Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи Страница 17

А в дверь постучали потому, о царь. — говорила Шахразада, — что в эту ночь халиф Харун ар-Рашид[31] вышел пройтись и послушать, не произошло ли чего-нибудь нового, вместе со своим везирем Джафаром и Масруром, палачом его мести (а халиф имел обычай переодеваться в одежды купцов). И когда они вышли этой ночью и пересекли город, их путь пришелся мимо этого дома, и они услышали музыку и пение, и халиф сказал Джафару: "Я хочу войти в этот дом и услышать эти голоса и увидеть их обладателей". — "О повелитель правоверных, — сказал Джафар, — это люди, которых забрал хмель, и я боюсь, что нас постигнет от них зло". — "Я непременно войду туда!" — сказал халиф, — и я хочу, чтобы ты придумал, как нам войти к ним". И Джафар отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" Потом Джафар подошел и постучал в дверь, и привратница вышла и открыла дверь, и Джафар выступил вперед, облобызал землю и сказал: "О госпожа, мы купцы из Табарии[32]. Мы в Багдаде уже десять дней, и мы продали свои товары, а стоим мы в хане купцов. И один купец пригласил нас сегодня вечером, и мы пошли к нему, и он предложил нам поесть, и мы поели, а потом мы некоторое время с ним беседовали, и он разрешил нам удалиться. И мы, чужеземцы, вышли ночью и сбились с дороги к хану, где мы стоим, и может быть, вы будете милостивы и позволите войти к вам сегодня ночью и переночевать, а вам будет небесная награда". Привратница посмотрела на пришедших, которые были одеты как купцы и имели почтенный вид, и, войдя к своим сестрам, передала рассказ Джафара, и они опечалились и сказали ей: "Пусть войдут".

Тогда она вернулась и открыла им дверь, и они спросили: "Входить нам с твоего разрешения?" — "Входи те", — сказала привратница, и халиф с Джафаром и Масруром вошли, и когда девушки увидели их, они поднялись им навстречу и посадили их и оказали им почтение и сказали: "Простор и уют гостям, но у нас есть для вас условие". — "Какое же?" — спросили они, и девушки ответили: "Не говорите о том, что вас не касается, а не то услышите то, что вам не понравится". И они ответили им: "Хорошо!" Потом они сели пить и беседовать, и халиф посмотрел на трех календеров и увидел, что они кривые на правый глаз, и изумился этому, а взглянув на девушек, столь красивых и прекрасных, он пришел в недоумение и удивился. Затем начались беседы и разговоры, и халифу сказали: "Пей!", но он ответил: "Я намереваюсь совершить паломничество"[33]. И тогда привратница встала и, принеся скатерть, шитую золотом, поставила на нее фарфоровую кружку, в которую влила ивового соку и положила туда ложку снегу и кусок сахару, и халиф поблагодарил ее и сказал про себя: "Клянусь Аллахом, я непременно вознагражу ее завтра за ее благой поступок!"

И они занялись беседой, и, когда вино взяло власть, госпожа дома встала и поклонилась им, а потом взяла За руку ту, что делала покупки, и сказала: "О сестрины, исполним наш долг", — и сестры ответили: "Хорошо!"

И тогда привратница встала, прибрала помещение, выбросила очистки, переменила куренья и вытерла середину покоя. Она посадила календеров на скамью у возвышения, а халифа, Джафара и Масрура на скамью на другом конце покоя, а потом крикнула носильщику: "Как ничтожна твоя любовь! Ты ведь не чужой, а из обитателей дома!" И носильщик встал и сказал, затянув пояс: "Что тебе нужно?" И она ответила ему: "Стой на месте!" Потом поднялась та, что делала покупки, и поставила посреди покоя скамеечку, а затем она открыла чуланчик и сказала носильщику: "Помоги мне!" И носильщик увидал двух черных сук, на шее у которых были цепи, и женщина сказала ему: "Возьми их", — и носильщик взял сук и вышел с ними на середину помещения.

