Страшные сказки Disney - Пирсон Ридли Страница 8

Холодная, как кости. Холодная, как смерть.

Бессердечная свинья.

На короткий миг лунный свет озаряет сцену ярче. Егерь успевает заметить рядом корягу толщиной чуть не с руку. Извилистая, точно верёвка, коряга торчит прямо из топкой земли на краю болотца. У егеря есть шанс – один-единственный. Надо прыгнуть. Если промахнётся, упадёт плашмя в трясину, лицом вниз – и пойдёт ко дну. Значит, захлебнётся сразу. И никто его никогда не отыщет. Но если ухватится, то, может быть... может быть...

И он прыгает. Но ощущает что-то не то: коряга совсем не жёсткая, не как ветка. Она мягкая, как... змея. Это и есть змея! Большая, толстая змеюка! Егерь не смеет её отпустить, а змея медленно поворачивает к нему голову. Юркий язычок выстреливает изо рта, тянется, принюхивается к егерю. Выбора нет. Егерь хватается за пульсирующее скользкое тело второй рукой, подтягивается и – вылезает из трясины. Отпускает змею, и она тут же исчезает в траве.

Егерь весь покрыт склизкой зелёной жижей.

Сзади – холодок. Он медленно поворачивает голову... Прямо перед его лицом – мокрое рыло свиньи. Даже в сумерках различим мертвенно-серый цвет. Меж передних ног, там, где егерь сделал разрез, чтобы достать сердце, темнеет чёрный провал.

Свинья – вот эта самая свинья – совершенно мертва. А тем не менее она смотрит с пылающей яростью прямо на егеря. А тот не в состоянии отвести глаз, хотя от страха его воротит. Егерь тянется за луком и стрелами. «Только... зачем?» – мелькает у него в голове. Разве можно убить зверя дважды?

В это мгновение сверху на него кидается ворон. Он погружает когти в кожаный мешок с наконечниками для стрел, что висит у егеря на поясе. Один мах крыльями – и птица взлетает вместе с мешком.

Без наконечников для стрел егерю не поохотиться, а значит, не прокормиться и не защитить себя. Без наконечников для стрел егерь пропал.

Ворон садится на ветвь неподалёку и начинает громко каркать. Свинья по-прежнему не сводит со своей жертвы глаз. «Уж не свихнулся ли я?» – приходит в голову егерю страшная мысль. Свинья с вороном заодно, они часть какого-то омерзительного, дьявольского замысла. Теперь егерю хочешь не хочешь придётся гоняться за этим вороном. Он непременно должен вернуть себе наконечники. На то, чтобы заново вытесать один такой из камня, у него уйдёт не один день, а то и не одна неделя.

Итак, выбора не остаётся. Ворон определённо насмехается над ним сверху, и это только утверждает егеря в его мыслях. Значит, куда ворон, туда и он. Черная птица ведёт егеря в самую тёмную чащу, а в клюве у неё болтается мешок с наконечниками, точно награда.

Одежда вымокла и опутана тиной, в горле пересохло от страха, но егерь пробирается через лес. Сзади слышатся всё те же треск, топот и сопение: бессердечная свинья следует поодаль. Впереди перелетает с ветки на ветку чёрный ворон.

На закате следующего дня егерь наконец-то выходит из леса. Он оказывается на вершине кряжа, откуда открывается вид на замок королевы. С востока на небо всходит полная луна.

Ворон вскрикивает снова, подгоняя, и егерь бросает последний взгляд на лес. Он ожидает увидеть прямо за собой свинью, но видит нечто похуже. Куда хуже.

Не одну свинью обнаруживает он у себя за спиной; перед ним встаёт стена из призраков всевозможной охотничьей дичи. Здесь и олень, и лось, и фазан, и утки. Десятки, а может, и сотни призраков. Из их ран сочится зеленоватая призрачная кровь. Каждый устремил взгляд на егеря, а егерь застыл в недоумении. Неужели это призраки всех зверей, которых он когда-то убил? Неужели убитые восстали из мёртвых? Или это видение породила его совесть? И если нет и всё это на самом деле, то мертвы ли они, или всё-таки живы, или ни то ни другое? По телу егеря пробегает дрожь.

Бессердечная свинья собрала всех жертв егеря.

Но зачем?

