Алоис Ирасек - Старинные Чешские Сказания Страница 6

– Да будет так, – кивнула Либуша.

С криком обнажили мужчины мечи и подняли копья. Но среди смятения, шума и крика послышался голос Бивоя:

– Я сам расправлюсь с ним. Я его поймал, я его и убью. Сомкнитесь теснее в кольцо, чтобы не мог он прорваться, а к ногам моим положите копье.

Было сделано так, как он приказал. Мужчины встали широким кольцом и приготовили копья. Все не спускали глаз с Бивоя. А он, осмотревшись, взглянул на княжен, стоящих на высоких ступенях, и долго огненный взор его не мог оторваться от Кази.

Смутилась Кази при виде молодого героя. С ним однажды повстречалась она в роще у Езерки и с тех пор не раз его вспоминала. Ей нравились мужество, сила и удаль Бивоя.

Сердце ее забилось от страха и веки невольно дрогнули, когда Бивой, широко расставив ноги, с такой силой швырнул кабана оземь, что земля загудела. Но едва кабан ударился о землю, как Бивой нагнулся, схватил тяжелое копье со сверкающим острием, сжал его в обеих руках и приготовился к бою. Ошеломленный кабан мгновение лежал недвижно, словно без памяти. Но вот брюхо его задвигалось, на хребте стала дыбом щетина, засверкали в темной шерсти белки глаз. Быстро вскочил он и с раскрытою пастью, откуда торчали острые клыки, ослепленный яростью, не разбирая дороги, помчался стрелою вперед.

Как стихает ветер перед бурей, так затихло все, когда бросился кабан на Бивоя. Но вот разом зашумели и юноши, и женщины, и девушки. Потрясая оружием, победно закричали мужчины, когда дикий кабан на полном скаку наткнулся на копье молодого охотника. Поток крови хлынул из пасти страшного зверя. В последний раз он приподнялся и, словно подкошенный, рухнул на землю. Кровь его лилась и лилась, орошая землю вокруг. Бивой выдернул из поверженного кабана копье и наступил на щетинистую тушу правой ногой. Затем, вытерев с лица пот, сказал он княжнам:

– Не будет он больше делать зла и наводить на всех страх,- и толкнул ногой голову зверя.

Важный управитель Либушина замка вышел вперед и перед лицом княжен произнес:

– Да воздадут тебе боги! Освободил ты весь край. Был этот кабан зол и свиреп, был он опасен. – Управитель указал на кабана: – Грозой окрестностей Сорочьей горы называли его. Сколько вреда он натворил! Сколько хлеба вытоптал он на полях, сколько скота загубил, а охотничьих собак и коней – великое множество! Когда выехал на него Святослав, сын Божея, кабан распорол у коня его грудь и брюхо. Не один охотник погиб от его острых клыков. Всюду сеял он страх, спасались от него бегством и прятались даже храбрые мужи. А ты, бесстрашный Бивой…

Он не договорил. Радостно зашумела толпа. Благодарственные и хвалебные крики неслись отовсюду. Спустившись по широким ступеням, княжны с любопытством глядели на могучего зверя. Когда Либуша спросила Бивоя, как он поймал его, как захватил, опять все затихло вокруг. Устремив на охотника сияющие восторгом глаза, жадно слушала Кази вместе со всеми чудесный рассказ.

– Не давала покоя и угнетала меня мысль, что от этого зверя столько вреда всем и что все его так боятся. Даже лощиной мимо Сорочьей горы никто не решался ходить: там жил он одиноко в своем логове и на всех нападал. Много людей растерзал он, а коней и собак – без числа. Выследил я его логовище около лужи под старыми буками. В ней он в полдень купался и валялся в грязи. А когда комары одолевали, он, потершись спиной о стволы дубов, выходил на добычу. Смело, без страха, бежал он по полям, не боясь человека, и нападал на каждого встречного. Я решил вступить с ним сегодня в единоборство. Думал выждать, когда он вернется к своему логову, но едва дошел я до края лощины, как выскочил он из чащи и так неожиданно на меня устремился, что я не успел даже наставить копье. Дело было на открытом месте. Вокруг – ни единого деревца. Отскочить я не мог, а на землю броситься не захотел. Скорее, чем я рассказываю об этом, он, наклонив голову, кинулся на меня, но я не дал ему размахнуться и нанести мне тяжелый удар, а сам схватил его за уши и крепко держал, не выпуская из рук. Он хрюкал, скрежетал зубами и дергался, как бешеный. Но я уже вскинул его на плечи и поспешил с ним сюда.

Снова раздались вокруг возгласы восхищения. А когда стало тихо, молодая княжна ласково молвила Бивою:

– Будь благословен богами ты и сила твоя! Ты освободил нашу страну от лютого зверя и сохранил наши нивы от пущих губительств. Благодарю тебя за себя и за всех. Теперь, храбрый охотник, иди отдохни и подкрепись, дай покой телу и духу.

