Михаил Каришнев-Лубоцкий - Искатели злоключений. Книга 3 Страница 15

– Сейчас, Тупси, ты увидишь дом, в котором я провел свое детство! Его построил мой отец собственными руками. Он такой большой и красивый, в нем куча комнат! Помню, мы с твоей мамой жили в одной комнате, а наши родители в другой. И еще у нас была отдельная кухня и даже чулан для хранения всяких вещей! Отец был очень хозяйственный пуппетролль и тащил в дом все, что ни попадя!

– Ты, дядюшка, пошел в него, – поддакнул я, облизывая губы и бросая в урну промасленную бумажку. – Тоже стараешься откапывать везде разные бесценные реликвии. Наверное, это фамильная слабость?

– Да, – гордо сказал Кракофакс, – что есть, то есть!

И он снова переключился на воспоминания:

– А еще возле нашего дома был огромный стадион, на котором мы играли в разные спортивные игры. За стадионом – совсем рядом! – находилось большое озеро. Однажды я чуть было не утонул в нем! К счастью, мимо меня проплывала свинка, мне удалось ухватиться за ее хвост и таким образом спастись от неминуемой гибели…

– Неужели свиньи плавают по озерам?! – изумился я и даже на мгновение застыл на месте.

Пришлось притормозить и дядюшке.

– Обычно – нет. Но в тот день к нам забрело чье-то стадо. Было жарко, и свиньи решили искупаться.

– Свинки вовремя к вам нагрянули! По-моему, это называется «перст судьбы»!

– Не знаю, – пожал плечами Кракофакс, – я ухватился за хвост, а не за перст.

Мы оба улыбнулись и снова двинулись в путь. Пройдя еще два квартала, мы свернули направо и оказались на Апельсиновой улице.

– Вот и наш дом! – радостно воскликнул дядюшка. – Столько лет прошло, а он совсем не изменился!

– Положим, лет нисколько не прошло, – внес я поправку. И замолчал, пораженный увиденным.

Прямо передо мной предстала довольно грустная картина: за огромной лужей, в которой барахтались две свиньи и маленькая девочка-пуппетролль; на небольшой лужайке, заросшей клевером и подорожником, ютились три чахлых постройки, наспех сколоченных из плохо обструганных досок. Одну из этих построек можно было с некоторой натяжкой назвать «домом», две других явно не претендовали на подобное звание.

– А где стадион? – спросил я первое, что пришло мне в голову. – Куда подевались трибуны?

– В детстве я обходился без излишеств, – обиделся дядюшка. – Положи два камешка – вот и ворота! Сорви цветок клевера – вот и мяч! Сядь на травку – вот и трибуна!

Он укоризненно покачал головой и добавил:

– Никакой фантазии у вашего поколения! Привыкли жить на всем готовом!

Мы обогнули «озеро» и приблизились к самому высокому строению. Я оказался прав: именно оно и было отчим домом моего дядюшки и моей матушки.

– Кстати, где твоя сестричка? – спросил я Кракофакса, прежде чем тот успел открыть дверь и войти внутрь жилища. – Мое сердце может разорваться, если я вдруг столкнусь сейчас с нею нос к носу в темном коридорчике!

– Не бойся, не разорвется, – успокоил меня хитрюга-пуппетролль. – Во-первых, у нас нет коридорчика. А во-вторых, ты ее уже видел, и твое сердце прекрасно это выдержало.

– Я видел свою матушку?!

– Ты и сейчас ее видишь. Правда, не всю, а только половину.

Я перевел взгляд с противного старика на «гигантское озеро» и впился глазами в крошечную девчонку, торчавшую в нем по пояс.

«Какой стыд! Я не узнал свою дорогую мамочку!..»

Мне стало вдруг так жарко, что я сам захотел залезть по горло в безымянное озеро и слегка остудиться в нем. Но я удержался от соблазна и только жалостливо попросил дядюшку:

– Давай минутку здесь постоим… Я хочу получше ее рассмотреть…

– Хорошо. Но не вздумай ей проболтаться!

– О чем? – не понял я.

– О том, что ты ее сын! – сердито прошипел дядюшка.

– Да у меня язык не повернется такое ляпнуть…

Слегка пошатываясь от волнения – все-таки не каждый день выпадают такие встречи! – я поплелся к водоему. Достигнув кромки берега и увязнув по щиколотку в тинистом иле, я прекратил продвижение вперед и уставился на юную купальщицу, изображавшую в данный момент из себя речной бакен, мимо которого взад-вперед курсировали небольшие кораблики: жучки-плавунцы и еще какая-то водоплавающая мелочь. Девчонка стояла не шевелясь, и «быстроходные суда» ее совсем не боялись. Некоторые даже пытались причалить к ней поближе, но едва заметным дуновением бравая регулировщица отпугивала нахалов и заставляла их становиться в общий ряд и не нарушать правил судоходства.