Может, это какой-то обман? До последней минуты егерь всего лишь гнался за своими наконечниками для стрел. Но шеренга из призраков павших от его руки жертв намекает на что-то большее. Неужели его таким образом вели в замок? Но с какой целью?

Входить в замок ему дозволено только при одном условии: если он несёт свежее мясо на королевские кухни. Сейчас у него никакого мяса нет – и что-то подсказывает ему, что охотиться он больше никогда не будет; нет уж, лучше пойти в каменщики или наняться копать рвы. Сунься он через главные ворота, как его тут же прогонит стража. Поверни он назад – перед ним стадо призраков. Лучше уж королева с её стражей, чем полумёртвое-полуживое зверьё.

В замке его знают. Его отец был егерем, а до него – дед. Но противное воронье карканье заставляет его свернуть вдоль замковой стены. Здесь, вспоминает егерь, через ров есть секретный мостик, скрытый всего на несколько вершков водой. Мостик этот – часть потайного хода, который построили для королевской семьи и ближайшего окружения на случай опасности. Низкий каменный перешеек едва покрывает тёмная вода. Ворон подлетает к замковой стене.

Егерь идёт по щиколотку в воде по скользкому каменному броду. Добравшись до стены, он карабкается по выемкам в каменных глыбах и пробирается внутрь через едва заметную лазейку, скрытую в тени. Ворон неотступно следует за ним и влетает в замок.

Коридоры и галереи замка кажутся все одинаковыми. Не будь рядом ворона, егерь бы легко потерялся. Но он идёт за птицей, как за проводником, попутно стараясь примечать повороты, чтобы потом найти выход. Временами с другого конца гулких галерей эхо доносит до него собачий лай и топот солдат.

Следом за вороном егерь пробирается по узкому коридору. Путь освещают горящие факелы. Ворон залетает в открытый дверной проём; там оказывается витая лестница. Всё выше и выше взбирается егерь, у него уже болят ноги, но он продолжает подъём. В узкие стрелковые бойницы задувает холодный ветер, играет выпавшим вороньим пером. Перо проплывает мимо егерского лица, и тот машинально пытается прихлопнуть его, как комара, и тогда голове проносится мысль: зачем я здесь? До чего проста была жизнь всего пару дней назад – и до чего полна опасности сегодня.

Задыхаясь и обливаясь потом, егерь вступает в небольшой зал. Надо признать, таких покоев небогатому егерю видать не приходилось. Каменные стены, вверху – изящные изгибы свода, как в склепе или церковном приделе. Узко вытянутая комната как бы ведёт вошедшего к зеркалу на противоположной стене. В центре покоев – маленький столик, на котором ничего нет.

Но сердце егеря бьётся неумолимо, потому что спиной к нему застыла королева. С её плеч почти до самого пола свисает чёрная мантия. Егерь наскоро прячется за бархатными портьерами. Через единственное окошко – небольшое отверстие в стене – в комнату влетает свежий ветерок. Там и усаживается ворон с мешочком егерских наконечников.

Будь у егеря сердце послабее, он бы непременно грохнулся в обморок. Потому что королева смотрит прямо в зеркало. А в зеркале отражается маска, которая с королевой разговаривает. Зеркало говорит складными стишками, точно читает по книге. На середине его речей и вошёл егерь. И тем, что королева успела услышать, она явно недовольна.

– Белоснежка, – отвечает она, – лежит мёртвая в лесу. Егерь принёс мне доказательство. Вот оно, сердце Белоснежки. – И королева открывает небольшую шкатулку и демонстрирует содержимое зеркалу.

Егеря за портьерой трясёт не на шутку. Его бросает в жар, у него кружится голова. Сначала – говорящее зеркало. Теперь ещё и разговор – о нём самом.

Маска же отвечает:

– Белоснежка всех милей, всех румяней и белей.

Избежала она смерти: пред тобой свиное сердце.

– Свиное! Так это обман!

Королева яростно разворачивается на каблуках и быстрым шагом идёт к двери. Егерь вжимается поглубже в тень укрытия. Королева слетает вниз по лестнице, и мантия развевается за её плечами, словно крылья. Шкатулку она держит перед собой обеими руками.

Шкатулку со свиным сердцем.

Егерю надо торопиться за ней, но сначала он резко выпрыгивает из-за портьеры. Ворон застигнут врасплох, и егерь успевает выхватить у него свой мешочек с наконечниками.