Ханну Мякеля - Бесстрашный Пекка Страница 23

— Ой, ну посмотри же на меня, Медведь, миленький! Ну возьми же ключ! — умолял Пекка. — Это ведь я! — И, сбросив простыню, он предстал перед Медведем прежним, похожим на себя Пеккой.

Медведь приоткрыл глаза, робко взглянул — и наконец сообразил, кто перед ним стоит. И держит в руке нечто ещё более знакомое — маленький золотой ключ!

Медведь медленно протянул лапу, взял ключ и тут же почуял, как в нём просыпается что-то новое. «Мой ключ, — думал Медведь, — он опять со мной, мой маленький ключик!» Он нежно погладил ключ и вдруг вспомнил, для чего, собственно, его получил. Медведь достал из кармана шкатулку и принялся вставлять ключ в замок. Пекка даже кулаки сжал — так сильно, что костяшки побелели. Хоть бы Медведь успел… Ох, и почему он такой неуклюжий!

— Стой! — закричал Волк. — Ни с места! Приказываю! Здесь распоряжаюсь я! Всем оставаться на местах! — И приказал волкохранам: — Взять Медведя! И человечьего щенка тоже! Мигом! У вас есть копья, и зубы, и когти! Вы ведь волки, синица вас побери, — марш!

При звуке волчьего голоса лапа у Медведя задрожала, и ключ угодил мимо отверстия.

— Скорей! — крикнул Пекка почти в слезах и, не успев опомниться, выхватил у Медведя ключ, вставил в замок шкатулки, повернул… Раздался еле слышный щелчок, и крышка откинулась.

Уже одно это остановило Волка и его охранников. Они застыли на месте — кто знает, что там в шкатулке: может, привидения, или злые духи, или кошмары… На Лесовика и Лисоньку открытая шкатулка подействовала иначе: они кинулись смотреть — и теперь стояли поражённые.

— Фу, — проворчала Лисонька, — никакой смелости там нет… просто бумажка.

Ей хотелось плакать. И Медведю тоже. Но Лесовик решил всё-таки посмотреть, что это за бумажка.

— Погодите-ка! Там же что-то написано, — сказал он, достал её из шкатулки и протянул Медведю. Тут и Пекка увидел на ней какие-то буквы.

— Прочти! — закричал он. — Ну читай же!

Медведь взял бумажку и всхлипнул.

— Я не вижу… — застыдившись, прошептал он, — мои очки… — И бумажка, как осиновый листок, затрепетала в его лапе. Лисонька правду говорит: ну какая смелость может быть в бумажном листочке с несколькими словами?

Как только Волк убедился, что из шкатулки не вылетело ничего похожего на могучего джинна, что там только клочок бумаги, он моментально оживился.

— Волкохраны, хватайте их, живо! — зарычал он зверским голосом. — Если вам дорога собственная шкура!

Шкура, конечно, была им дорога, по этому волкохраны сомкнутым строем пошли на Пекку и его друзей, направив на них копья. Лесовик присел на камень.

«Тут не требуется особого дара ясновидения, — думал он. — Теперь почти наверняка мне предстоят довольно паршивые сто или двести лет».

Но Пекка всё ещё не сдавался, хотя положение казалось совсем безнадёжным. Он выхватил у Медведя бумажку и начал очень громко читать её вслух. Бумага была старая, потрёпанная, буквы во многих местах стёрлись, и шрифт был старинный, непонятный, но каким-то чудом Пекке удалось разобрать:

Всегда помни, что именно ты, Медведь, — самый храбрый, сильный и отважный из всех лесных зверей!!!

— Я… я… я… — твердил Медведь, озираясь: нет, не может быть! Волков слишком много, и копья у них, и Великий Волк рычит и скалится так страшно. На бумажке просто слова, и ничего больше.

— Повтори эти слова, Медведь! — крикнул Пекка в отчаянии. — Скажи это сам! Быстрей!

Волкохраны тем временем цепью окружили их со всех сторон. Бежать было невозможно.

— Помни всегда, что именно ты, Медведь, — самый храбрый, сильный и отважный из всех лесных зверей, — забормотал Медведь.

Он взглянул на Пекку и замотал головой, но в Пеккином взгляде сквозила такая настойчивость, что Медведю пришлось повторить всё ещё раз.

И тут в мозгах его что-то зашевелилось: он вдруг вспомнил многие вещи, о которых здесь говорилось, — ведь так оно и есть! Медведи среди всех зверей — самые храбрые! Кто сильнее всех? Медведь, а кто же ещё?! Волки — они же только волки, чуть побольше собаки… А ведь он сам — огромный! Огромный и могучий… Медведь внезапно поднялся во весь рост и стал таким гигантом, что Пекка от неожиданности даже отпрянул.

— Гляди-ка… Это что же тут происходит? — зарычал Медведь, как бы передразнивая Волка. Совсем как прежде Волк, он лениво потянулся и шагнул к волкохранам. Те попятились, неуверенно переглядываясь: план, который только что казался блестящим, ухудшался просто на глазах… Попросить, что ли, новых указаний у Великого Волка?..

