Михаил Липскеров - Как волк теленочку мамой был и другие любимые сказки Страница 23

– Ну, парни, – кричит Крис, – хватит развлекаться, идём выкапывать нашего заморского беленького.

– Не дело вы задумали, – качает головой Джумбо, – приедет хозяин Эшли со своими слугами и не то что две, а последнюю ногу отберёт.

– Перестань, старик, не смущай народ. Не нравится – отдай вторую ногу. А сейчас на двух ногах мы сможем быстрее добраться до берега и откопать нашего друга Ивана.

– О, мальчик, вторая нога ещё никому не прибавляла ума. Вот что я сделаю… – И он что-то прошептал на ухо Крису. Тот улыбнулся, а потом снял с лица улыбку, надел возмущение и закричал. Как-то чересчур возмущённо закричал. Как в Козлопупинском театре юного зрителя закричал:

– Старый трусливый чёрный! Дядя Том! Бичер Стоун по тебе плачет!

Джумбо откидывает вторую ногу и уходит:

– Прощайте, мои юные друзья, иду каяться к сэру Эшли. Может быть, он вас помилует.

– Предатель, – говорит ковбой Джим и вытаскивает кольт.

Сяо Ляо выбивает кольт ногой.

– Пусть идёт, – говорит Крис, – старый тупой нигер, привык, чтобы им командовали. Дождётся, что сэр Эшли ему вторую ногу оторвёт. Будет просто чёрным мусорным мешком.

Джумбо упрыгивает, а остальные двуногие пугала направляются к берегу, где закопан Иван.

Торчит Иван в песке, пригорюнившись, а на его плече, так же пригорюнившись, сидит Глафира. И тут подлетает канарейка и садится на другое плечо Ивана. Оглядела её Глафира с недоверием:

– Какая-то странная ворона. Маленькая и жёлтая.

А канарейка клюнула Ивана в губы:

– Не узнаёшь, дорогой?

– Голос навроде знаком, а обличье что-то не очень…

– Быстро же ты меня позабыл. А я в тебя навек влюблена. За что этот злобный старикашка и превратил меня в эту жёлтую птичку.

– Мэри! – вскричал Иван.

– Я, дорогой, я. Джинн со странным именем Соломон превратил меня по приказу сэра Эшли в канарейку.

– За что?

– За то, что я отказала ему в горячей и нежной любви. Потому что навек полюбила тебя, мой милый Иван Большие Размеры.

– Надо как-то выбираться из этой ямы, – сказал Иван, – а то рано или поздно этот сэр Эшли со своей шайкой нас достанут.

Глафира взлетела вверх и из-под крыла осмотрела окрестности.

– Кажись, к нам гости, – и показала вдаль.

Посмотрели туда Иван да Мэри, а там вдали, словно эскадрилья самолётов, летит стая грифов с невесть откуда взявшимися чёрными крестами на крыльях. А впереди летит уже знакомый нам Гриф.

И тут появляются двуногие пугала из деревни, идущие выручать Ивана. Спикировала на них стая грифов, и двуногие пугала упали на землю, прикрыв головы руками. Пролетели над ними грифы и направились к Ивану. Канарейка Мэри закрыла глаза:

– Прощай, моя первая любовь, Иван Большие Размеры.

– Русские не сдаются, – хором сказали Иван и Глафира.

Только что может сделать вкопанное пугало? Пытается вытащить ноги Иван, но вкопан он на совесть. Разорвал косоворотку на груди, да и Глафира тоже решила последовать его примеру, попытавшись разорвать перья на груди. Естественно, у неё это не получилось.

– Погибать – так с музыкой! – заорала Глафира и взлетела в воздух, а Иван и канарейка хором крикнули: «Безумству храбрых поём мы песню!» – и запели про то, что любовь должна быть с кулаками, и подтвердили это действием. Иван надул свои резиновые перчатки и сложил их в громадные кулаки, а канарейка сжала в кулаки крылья. Налетают грифы на канарейку, а Иван своими громадными кулаками сбивает их мощными ударами. А канарейка от налетающих грифов уворачивается. Глафира вьётся в воздухе, нанося удары крыльями. А главный Гриф наблюдает за битвой со стороны, сидя на дереве. Размётывают наши герои грифов. Те в панике готовы бежать. И тогда главный Гриф со словами «Молодо – зелено» взлетает в воздух. Он налетает на кулаки Ивана, клюёт их, и из них со свистом вылетает воздух, который сбивает канарейку, и та падает на землю. Гриф пикирует на неё, хватает за шкирку:

– А теперь, милая, полетим к сэру Эшли. Насколько я знаю его добрый характер, он из тебя чучело делать будет. – И тут перед ним появляется Глафира и делает ему «нос». Гриф выпускает канарейку: – Сиди тут, пока я не разделаюсь с этой несносной вороной!

Грифы окружают Ивана и канарейку, сидящую на его плече, а Гриф поплевал на крылья, готовясь к драке с Глафирой, которая тоже поплевала на крылья.

– Не надо передразнивать, сударыня. Вы же не попугай, а ворона.