– Привет, – прошептал я чуть слышно. – Тебя как зовут? Пуппелотта?

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – не шелохнувшись, проговорила в ответ моя мамочка. И, подумав, добавила. – Здесь не музей, а я не картина. Ступай, куда шел!

Мамочка и в зрелом возрасте не отличалась изысканной вежливостью, но грубить старшим она себе никогда не позволяла. А вот мне сейчас нагрубила, причем без всякого повода. Радость от встречи с ней слегка поблекла, и я решил ответить на дерзость дерзостью.

– Не бойся, не задержусь. Можно подумать, что я мокрых лягушат не видел!

Пуппелотта стрельнула глазками по сторонам и, не заметив рядом с собой ни одного представителя семейства земноводных, вскоре догадалась, кого я имел в виду под словами «мокрые лягушата». Не найдя сразу, что мне ответить, она просто высунула язык и громко проблеяла: «Бе-е-е!..»

«Вот и познакомились… – грустно подумал я, и выдергивая с трудом из цепкого ила ноги, заковылял обратно к дядюшке. – А еще говорят, что материнский инстинкт врожденный! Вранье, сплошной обман! Но обижаться на нее я не стану: что возьмешь с пятилетней девчонки – в этом возрасте они все такие!»

Глава тридцать первая

Если сравнить убранство нашего с дядюшкой жилища с убранством жилища дедушки Хартенуса, то можно с уверенностью сказать: Кракофакс в жизни здорово преуспел, его дом – настоящий дворец! Сказать то же самое о родительском доме дядюшки у меня не поворачивается язык, поэтому я не стану описывать то убожество, которое предстало перед нами, едва мы с Кракофаксом переступили через порог и оказались сразу в «гостиной».

– Простите, к вам можно? – запоздало спросил мой спутник, обращаясь к огромному рыжему коту, дремлющему на старом диване (больше в комнате никого не было). – Мы вам не помешали?

– Мрра… – ответил лениво кот и приоткрыл правый глаз. – Мрру…

– Пиратик! – улыбнулся Кракофакс. – Как я рад тебя видеть!

– Мрру… – отозвался на имя кот и приоткрыл левый глаз. – Мрра…

– Что он сказал? – полюбопытствовал я. – В доме есть еще кто-нибудь кроме него?

– Кажется, нет. Здесь не спрячешься.

Дядюшка подошел к дивану и протянул руку, чтобы погладить рыжего красавца.

– Здравствуй, Пиратик! Как жизнь? Как дела?

Шляпа – вот что спасло Кракофакса от потери скальпа. Удар лапой был не очень силен, но много ли нужно старому пуппетроллю? Дядюшка отлетел в противоположный угол комнаты и благополучно приземлился на кучу какого-то тряпья.

– Проклятье! – взвыл Кракофакс, хватаясь руками за шляпу-шлем. – Он дерется!

– Наверное, котам не нравится, когда их трогают незнакомые пуппетролли, – высказал я предположение.

– Это кто незнакомый? Это я – незнакомый?! Да, если хочешь знать, это именно я притащил его в дом, когда он был котенком! Если бы не я, то Пират умер бы с голода или его растерзали бы злые собаки! Я делился с ним своими завтраками, обедами и ужинами! Я отдавал ему самое дорогое, что было у меня в то время – воскресную колбасу!!

– Мрра… – подтвердил кот, услышав знакомое словосочетание. – Мрра…

– Но больше ты ее не получишь! – погрозил Кракофакс драчуну кулаком с безопасного расстояния. – Вырастил боксера на свою голову!

Дядюшка поднялся на ноги, поправил сбившуюся на нос шляпу и подтянул брюки.

– Идем отсюда, Тупсифокс! Идем, или я за себя не отвечаю!

– А как же быть с твоим намерением побеседовать с дедушкой и бабушкой? Ты же хотел направить их на путь истинный!

– А, – махнул рукой Кракофакс, – в другой раз! Да и бестолковое это занятие, если честно признаться. К тому же, как ты видишь, дома никого нет, кроме этого любителя отпускать затрещины. А с ним по душам не поговоришь, ты сам этому свидетель.

Окинув на прощанье грустными взорами убогое жилище, мы с дядюшкой покинули наш отчий дом. Как выяснилось впоследствии – уже навсегда.

Глава тридцать вторая

В этот день мы дали только два цирковых представления. После визита в отчий дом дядюшка был очень рассеян. Все валилось из его рук: спрятанные в рукав карты вываливались в самый неподходящий момент, в шляпе у него почему-то вместо красивого цветка оказывался засохший репейник, а вместо нужной фразы «Думайте, думайте, Тупсифокс, вам это имя известно!» он произносил совсем другую: «Думай не думай, Тупсифокс, а от судьбы не уйдешь!» В результате публика осталась недовольна, и денег мы собрали в этот раз меньше, чем обычно. Едва доведя второе представление до конца, дядюшка сказал: