Фабиан Гарин - Таинственная бутылка Страница 4

— Вот что, Кузьма Акимович, из винтовки стрелять— наука не мудреная. Ты сам найди винтовки и вооружи ими отряд.

— Легко сказать, — возразил Кузьма Акимович, — иголку в сене и то легче найти. Да и времени мало, враг у ворот.

— Это не серьезно, — ответил секретарь райкома и выпил глоток остывшего чая. — Конечно, винтовки — не цветы, в городском парке они не цветут. Несколько винтовок я дам, а остальные достань…

И так как растерянное выражение не сходило с лица у Кузьмы Акимовича, секретарь добавил уже без улыбки, коротко, как отрезал:

— У фашистов. Вот где! Понял?

Кузьма Акимович задумался, потер рукой лоб и медленно произнес:

— Раз другого выхода нет…

— Нет другого выхода, — повторил Степан Степанович, — винтовки ты должен достать. Теперь о людях — список я просмотрел, народ подходящий, ценный. Основное задание тебе известно. В остальном жизнь сама подскажет, научит. Список партизан останется в делах райкома. Ты же запомни их на память. А сейчас обойди всех и предупреди — завтра в восемь ко мне на совещание. Как будто все! — потирая переносицу сказал Степан Степанович и, прищурив глаза, задумался. — Вот еще, Кузьма Акимович, включи в список двадцать первого… Некрасова Алексея, что на строительстве моста работал. Его отец со мной в гражданскую войну в одном полку служил… Погиб он. Ты возьми Алексея, он хороший комсомолец, я за него ручаюсь.

— Слушаюсь, Степан Степанович.

— Знаешь, где Некрасов живет? — спросил секретарь райкома и, не дожидаясь ответа, добавил, — возле клуба, третий дом по левой стороне. Ну, будь здоров!

Пожимая крепкую руку Кузьмы Акимовича, секретарь всмотрелся в его сумрачное лицо и спросил:

— Есть личные неприятности?

— Душа горит от обиды, Степан Степанович. Пока не дорвусь до боя с фашистами — не успокоюсь. — Кузьма Акимович передохнул, будто ему не хватало воздуха, махнул рукой и вышел из комнаты.

* *

*

Поздней ночью, когда городок спал, и только дежурные у домов проверяли, не пробивается ли где через щелку свет, да патрули ходили по улицам, к окраине приблизился небольшой отряд. Люди шли молча, у каждого за спиной был вещевой мешок, у некоторых винтовки.

— Стой! Кто идет? — окликнул в темноте голос патрульного.

Высокий широкоплечий мужчина с трубкой в зубах протянул бумагу. Мелькнул глазок электрического фонарика.

— Проходите!

Отряд двинулся дальше. Патрульный долго смотрел ему вслед.

Вышли на высокий берег. Пахнуло свежестью. Внизу чернела река, за ней темный лес. Розовые вспышки окрашивали небо на горизонте и перекатывался рокоча гром. Там шел бой.

Последняя проверка документов на мосту, последнее вслед «счастливого пути, товарищи», и отряд ступил на другой берег реки.

За спиной остался затемненный, настороженный город, родные, близкие.

Прошли луг. У опушки леса остановились, построились цепочкой. Высокий с трубкой обошел строй, близко наклоняясь и всматриваясь в лицо каждого, затем ряды сдвоили и стали входить в лес. Последним шел Кузьма Акимович. Он вынул изо рта потухшую трубку и глубоко вздохнул.

«Приготовим встречу гостям непрошеным», — подумал он.

Густые ветви сомкнулись за отрядом. Лес принял их под свой покров.

Разомкнулась высокая осока на лугу, примятая ногами, и не стало видно дорожки, что протоптали партизаны от реки к лесу.

Лес молчал. Спокойно текла река, отражая бледные предрассветные звезды.

* *

*

Текла река. Много утекло воды. Шло время. И шла молва о калининских партизанах. Много славных дел они свершили за год, много урона нанесли врагу. Любили в отряде Кузьмы Акимовича вспоминать первые боевые эпизоды, особенно как раздобыл себе автомат Леша Некрасов.

Однажды Таня Крупина возвратилась из разведки и доложила Кузьме Акимовичу, что в деревне Мухино фашистов нет, но мост они охраняют.

До войны Таня работала в швейной мастерской. Ее считали аккуратной, прилежной, но ребята посмеивались над ней, когда, возвращаясь поздно вечером из клуба, она обращалась то к одному, то к другому:

— Проводи меня домой.

— Ну и трусиха, — шутили ребята.

Очутившись в отряде, Таня совершенно преобразилась. Страху — как не бывало. В разведку вызывалась первой и точно выполняла все задания.

