще не последняя дверь - первая дверь вела всего-навсего в предбанник, а там дальше, и тоже под замком, была вторая дверь - уже в самою баню.

Чугунок снял и второй замок и исчез в темноте. Необычно темно в бане было потому, что окошечко, всегда освещавшее баню, предусмотрительный Чугунок плотно, забил снаружи и изнутри, чтобы никто не выбил стекла и не влез к волчатам.

В темноте бани что-то загремело, а потом показался из темноты Чугунок и вслед за собой вытащил большой и тяжелый ящик. В ящике были волчата.

Яркий солнечный свет ударил маленьким зверькам в глаза. От неожиданного света и от людей, собравшихся вокруг, волчата испуганно забились в угол ящика. Они не пищали и не скулили, как пищат и скулят щенки, потерявшие свою мать, - они только дрожали не то от страха, не то от напряжения.

Волчат было четверо, они сбились в один темный, трясущийся комочек и, казалось, ждали нападения. Я протянул было к ним руку, но тут же темный комочек резко вздрогнул и снова замер в своем углу, а на моем пальце выступили крупные капли крови: крошечный волчонок успел ударить меня своими острыми молочными зубками.

Я стряхнул с руки кровь, а Чугунок уже вертелся вокруг меня:

- Вот видишь, вот видишь, какие они зверские! А все говорят: жалко, мол, отпусти, отпусти. Нет уж, нет. Я нашел. Я и сдам их. И премия мне за них будет.

Чугунок говорил еще что-то, а я не слышал его и в уме прикидывал, сколько могут заплатить этому человеку за четырех маленьких волчат и сколько у меня дома осталось денег...

- Григорий Петрович, тебе все равно, где деньги получать, продай волчат мне, - обратился я к Чугунку, еще сам не зная, где взять недостающую мне сумму и что делать с волчатами, если они перейдут ко мне.

Стоявшие вокруг нас люди удивленно и одобрительно загудели.

- А сколько дашь? - живо поинтересовался Чугунок.

- У меня сейчас нет всех денег, которые ты можешь получить. Я отдам тебе сейчас половину, а через неделю остальные, - ответил я хозяину волчат.

- Все деньги неси и бери, а так нет, - категорически заявил Чугунок и стал поспешно затаскивать ящик с волчатами обратно в баню.

Мы расходились по своим домам молча. Сзади несколько раз щелкнул один замок, потом другой. Потом вслед нам покашлял сам Чугунок, покашлял нарочно громко, будто хотел сказать всем: "Вот так вот - знай наших".

Я шел к себе домой и все время думал о волчатах и взрослых волках, у которых сегодня утром Чугунок стащил малышей и которые сейчас, наверное, беспокойно рыщут по лесу. И взрослых волков и волчат мне было очень жалко. И я еще и еще раз ругал себя за то, что недавно потратил почти все свои деньги на какие-то пустяки и поэтому сегодня не смог выкупить у Чугунка осиротевших зверьков.

Ночью я никак не мог заснуть и почти до самого рассвета вспоминал все, что слышал в наших местах о волках...

Волков около нашей деревушки никто никогда не видел, хотя охотники и встречали неподалеку их следы. Но эти следы всегда обходили наши луга и поля стороной и никогда не появлялись там, где паслись коровы и овцы. Где жили волки? Где из года в год устраивали свое логово?.. По рассказам охотников я примерно догадывался, что старая волчица устраивает свое логово всегда за Долгим ручьем. Но ни я, ни другие охотники не ходили в ту сторону и не беспокоили волчицу и ее волчат. Казалось, что между волками и людьми был заключен молчаливый договор, как будто люди обязались не трогать волков, а волки обещали не трогать скот и собак.

Конечно, такой договор никто и никогда не заключал, конечно, люди и волки не собирались вместе и ни о чем не договаривались. Но на деле получалось именно так, как должно было получаться по настоящему договору: люди и волки жили неподалеку друг от друга, и жили мирно, как хорошие соседи.

