Тамара Чинарева - Переулок Птичий, дом 1 Страница 10

— Куда же он мог деться? — на лбу у Гагата собрались сердитые морщинки. — Уж не отправился ли он снова в гости к знакомой гусенице? Только не уговаривай, чтобы я его не наказывал!

— Хорошо, — всхлипнула гусыня.

И они срочно отправились на поиски Гаврюши.

Все, кто попадался им навстречу, спрашивали — почему они такие грустные? А когда узнавали, то шли вместе с ними. Скоро получилась целая поисковая экспедиция. Жители птичника обыскали каждый уголок двора, заглянули под каждый кустик, побывали на огороде. Петух Пелликуль нёс дозор на крыше. Внимательно смотрел — не мелькнёт ли где серый хвостик Гаврюши. К вечеру все поняли, что гусёнок пропал всерьёз.

Птицы расселись во дворе на брёвнах и стали думать — что же делать дальше? Каждый старался сказать Гагату с Гамашей что-нибудь хорошее. Но никакие хорошие слова не могли поднять им настроения.

— Может быть, его съела кошка? — горько сказал папа Гагат.

От этих слов птицы чуть не упали с бревен.

— Надо пойти к кошке всем вместе и спросить, — предложил петух Пелликуль.

Кое у кого задрожали хвостики. Но сказать «не пойду» у них не хватило смелости. И скоро все, кто сидел на брёвнах, отправились к кошке.

Кошка лениво каталась по траве и ловила свой хвост. Она съела на ужин двух мышей и находилась в прекрасном настроении. И вдруг, повернувшись набок, увидела, как в её сторону движется множество птиц.

— Какой-то ужасный день, — подумала кошка и протёрла лапой глаза. — Сколько раз давала себе слово не есть на ночь больше одной мыши. Из-за тяжёлой пищи снятся кошмарные сновидения… Птицы целыми толпами шагают прямо в рот.

Птицы остановились на расстоянии кошачьего прыжка, и петух Пелликуль громко спросил:

— Эй, кошка! Не оттого ли ты валяешься на траве, что съела на обед гусёнка?

И только тут кошка поняла, что птицы пришли на самом деле. Она даже немножко испугалась их, чего с ней никогда не бывало раньше.

— Честно говоря, была у меня такая мысль, — ответила она миролюбиво, — я встретила гусенка на вашем огороде и собиралась его съесть, но он улетел.

— Улетел?! — удивились птицы в один голос.

— Улетел, — подтвердила кошка. — Он вспорхнул в небо вместе с жёлтой бабочкой. Я не поверила своим глазам. Это что — у вас новая мода, летать?

Но птицы ей ничего не ответили. Они и забыли про кошку. Переглядываясь, они шептали:

— Улетел! Улетел? Улетел…

Вечером, когда Галактион и Галета тихонько плакали в свои перинки, а мама Гамаша сушила на веревке в кухне мокрые от слез носовые платки, в дверь постучали. Все сразу бросились открывать.

За дверью стоял индюк с тележкой.

— Может быть, пригодится? — виновато спросил он.

— Спасибо, — хором ответила гусиная семья.

— Ты на меня не сердись за тот случай… — обратился индюк к папе Гагату.

— Это ты на меня не сердись, — ответил Гагат.

И они пожелали друг другу спокойной ночи.

Беспокойная ночь

Ночью с дерева упало зелёное яблоко и разбудило гусёнка. Он очень испугался. У него задрожали пёрышки. Так сильно, будто каждое пёрышко боялось по отдельности.

Ночь была очень тёмная и страшная. Скрипела под ветром на ржавых петлях калитка. Шевелилось сено в углу под навесом.

Гаврюша посильнее прижался к теплому боку козлёнка, и козленок тоже задрожал и проснулся.

— Ты чего так дрожишь? — спросил он.

— Боюсь, — ответил гусенок.

— А ты перестань бояться, потому что когда ты дрожишь, ты толкаешь меня. Я толкаю стенку. Стенка толкнёт хозяйкину кровать, она проснется и целый день будет в плохом настроении. А от этого нам с тобой будет знаешь как плохо!..

— Как же я перестану бояться, если я боюсь? — виновато сказал гусёнок.

— Подумай о чём-нибудь смелом, — посоветовал Циркуль.

Гаврюша подумал о том, как он улетел на ярмарке с воздушными шарами. Такой смелый сидел он на самой верхушке дерева! От этих воспоминаний он действительно перестал дрожать. Но зато вспомнил, как в тот день они покупали соломенные шляпы. И теперь его шляпа висит на гвоздике совсем одна. Гвоздик вбит над кроваткой-качалкой, а в ней так тепло и замечательно спать.

Все птицы спят в своих кроватках, а он лежит здесь, под навесом, привязанный за лапу верёвочкой.

— Ты знаешь, — вздохнул гусёнок, — я подумал об очень смелом, а мне вспомнилось очень грустное…

— А ты теперь подумай о чём-нибудь веселом.