Тогда хозяйка дома встала и, обнажив руки до локтя, взяла бич и сказала носильщику: "Выведи одну из этих сук!" И носильщик вывел суку, таща ее на цепи, и она плакала и головой тянулась по направлению к женщине, а та принялась бить ее по голове, и сука кричала, а женщина била ее, пока у нее не устали руки. И тогда она бросила бич и, прижав суку к груди, вытерла ей слезы и поцеловала ее в голову, а затем она сказала носильщику: "Возьми ее и подай вторую". И носильщик привел, и женщина сделала с ней то же, что с первой.

Сердце халифа обеспокоилось, и его грудь стеснилась, и ему не терпелось узнать, в чем дело с этими двумя суками. И он подмигнул Джафару, но тот повернулся к нему и знаком сказал: "Молчи!"

Затем госпожа жилища обратилась к привратнице и сказала ей: "Вставай и исполни то, что тебе надлежит", — и та ответила: "Хорошо!" Потом она поднялась на ложе (а оно было из можжевельника, выложенное полосками золота и серебра) и сказала привратнице и той, что делала покупки: "Подайте, что есть у вас!" И привратница поднялась и села возле нее, а та, что закупала припасы, вошла в одно из помещений и вышла, неся чехол из атласа с зелеными лентами и двумя солнцами из золота, и, остановившись перед госпожой жилища, она распустила чехол и вынула оттуда лютню для пения. Она настроила струны и подтянула колки и, наладив лютню как следует, произнесла такие стихи:

"Вы цель моя и желаньеИ близость к вам, любимые,В ней вечное блаженство,А даль от вас — огонь.Безумен я из-за вас же,И в вас влюблен все время я,И если вас люблю я,Позора нет на мне.Слетели с меня покровы,Как только я влюбился в вас;Любовь всегда покровыСрывает со стыдом.Оделся я в изнуреньеИ ясно — не виновен я,И сердце только вамиВ любви и смущено.Бегут, изливаясь, слезы,И тайна всем ясна моя,Известны стали тайныБлагодаря слезам.Лечите мои недуги:Ведь вы — лекарство и болезнь,А чье лекарство с вами —Всегда в несчастье тот.Свет глаз твоих изнуряет,И меч любви мне смерть несет;А сколько мечом страстиПовержено людей!Любовь свою не оставлю,Утешиться не склонен я:Любовь — мой путь, лекарствоИ тайная краса.О, счастье глаз, что довольныИ радостны, смотря на вас!О да, и ныне сердцеЛюбовью смущено!"

Госпожа жилища, услышав эту касыду[34], воскликнула: «Ах, ах, ах!» " — и упала на землю без памяти, разорвав на себе одежды, и халиф увидал на ней следы ударов бичами и переломов и крайне этому удивился. Привратница встала и брызнула водой ей в лицо и, принеся ей драгоценную одежду, одела ее, и когда собравшиеся увидели это, их сердце смутилось, и они не понимали, в чем дело и что произошло. И халиф сказал Джафару: "Не видишь разве эту женщину и следы ударов на ней? Я не могу больше молчать, пока не узнаю, что случилось с Этой женщиной и двумя черными собаками!" — "О господин мой, — сказал Джафар, — они поставили нам условие, чтобы мы не говорили о том, что нас не касается, — иначе услышим то, что нам не понравится".

А затем женщина воскликнула: "Ради Аллаха, сестрица, исполни свой долг передо мной и подойди ко мне!" И та, что делала покупки, ответила: "С любовью и охотой!" Она взяла лютню, прислонила ее к груди и, ущипнув струны пальцами, произнесла:

"На разлуку вам жалуясь, — что мы скажем?А когда до тоски дойдем — где же путь наш?Иль пошлем мы гонца за нас с изъяснением?Но не может излить гонец жалоб страсти.Иль стерпеть нам? Но будет жить ведь влюбленный,Потерявший любимого, лишь немного.Будет жить он в тоске одной и печали,И ланиты зальет свои он слезами.О, сокрытый от глаз моих и ушедший,Но живущий в душе моей неизменно!Тебя встречу ль? И помнишь ли ты обет мой.Что продлится, пока текут эти годы?Иль забыл ты, вдали, уже о влюбленном,Что довольно уж слез пролил, изнуренный?Ах! И если сведет любовь нас обоих,Будут длиться упреки наши немало".