Она кивнула управителю замка, и тот повел молодого охотника по ступеням в просторную палату. Туда за ними вошли знатнейшие из мужей, обитающих в замке и окрестностях, а также и те, кто, встретив по дороге Бивоя, шли за ним неотступно и проводили его в Вышеград вместе с живой диковинной ношей.

Палата была невысокая, но просторная. Огромная балка тянулась вдоль низкого потолка, что опирался на могучие колонны, украшенные резьбой и замысловатою росписью. На колоннах были повешены рога зубров и лосей, щиты и оружие. Тут же висели огромные шкуры медведей. Бивоя посадили за почетный стол в правом углу, мужчины уселись вокруг тяжелых столов и толстых чурбанов из столетних дубов. На столах расставили огромные жбаны, полные меду. В деревянных и глиняных чашах и кубках запенился золотистый напиток. Все пили и величали Бивоя и его силу. Радостно внимал хвалам польщенный Бивой. Но взор его все ж обращался украдкой на невысокие тяжелые двери с деревянным запором, за которыми скрылись Либуша и сестра ее Кази.

О Кази думал Бивой, сидя на шумном пиру; думал о том, как бы ему вновь ее увидать.

Между тем на вершинах деревьев, на ограде и вышках догорели лучи алой вечерней зари. Глубокие тени легли на дворе. Но в расположенную выше двора палату через открытые ставни еще проникал свет долгих летних сумерек. И вот из неясной полумглы в дверях за колоннами показались молодые княжны. Приближенная девушка Либуши несла за ними что-то завернутое в тонкую кожу. Когда, по повеленью Либуши, узелок был развернут, на столе засверкал прекрасный пояс. Был он широкий, искусно прошитый красными ремешками, весь разукрашенный серебряными мелкими гвоздиками, словно кованый. Две пряжки из бронзы скрепляла сверкающая цепочка. Когда пояс сгибали, цепочка звенела, ударяясь о блестящий металл.

Молодая княжна подала драгоценный пояс Бивою и сказала, что сестра ее Кази сама выбрала для него эту награду среди сокровищ отца.

– Змеиный зуб и стебель чудодейственной травы зашиты в том поясе, – молвила Кази с улыбкой. – Носи этот пояс, и никогда, даже в темные ночи, не заблудишься ты в дремучем лесу; не страшны будут тебе ни корень волшебный, ни ведьмы, ни ночные чудовища.

Поклонился молодой герой Либуше и Кази и поблагодарил их за ценный подарок. А все вокруг громко восхваляли княжен, почтивших мужскую удаль и силу.

Княжны удалились. Снова закипело веселье и не утихало до ночи. Когда же после сытного ужина стали мужи расходиться, отвел управитель Бивоя в тихую горницу, где ему приготовили из овечьих шкур мягкое ложе. Заснул молодой герой и спал крепким сном до самого утра.

На восходе солнца стал собираться Бивой домой, в родное селенье, где был он владыкой. Узнав о сборах его, пришел управитель к Бивою и сказал, что ждет его конь, оседланный по приказанию Либуши, а Кази тоже готовится в путь-дорогу в свой замок.

Опоясав себя драгоценным подарком, что получил он вчера от княжен, бодро и весело вскочил Бивой на гладкого гнедого коня. Поблагодарил Либушу, низко ей поклонился и отправился в путь, присоединившись к дружине сестры ее Кази.

Проехав ворота, все оглянулись и увидели на перекладине над воротами огромную голову дикого кабана, которого Бивой убил накануне. Черная и щетинистая, с длинным рылом, свирепо скалила она сверкающие белые клыки, напоминая каждому о силе Бивоя.

Недолго пришлось Бивою ехать с дружиною Кази. Подозвала его молодая княжна, и они продолжали свой путь рядом. А когда доехали до распутья, без размышлений свернул со своей дороги Бивой и повернул коня вслед за Кази, прямо к замку ее, могучие валы которого отражались в водах Мжи.

Еще не минула осень, покинул Бивой свое селенье и род и навсегда поселился в Казином граде. Так сильно полюбила Бивоя княжна, что назвала его своим мужем.

О ЛИБУШЕ

Как бывало к Кроку, так теперь к Либуше шли отовсюду люди со своими ссорами и спорами. Всякий просил разрешить тяжбу. Справедливо судила Либуша, и не раз примирял спорящих ее мудрый совет.

Но вот однажды заспорили два соседа, оба старейшины родов, о межах и угодьях. И так бранились они, так поносили друг друга, не щадя памяти дедов своих и матерей, что угасла меж ними и родами их добрососедская любовь и разгорелась жестокая вражда.

Ни один не хотел уступить в этом споре; уподобился каждый кремню. И как пришло то урочное время, когда шли все к Либуше на суд, поспешили и они в Вышеград.