Тогда Гаврюша вспомнил про то, как они сажали гусиный лук, и он всю рассаду зарыл в землю. И ему стало очень смешно, когда он представил Галактиона, как тот ищет рассаду и раскапывает лапами каждую ямку. Но потом подумал, что гусиный лук на его грядке уже подрос, и мама Гамаша сварит из него на обед такой вкусный зелёный суп. Такой вкусный…

Гаврюша тихонько толкнул козлёнка:

— Я подумал о весёлом, а мне почему-то очень захотелось есть.

— А ты попей водички, — посоветовал Циркуль. — Она очень даже хорошо утоляет голод.

Гаврюша направился к жестяному ведёрку. Водички в нём было немного. На самом донышке. Пришлось ведёрко наклонить. А оно вместо того, чтобы наклониться, упало и покатилось.

И сразу сердито залаял пёс Гавот, и завозились куры, и во двор выскочил сонный петух. Не совсем проснувшимся голосом он прокричал:

— Ку-ха-ре-ху!

Хозяйка Васёна загремела дверным крючком и вышла на крыльцо.

— Какой же ты неуклюжий! — укоризненно сказал Циркуль. — Теперь поднимется большой переполох…

— А зачем ты мне давал такие советы, из-за которых захотелось есть? — обиделся гусенок.

Козленок тоже ему хотел что-нибудь ответить, но тут пришла хозяйка Васёна и сказала, отряхнув соломинки с матроски Гаврюши:

— Вставай, на ярмарку поедем!

И Гаврюша тут же встал. Он обрадовался и хотел побежать к Васёне, но его не пустила веревочка.

Они пойдут на ярмарку, где продают воздушные шары и билетики из листиков жасмина. Ярмарка совсем близко от птичника. По лужку, по мостику, по речному песку, который так приятно щекочет лапы, — и Гаврюша дома!

— Здравствуйте, папа Гагат и мама Гамаша, — скажет Гаврюша. — Здравствуйте, Галактион и Галета! Меня чуть не съела кошка, и я нечаянно улетел. Мы с козлёнком Циркулем хотели дойти до птичника, но шли неправильно, по круглой тропинке. Я больше никогда, ничего не буду делать без разрешения.

— Жалко, что мы с тобой дружили всего два дня, — вздохнул козлёнок, когда хозяйка Васёна ушла давать курам корм. — Мне теперь опять одному придется гулять возле колышка…

— Я напишу тебе письмо, — утешил друга гусёнок. — Когда пойду в птичью школу и научусь писать. Придётся немножко подождать, но зато я напишу тебе очень веселое письмо. Из одних смешных случаев.

Тут пришла хозяйка Васёна с большой плетеной корзиной. Едва Гаврюша успел махнуть козленку крылом, как Васёна посадила гусенка в корзину, обвязала корзину сверху белой тряпочкой. И стало тесно и темно, будто опять ночь наступила. Но Гаврюша готов был стерпеть все. Лишь бы поскорее оказались они на ярмарке…

Васёна подняла корзину и зашагала с ней по дороге. Скрипели камушки под ее ботами, хлопали калитки во дворах, звякали вёдра. Васёна остановилась и с кем-то поздоровалась.

— Ну что? — спросила её соседка. — Не нашелся хозяин?

— Нет, не нашёлся, — отвечала Васёна. — Всех опросила. Ни Дашин, ни Машин, ни Настин, ничей! Приблудный какой-то. Чужой гусь, не из нашей деревни.

— И что ж теперь? — любопытствовала соседка.

— На ярмарку несу. Зачем мне один гусь? Лучше куплю лишнюю курочку.

И снова скрипели камушки, и качалась корзинка, как вода в речке, когда шлёпает по ней лапами вся гусиная семья.

Купите гусенка!

На ярмарке Васёна нашла птичий ряд, поставила корзину на широкий прилавок и развязала белую тряпку.

Гаврюша с удовольствием вытянул шею и отряхнулся. От долгого путешествия в тесной корзине помялись перышки.

Теперь можно было и осмотреться.

Рядом с хозяйкой Васёной стояла женщина с попугаем и старичок с пестрой курицей. Дальше, как ни вытягивал Гаврюша шею, ничего не было видно. День был жаркий. Старичок накрылся от солнца большой газетой, а продавщица попугая — зонтиком. Газета и зонтик загораживали Гаврюше всю ярмарку.

Птиц было много. Гаврюша это слышал по голосам. Где-то разговаривали две утки:

— Как жарко, — сказала одна.

— Сейчас бы в речку… — поддержала её другая.

В конце ряда беспокойно пищали цыплята. И совсем близко тревожно кричала незнакомая и, наверное, большая птица.

Хозяева не катали своих птиц на каруселях и не угощали сладкой водой, хотя очень любили их. Стоило появиться человеку без птицы, и тут же из-за прилавков раздавались голоса:

— Посмотрите, какая удивительная птичка! Купите! Другой такой вам не найти…