– Мы не передразниваем, а дразним. Мы тебя заводим и выводим из себя.

– Считайте, сударыня, что вывели, – сказал Гриф.

И Гриф спикировавл на Глафиру!.. А та увернулась, и Гриф со свистом пролетел мимо. Затормозил в воздухе, развернулся – и снова, сжав крылья в кулаки, летит на Глафиру. Вот-вот врежется в неё!.. А Глафира подпрыгнула в воздухе – и Гриф опять мимо кассы. Опять затормозил, опять повернулся, опять налетает на Глафиру. А та то в одну сторону уворачивается, то в другую, то вверх поднимется, тот вниз опустится. Устал Гриф. И когда он, до сего спокойный, вконец выходит из себя и бросается на ворону с раскрытым клювом, она опять уворачивается – и Гриф с лёту хватает клювом зазевавшегося подчинённого грифа. Нет подчинённого грифа. Откашлялся Гриф, выплюнул подчинённого. И, похоже, вместе с подчинённым Гриф выплюнул последние силы. Потому что болтается в воздухе, как цветок в проруби. И тут Глафира подлетела к нему, развела грифьи крылья в стороны, поправила ему голову и своим крылом дала мощную пощёчину. Отлетел Гриф, сбил остальных грифов, как костяшки домино. Лежат, тяжело дышат. А Глафира стала прыгать в воздухе, как победивший в двенадцатираундовом бою боксёр.

– Да здравствует Глафира, – кричит, – самая непобедимая Глафира в мире!

Приподнимается Гриф, смотрит на Глафиру заплывшим глазом:

– Вы удивительный боец, сударыня. Вынужден, как джентльмен, признать своё поражение. Пока. Я полагаю, мы с вами встретимся в другое время и в другом месте…

Гриф поднимается в воздух, свистом подзывает других грифов, и все вместе улетают с поля боя.

– Что делать-то будем, Иванушка? – спросила Глафира. – Энтот сэр Эшли так просто не успокоится, обязательно что ни то придумает, чтобы тебя извести, а эту бывшую девицу Мэри в чучело обратить.

– Чучелом я петь не буду, – просвиристела Мэри, – я гордое американское пугало и в чучелах не пою.

– Вот что, – сказал Иван, – я тут одного местного в двуногого обратил, сейчас он в свою деревню отправился с сотоварищами пообщаться.

– Ну и чё дальше? – спросила Глафира.

– Может быть, они нам помогут.

– Была я в этой деревне, – проворчала Глафира, – не очень-то они смелые. Этот сэр Эшли со своей бандой всех запугал.

– А ты, Глафира Матвевна, лети в деревню и, это, убеди их вступить с сэром Эшли и с его одноногими братками в битву. Чтобы они, значит, стали свободными. Со своими двумя ногами.

– И я полечу с твоей подругой, – прощебетала канарейка Мэри, – я их смогу убедить своей неотразимой красотой.

И Глафира с Мэри полетели в деревню.

А в лагере сэра Эшли перед его креслом стоит Джумбо, покорно склонив голову.

– Значит, не хочешь нарушать стародавние традиции? – спрашивает сэр Эшли.

– Не хочу, хозяин. Как родился с одной ногой, так с ней и помру.

– А что замыслили твои старые друзья?

– Я так полагаю, хозяин, что они попытаются напасть на тебя и свергнуть с трона. Чтобы весь остров был под властью двуногих.

– А освободить этого русского они не попытаются? – подозрительно спросил сэр Эшли.

– Да ты что, хозяин. Не посмеют. Зачем им другой хозяин заместо тебя? Они тебя любят, как всякую власть, пока она власть. Они к тебе уже приспособились.

– Нет, – немного поразмыслив, сказал сэр Эшли, – надо проверить. А то вдруг осмелеют и попытаются освободить этого русского. Не хватает нам тут руки Москвы. Дон Педро да Сильва, берите этого старого негра…

– Я белый, – поправил его Джумбо, – просто сделан из чёрного дерева.

– Виноват, – поправился сэр Эшли. – Значит, дон Педро, берите этого белого негра и отправляйтесь в деревню. Чтобы держать ситуэйшн под контролем.

Дон Педро кланяется, вынимает нож, проводит им себе по горлу, показывая, что грозит Джумбо, и, подгоняя его, направляется к деревне.

В деревне собралось всё население, и перед ними держит речь Глафира:

– Уважаемые пугала! Сейчас, когда у вас, значит, уже по две ноги и вы этим самым сравнялись с нами, птицами, самое время идтить освобождать моего другана Ивана, который при помощи этого маленького мусорного мешка, Криса то есть, дал вам идею двуножия.

Пугала стоят и рассматривают свои ноги, как бы не слыша Глафиру. Мелинда пробует танцевать самбу ещё раз. Ковбой Джим выставляет вперёд то одну, то другую ногу, выхватывая поочередно пистолеты. И только Крис невозмутимо смотрит на Глафиру.

– Ничего не понимают, пугала тупые, запуганные, – прошептала Глафира Мэри, откашлялась и продолжила: – Дорогие мои пугала…