Андрей Калиниченко - Воздушный снайпер Страница 10

Дальше события разворачивались стремительно. Выдали полетные карты нового района и продовольственные аттестаты. К вечеру приказали перелететь в Ленинград на Комендантский аэродром.

Когда Василий вновь появился возле истребителя, Богданов заканчивал работу.

- Товарищ командир, самолет готов к вылету, - доложил он.

Лейтенант был бодр и подчеркнуто весел. Насвистывая задорную мелодию, он быстро осмотрел И-16, залез в кабину. Техник молча ходил за ним, надеясь, что Голубев скажет, какое задание получил. А когда увидел, что тот слишком долго копается в кабине, не выдержал:

- Куда летите?

- Туда, куда влечет нас жребий, - ответил Василий, но, заметив кислую мину на лице Богданова, серьезно добавил: - Летим мы, Ваня, на Красный Гангут.

- Куда, куда? - переспросил Богданов.

- На Ханко или Гангут, как его называли раньше. Слыхал? Тот самый полуостров, который ярчайшей страницей вошел в историю русского флота, - пояснил лейтенант. - У его берегов Петр 1 в 1714 году разбил шведскую эскадру, одержав важную морскую победу.

- Далековато до Ханко, - раздумчиво произнес техник.

- Да, четыреста километров пути, и еще в глубокий тыл к гитлеровцам.

Утром к самолетам приладили подвесные баки. Горючим их залили, что называется, под пробки. Группа взлетела и взяла курс на Ханко.

С полуострова поступали сведения, что положение его защитников еще более ухудшилось, весь этот клочок каменистой земли насквозь простреливается орудиями и минометами. А в воздухе непрерывно идут жаркие схватки с фашистскими асами.

Всю тяжесть обстановки летчики поняли, едва шестерка "ишачков" приземлилась. Сразу начался артналет врага. Самолеты рулили по аэродрому, а вокруг них то и дело взрывались мины и артиллерийские снаряды, разбрасывая мириады осколков. Техники подбегали к машинам и торопливо закатывали их в укрытия. Другие специалисты тут же, прямо под обстрелом, засыпали воронки, сравнивали бугры, укатывали взлетно-посадочную полосу.

Ханковцы научились беречь людей и боевые машины. Все у них было упрятано в скалистом грунте: самолеты, жилье, мастерские, склады, столовые. Вот только сам аэродром укрыть они не могли. Собственно, немного выровненную травянистую поляну скромных размеров, протянувшуюся с востока на запад вдоль южного берега полуострова, лишь с большой натяжкой можно было назвать аэродромом. Западную ее сторону ограничивал маленький ручеек, восточную - хвойный лес, скалы и многочисленные валуны. "И как только летают в таких условиях?" - удивился Василий.

Обстрел аэродрома прекратился неожиданно, и словно из-под земли начали появляться люди. С разных сторон раздавалось дружное "Ура!". Сыпались громкие приветствия. Взметнулись десятки красноармейских шапок. "Гарнизон живет и сражается, несмотря ни на какие трудности. Настоящие герои!" - подумал Голубев.

Отделившись от группы людей, к его самолету быстрыми шагами приближались два человека. Один небольшого роста, в черном реглане, кожаном шлемофоне, другой - в ватной куртке и солдатской шапке-ушанке. Голубев их сразу узнал: первый-командир авиагруппы капитан Алексей Ильин, второй-заместитель командира по политчасти капитан Петр Бискуп. С обоими Василий был знаком, и вот - новая встреча.

- Очень рады, очень рады, что вы прибыли на подмогу!- сказал Ильин, подходя к Голубеву.

Хозяева и вновь прилетевший обнялись. И лейтенант ощутил ту радость, которую испытывает человек, почувствовав себя чрезвычайно нужным другим людям. Она, эта радость, сразу как-то сблизила, сроднила летчика с мужественными защитниками Ханко.

Снаряд не взорвался. "Это к счастью", - порадовался Василий. Он спускался в блиндаж, когда у самых его ног шлепнулся тяжелый остроносый цилиндр. Упал, зарылся в твердую землю.

- Здесь, на адском пятачке, постоянно будешь испытывать свою судьбу, - заметил летчик Михаил Васильев, которому Голубев сказал о вражеском "гостинце".

- На судьбу надейся, а сам не плошай, - перефразировав известную пословицу, поправил его Василий.

Он знал многих ханковцев еще по службе под Ленинградом и считал их надежными товарищами. Вообще Голубев разделял всех летчиков на три категории: на случайных, неприспособленных и прирожденных. К первым относил тех, кто попал в авиацию по недоразумению, вследствие юношеского порыва или поиска романтики. Многие из таких, встретив трудности, старались возможно быстрее расстаться с летной работой. Неприспособленным иногда долго не удавалось уйти из авиации, и они оставались "тяжелым грузом" в частях, не продвигаясь вперед в летном деле.

А к третьей категории - к ней, безусловно, принадлежит и герой нашего повествования - он относил летчиков по призванию, страстно влюбленных в небо. Такими здесь, на Ханко, были почти все. Михаил Васильев - стройный, рассудительно-молчаливый лейтенант с застенчивой улыбкой, и Геннадий Цоколаев - прямой и горячий осетин, человек невиданной отваги, и двадцатилетний Дмитрий Татаренко, вместе с которыми Голубев прилетел на полуостров, балкарец Алим Байсултанов, бывший сельский учитель, бесстрашный воздушный боец,

Дни были до предела насыщены событиями, словно страницы остросюжетного романа. На первом же совещании, куда пригласили и вновь прибывших летчиков, капитан Ильин сказал:

- Теперь нас стало свыше десятка, значит, мы уже сила. Но и задачи перед нами большие и разнообразные. Мы должны надежно охранять ханковское небо, наносить штурмовые удары по частям и береговым батареям врага, вести разведку. Словом, предстоит выполнять функции истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и разведчиков одновременно...

Летчики внимательно слушали командира. Каждый задавал себе вопрос: готов ли он к таким испытаниям? Ответ на него дал следующий же день.

Шестерка истребителей во главе с капитаном Ильиным вылетела нанести штурмовой удар по противнику, теснившему наши части на Моонзундских островах. Голубев в паре с лейтенантом Байсултановым прикрывал ударную четверку ведущего. В район цели для скрытности шли на предельно малой высоте. Под небольшими плоскостями истребителя мелькали темные морские волны.

Через пятнадцать минут показались острова.

Вот и цель. Длинная колонна машин двигалась по дороге к северному берегу острова Хийумаа (Даго), где сражались наши солдаты. Василий представил, как сытые и вооруженные до зубов гитлеровцы приблизятся к месту боя, высадятся из этих крупных автомобилей и двинутся лавиной на обессилевшие и измотанные в непрерывных боях подразделения красноармейцев и матросов, оставшихся без боеприпасов, а может быть, и без своих командиров. Ильин перестроил группу в пеленг и с пикирования атаковал головные машины.