Выслушав Таню, Кузьма Акимович позвал Некрасова:

— Ставлю тебе задачу, — сказал он, — проберись в Мухино, Таня дорогу расскажет, поговори с народом, разузнай место переправы. Вот и все!

Леша любил получать задания — хотелось оправдать рекомендацию Степана Степановича. Ведь Степан Степанович, прощаясь с Лешей, рассказал, как воевали они с отцом на Дальнем Востоке против беляков, и Леше хотелось быть достойным отца.

Получив задание разведать переправу, он пошел к начальнику хозяйственной части Прохору Терентьевичу и шутливо сказал:

— Надо будет надеть костюм Леля из «Снегурочки». Сейчас мой выход.

Леша до вступления в партизанский отряд работал на строительстве моста, был комсоргом, выступал в оперном кружке. Очень ему нравилась роль Леля.

Переодевшись в крестьянского паренька, Леша ушел в Мухино.

Перед уходом Таня разъяснила:

— Из леска выйдешь, увидишь дорогу. Ты по ней не ходи, а возьми влево по тропе, она выведет тебя на другую дорогу, по ней за осиной с обломанной верхушкой поворот на Мухино.

По дороге Леша повстречался со старухой.

— Бабуся, — спросил Леша, — в деревне фашисты есть?

— Нет, сынок, они в нашу деревню только за продуктами наведываются. А ты чей будешь?

— Хожу по селам, столярничаю.

— Оконные рамы умеешь делать?

— Умею.

— Вот и хорошо! — обрадовалась старуха и, показав рукой, добавила: — Вон за теми деревьями изба. В ней моя дочка живет, Настя Первухина. Рамы в избе перекосились, наладить некому. Зайди, сынок, скажи, что я тебя послала.

Леша направился к избе, на которую указала старуха. В просторной кухне женщина с пестрым платком на голове, наклонившись над квашней, месила тесто.

— Здравствуйте, — сказал он, переступив порог, — я столяр. Ваша мамаша меня послала, говорит, рамы перекосились.

Женщина подняла голову и пытливо посмотрела на Лешу.

— Нечего меня дурачить. Говори чего хочешь?

Леша не успел ответить. В комнату вбежала девочка лет десяти с испуганными глазами.

— Что с тобой, Верочка? — спросила мать.

— Фашисты в село пришли.

Леша выглянул в окно. Уйти не удастся. Что сказать фашистам, если они его задержат? Как поведет себя Настя Первухина? «Неужели задание сорвется?» — подумал он и почувствовал, как заныло сердце.

— Верочка, — сказала мать, — садись обедать. И ты, парень, садись! Знай, Верочка, что это твой брат. Его зовут Ваней. Повтори, кто это?

— Братик Ваня, — вытирая кулачками слезы, ответила Верочка.

— Садись, Ваня, к столу и ешь! Теперь уже поздно отступать, — наставительно сказала женщина и украдкой взглянула из-за занавески на улицу.

Леша ел горячие щи, обжигая губы, и посматривал исподлобья на дверь. И вот она отворилась. В комнату ворвались чужие голоса, незнакомая речь. Вошел унтер, держа в руках кружку. Мундир нескладно сидел на его худых плечах. Он пытливо взглянул на Верочку и Лешу и спросил на ломаном русском языке:

— Партизаны?

Женщина подняла на него спокойные голубые глаза. Впервые в ее дом вошел враг, и ей показалось, что в чистую горенку вползла гадюка. Но она не выдала своих чувств. Певучим грудным голосом она ответила:

— В деревнях партизан не бывает. Это мои дети, — и, уже не глядя на пришельца, добавила: — Ешьте, дети!

— Масла и молока! — требовательно произнес унтер и Поставил кружку на стол.

Хозяйка поспешно налила в кружку молока.

— Масло, бутер, — повторил унтер.

— Нету, — ответила хозяйка.

Унтер отпил немного молока, пошарил взглядом по кухне и молча вышел. После его ухода женщина обессиленно села на лавку и долго молчала.

В чугунке стыли щи. После пережитого волнения есть никто не хотел. Верочка встала из-за стола, забралась на печь и притаилась, как мышь. Хозяйка присела к окну чинить детское платьице. Она долго возилась с иглой — в сумерках трудно было вдеть нитку. Леша молча сидел, смотрел на ее лицо.

— Откуда ты? — спросила как ни в чем не бывало хозяйка.

— Из Западной Двины.

— Зачем пришел?

Леша помолчал, потом спросил:

— Как дойти до моста?

— После второго прогона — направо. Но только фашисты его охраняют.

— С какой стороны?

— Со стороны Мухина.

— Брод есть где-нибудь? — спросил Леша.

— Пониже моста, но место там открытое. Если же идти от моста против течения, — тоже есть брод, но туда два километра. Река там неширокая, зато течение быстрое. Вода тебе по плечи будет. На берегу кусточки.