Но времени на это уже не осталось: Медведь навис над ними — высокий, как каменный дом. Хоп! — махнула медвежья лапа, и первый волкохран, как мяч, покатился в другой конец двора. Хоп! — и второй волкохран отправился следом. Остальные не стали дожидаться своей очереди. Побросав копья, они кинулись удирать во все лопатки, спрятались за тронным креслом Великого Волка и теперь выглядывали оттуда, ополоумев от страха: Медведь совсем не соблюдал правил благородного боя!

Волк закрыл глаза и снова открыл, поражаясь, с какой скоростью меняется весь мир вокруг.

— Ой! Бедненький я, маленький Волченька! — запричитал он, — Мне так хочется отправиться в дальнее странствие… — И уже высматривал, в какую сторону бежать: надо сказать, что при необходимости он становился весьма быстролапым.

Но бежать было некуда: Медведь уже стоял рядом с креслом и тянулся к Волку. Тот взвизгнул и быстренько хлопнулся на пол. Он лежал на спине, сучил ногами в воздухе и бил хвостом по полу.

— Пощади, Медведь, дорогой! — канючил Волк. — Это всё была игра, шутка. Завтра мы собирались уйти и оставить лес тебе. Просто в праздничной спешке я забыл тебе рассказать.

Медведь расхохотался:

— Просто игра?! И Lex Lupus — тоже игра?

Он оглянулся на жителей Зелёновой Рощи, которые, осмелев, приближались к Волку с видом, не предвещавшим ничего хорошего. Lex Lupus, видимо, произвёл на них совсем не шуточное впечатление.

— Его же отменили! — завопил Волк в отчаянии. — Все параграфы до единого! — И он завилял хвостом. — И дополнительные листки упразднили… Это же были просто осенние листочки… — Тут Волк заплакал навзрыд, очень жалобно. Всё, что было ему дорого, рушилось…

— Скажи это погромче, чтобы все слышали! — загремел Медведь. — Кому принадлежит Зелёновая Роща? — И он ещё раз оглядел всех зверей, тесным кольцом толпившихся вокруг Волка. — Отвечай сейчас же!

— Вам, конечно, — простонал Волк, умирая со стыда за свои слова, — всему лесному народу, который всегда тут жил. Вышла ошибка.

— Лес принадлежит Лесовикам! — твердо заявил Лесовик, крепко-накрепко сжимая фонарик в руке. — Лесовики больше знают, и к тому же они старше всех.

— Ух, ух! — раздалось за его спиной. — И вовсе не им, а филинам! — И Филин сделал изящный, плавный пируэт. — Тем, у кого хорошие манеры…

— Лисам! — с обворожительной улыбкой проворковала Лисонька. — Лисы самые умные — это всем известно.

Медведь хлопнул в ладоши, и все замолчали. Тогда Медведь тихо и внятно сказал:

— Этот лес принадлежит всем нам. Мы всегда жили здесь в мире и согласии — мелкие ссоры не идут в счёт… Но владыка в Зелёновой Роще всё же я. Потому что я самый храбрый и сильный из всех зверей! — И Медведь с вызовом посмотрел на всех.

Никто ему не возразил. Медведь — царь леса, ясное дело. И звери тут же отправились по домам, оживлённо обсуждая события дня.

Медведь покосился на волков: от одного этого взгляда волкохраны поджали хвосты. Филин ходил от одной каморки к другой, заботливо запирая двери. Наконец остался один Великий Волк.

Он всё ещё пытался изображать собаку, притворяясь, что он не такой уж плохой.

— Я собачка, — улыбался он, — ручная… — И прибавил тоненьким голоском: — Медведь, дружочек, видишь, какой я безобидный? Отпусти меня… обещаю, что никогда больше не вернусь в этот лес. Честное слово! — Волк заискивающе заглянул Медведю в глаза. — Клянусь тебе — я до конца своих дней буду самым добрым на свете волком!

— Убирайся с глаз долой! — заревел Медведь. — Кыш! В тюрьму!

Великий Волк, скуля от ужаса, опрометью кинулся в камеру. А когда Филин закрыл дверь и щёлкнул замком, Волк разразился горькими рыданиями.

— Это несправедливо! — жаловался он. — У бывших руководителей государства в тюрьме всегда бывают привилегии! Я требую личного секретаря и телевизор… переносной… — И зарыдал ещё отчаяннее.

Но на Медведя это совершенно не произвело впечатления — он даже не слышал восклицаний Волка. Его одолевала зевота: он так устал! Ну конечно, ведь уже поздняя осень, скоро снег выпадет, зима наступит. Пора искать удобную, уютную берлогу, где можно спокойно перезимовать. Медведь зевал и посматривал на Волчий Замок: слишком велик, да и сквозняки тут. Лучше поискать место для зимовки где-нибудь в родной Лапландии. Правда, на одну ночь и замок сгодится, решил Медведь. Он прилёг на топчан Волка и сразу же крепко заснул. И все наши друзья не долго думая последовали его примеру — как и надлежит верным и послушным подданным.