И вот мир нарушен - бестолковый Чугунок разыскал за Долгим ручьем волчье логово и стащил из логова волчат... Неужели теперь волки начнут мстить людям? Неужели были правы старые охотники, когда все вместе упрашивали Чугунка отнести волчат обратно? Что же будет теперь?..

К утру я чуть-чуть забылся. И только забылся, как сквозь сон услышал лай собак и крики человека. Я поднялся с постели, оделся и вышел на улицу. На улице, несмотря на ранний час, были люди. Они собрались там, где была баня Чугунка, - там и лаяли собаки, там и кричал что-то сам Чугунок.

Собаки, испуганно подняв на загривках шерсть, урча кружились около бани и людей, но к самой бане подойти не решались, будто там было что-то очень страшное.

Окно бани было по-прежнему забито досками. И около этого окна стоял Чугунок. Он размахивал руками, кого-то громко ругал и все время показывал себе под ноги, где во все стороны была разбросана свежая земля и зияла большая дыра - подкоп под стену бани. Потом Чугунок настежь распахнул обе двери и вытащил на улицу ящик, где еще вчера вечером сидели волчата... Волчат не было ни в ящике, ни в бане.

Ночной поход

На охоту волчица уходила каждый день рано утром, задолго до восхода солнца. Она осторожно, чтобы не потревожить волчат, выбиралась из логова, спускалась к ручью и жадно пила, а потом берегом ручья миновала лесной завал и выходила к широкой поляне. Если здесь, на поляне, ей не попадался тетеревиный выводок, она шла дальше к болоту, к ягодникам. Тут она останавливалась и принюхивалась, стараясь заранее узнать, есть ли сейчас на болоте глухари...

По лесу волчица бродила недолго и уже с восходом солнца была около логова, где четыре недели тому назад появились на свет четыре маленьких волчонка.

Волчата сразу узнавали, что вернулась мать, и, попискивая и поуркивая, тянулись к ней. Она кормила малышей, а потом по одному вытаскивала их из глубокого и темного гнезда на солнце.

Сначала малыши боялись солнца, норовили тут же сбежать обратно в гнездо, но шли день за днем, и волчата постепенно привыкали к яркому дневному свету. Теперь, неуклюже перебирая лапками, заплетаясь, путаясь в траве, подолгу возились они около матери. Так продолжалось почти целый день. Здесь, возле логова, наигравшись, волчата сосали теплое материнское молоко, здесь, около матери, они и засыпали, сытые и уставшие от игр.

На ночь волчица забиралась в гнездо, и следом за ней, торопясь, опережая друг друга, спешили волчата. А назавтра снова ранним утром, когда холодный ночной туман только-только начнет садиться на траву утренней седой росой, волчица осторожно выберется из логова, спустится к ручью, напьется, а затем проложит по густой траве лесных полян свою новую охотничью тропу.

На ходу волчица будет сбивать с травы утреннюю росу, и то место, где она только что прошла, останется среди седой от росы поляны темной заметной полосой.

Вот такой утренний след волчицы и отыскал на лесной поляне Чугунок. Он был хорошим охотником и быстро сообразил, куда и зачем отправилась волчица, откуда она пришла, где ее логово и где дожидаются свою мать маленькие волчата...

Покружив по лесу, волчица повернула обратно, и здесь, около ручья, ее остановил чужой запах - около ручья глубоко отпечатались следы резиновых сапог... Чужой след вел к логову, к волчатам.

Нет, старая, опытная волчица не собиралась принимать бой - она слишком хорошо знала, что люди сильнее любых волков. Она не бросится на человека даже тогда, когда увидит, как он достает из гнезда ее маленьких волчат и прячет их в мешок, - что могут сделать клыки волка, когда у человека оружие...

Она не бросится на человека, но будет следить, идти сзади, чтобы узнать, куда идет человек, куда несет ее волчат... И теперь, встретив вдруг чужие следы, идущие к логову, волчица прежде всего торопилась узнать все-все.

К логову она подошла не с той стороны, где подходила обычно. Она обошла сначала то место, где было ее гнездо, вокруг, и, только убедившись, что человек уже побывал здесь и ушел, волчица подошла к логову.