И, услышав вторую касыду, госпожа жилища закричала: "Клянусь Аллахом, хорошо!" — и, опустив руку, разорвала свои одежды, как в первый раз, и упала на землю без памяти. А покупавшая встала и брызнула на нее водой и надела на нее вторую одежду, и тогда она поднялась и села и сказала своей сестре, которая закупала припасы: "Прибавь мне и уплати мой долг сполна. Осталась только эта мелодия".

И покупавшая взяла лютню и произнесла такие стихи:

"До каких же пор отдален ты будешь и груб со мной?Не довольно ль слез пролилось моих уж до сей поры?До каких же пор ты продлишь разлуку умышленно?Коль завистнику ты добра желал — исцелился он.Коль коварный рок справедлив бы был ко влюбленному,Никогда б ночей он не знал без сна, страстью мучимый,Пожалей меня; я измучена твоей грубостью;Не пора ль тебе, повелитель мой, благосклонней стать?О убийца мой! Расскажу кому о любви своей?Как обманут тот, кто печалится, коль любовь мала!Моя страсть все больше, и слез моих все сильнее ток,И разлуки дни, что текут, сменяясь, так тянутся!Правоверные! За влюбленного отомстите вы,Друга бдения. Уж терпенья стан опустел совсем.Дозволяет ли, о желанный мой, то любви закон,Чтоб далек был я, а другой высок в единенье стал?И могу ли я наслаждаться миром вблизи него?О, доколь любимый стараться будет терзать меня?"

И когда женщина услышала третью касыду, она вскрикнула, и разорвала свою одежду, и упала на землю без памяти в третий раз, и опять стали видны следы ударов бичами. И календеры воскликнули: "Чтобы нам не входить в этот дом и переночевать на "валке! Наша трапеза расстроена тем, от чего разрывается сердце". И халиф обратился к ним и спросил: "Почему это?" — и они сказали: "Наше сердце смущено этим делом". — "Разве вы не из этого дома?" — спросил халиф. "Нет, — отвечали они, — мы увидели это место только сейчас". И халиф удивился и воскликнул: "Но тот человек, что подле вас, знает их дело!" Он мигнул носильщику, и того спросили об этом, и носильщик сказал: "Клянусь Аллахом, все мы в любви одинаковы! Я вырос в Багдаде, но в жизни не входил в этот дом до сегодняшнего дня, и мое пребывание у них — диво". — "Мы считали, клянемся Аллахом, что ты принадлежишь к ним, а теперь видим, что ты такой же, как мы", — сказали они. И халиф вскричал: "Нас семеро мужчин, а их трое женщин, и у них нет четвертого! Спросите их, что с ними, и если они не ответят по доброй воле, то ответят насильно". И все согласились с этим, но Джафар сказал: "Не таково мое мнение! Оставьте их — мы у них гости, и они поставили нам условие, и мы его приняли, как вы знаете. Предпочтительней молчать об этом деле. Ночи осталось уже немного, и каждый из нас пойдет своею дорогою". Он мигнул халифу и сказал ему: "Осталось не больше часу, а завтра ты их призовешь пред лицо свое и спросишь их". Но халиф поднял голову и закричал гневно: "Мне не терпится больше. Пусть календеры их спросят!" — "Мое мнение не таково", — сказал Джафар. И они стали друг с другом переговариваться о том, кто же спросит женщин раньше, и они, наконец, сказали: "Носильщик!"