Дмитрий Добродеев - Каирский синдром Страница 10

Провинциалки ушли со сцены. Появилась дама, похожая на Далиду, с большим бюстом и в платье до пят, с блестками. Она принялась трясти грудями и животом и петь про своего хабиба в Дельте. Напротив сорокалетние арабские матроны курили шишу (кальян), а кое у кого из арабов на столике появился черный «Джонни Уокер».

Народ завелся. Какая-то девчонка поднялась на эстраду и стала извиваться вокруг Далиды. К ней присоединились две-три ночные бабочки. Их называют в Египте мутахаррира — свободные, в народе же они почитаются за проституток, поскольку имеют бой-френдов и ходят с ними в ночные клубы. Вместо того чтобы сидеть дома, варить бобы и развешивать белье на балконе. По-нашему — обычные центровые девчонки.

На сцену вылез парнишка, явно сын местного олигарха, и осыпал Далиду долларами. Бумажки крутились и плавно оседали, а ловкий конферансье хватательными движениями собирал их.

Затем объявили, что Далида по заказу товарищей из Залива исполнит танец живота. Заиграл оркестр из двенадцати мужиков — скучных отцов семейств, с пищалками, зурнами, мандолинами и в европейских костюмах — вместо привычной тройки феллахов в галабие.

Далида затрясла телесами. Это был ошеломительный успех. Саудовец в белоснежной дишдаше поднялся на сцену и стал засовывать ей долларовые купюры за лифчик и сыпать на голову.

В половине третьего я пошел к выходу. Было ясно, что настоящего танца живота здесь не дождешься.

Все тот же мерзкий привратник с растопыренными зубами стал что-то шептать, таинственно подмигивая. Он очень настойчиво предлагал — то ли наркотики, то ли девочек, — но был шепеляв и невразумителен. Вцепился в мою руку, я еле вырвался.

Таксист помчал через Нил, по эстакаде над площадью Рамсеса — на северо-запад — в Гелиополис.

Мы мчались в потоке беспрерывно гудящих машин, высоко над городом. В три ночи было светло, как днем, внизу шла бойкая торговля, работали кафе и лавки.

Видеоряд: Каир, три часа ночи, март 2010-го.

Мост над площадью Рамсеса. Машины резко встали.

Там, впереди, столкнулись два стареньких «Фиата». Два парня. Один бежит вдоль парапета, над Каиром, держась за голову — он в шоке. Другой сидит в машине, уткнувшись носом в руль, и что-то жалостно бормочет.

Кого мне напомнил бегущий? Солдата у Верещагина, который бежит, несмотря на смертельную рану.

И тут же — мигалка полиции. Их скрутили. Шофер мотнул башкой — опять нажрались — сакранин. Водитель тоже пьян: сауак каман сакран. Все ясно: дешевый спирт, на виски денег нет, гашиш уже не действует.

В черном небе месяц лежит по-южному — на спине.

Едем дальше.

Под нами промелькнул вокзал Рамсеса, дорога пошла на Гелиополис.

Подумалось: упадок ночной культуры Египта потрясающ. Ни тебе нормальных танцев живота, ни эстрадных шоу, ни приглашенных зарубежных артистов. Лишь темень крестьянской массы, понабежавшей из Дельты, и бескультурье «новых» египтян вкупе с гостями из Залива. Что, впрочем, весьма напоминает Россию, где тот же упадок эстрады и дешевая попса. Бездарная тусовка, пустота.

О, блаженные времена короля Фарука! И даже диктатура Насера еще сохраняла черты космополитизма. И эта странная новая публика — обкуренные, подозрительные, нахальные. Нет прежних культурных египтян, говорящих по-французски, одетых в светлые европейские костюмы.

Я сказал уважаемому Шамсу, что Auberge des Pyramides закрыли.

Меня неприятно поразила его радостная реакция:

— Так им и надо!

Про себя я подумал: «Как он может, сидя в Германии, поддерживать исламистов? Откуда это неприятие свободной культуры? Откуда эта нетерпимость?»

СЛЕДЫ САДДАМА

(8 марта 2010 г.)

Я оставил немецкую группу вместе с придурком Шамсом в Национальном музее, пересек мост через Нил, углубился в Докки. Это фешенебельный район на левом берегу Нила. Здесь находятся советское, ныне российское, посольство и консульство.

В 71-м я часто здесь бывал на вилле «Совэкспортфильма». Двухэтажная вилла где-то неподалеку, в густом саду, у входа — извечный бауаб. Но сейчас я не нахожу ее. Может быть, продали, как и сотни других объектов, принадлежавших СССР? А может, мой внутренний навигатор дает сбой?

Флешбэк: вижу Жусупа Жусуповича, 71-й год. Жусуп — киргиз, представитель «Совэкспортфильма», приятель моих родителей. Мы сидим на террасе, уплетаем бешбармак, который приготовила его жена Азиза. Жусуп в хорошем настроении: они с женой уже начали покупать золото в приданое дочери. Готовятся к большой киргизской свадьбе. Поездка на «Хан-халили» за золотом прошла, судя по всему, успешно.

Прихлебывая «Стеллу», он вспоминает Айтматова.

И приговаривает:

— Чингиз — гений, Чингиз — гений, Чингиз — гений.

Поглаживает искалеченную левую руку — след боев под Москвой. Потом рассказывает, как он зарезал немца под Наро-Фоминском, в конце 41-го.

Он был в Панфиловской дивизии, набранной в Средней Азии. Сидел раненый в промерзшем блиндаже. Тут приволокли пленного немца. Они остались одни. Жусуп истекал кровью, и его ненависть к врагу была настолько сильна, что он достал киргизский охотничий нож и зарезал немца.

Жусуп продает мне две бутылки «Баллантайна», по номиналу. Здорово. В посольском магазине виски стоит два с половиной фунта, а своему лавочнику в Наср-сити я продаю штуку по пять с половиной фунтов и на двух бутылках зарабатываю шесть фунтов. Хорошие деньги.

Жусуп только приходит в себя, приехав на эту должность из далекого Фрунзе. До него здесь был Данилин, резидент КГБ. Он разорил контору, спустил все казенные и оперативные деньги, распродал мебель. Данилин ездил по разным точкам, встречался с агентами. Раздавал липовые поручения, проводил ночи в бардаках. Я коротко видел его: необычайно хитрые, тревожные глаза, надменность и испуг. Что было с ним дальше, не знаю. В брежневской России такие не горели. Говорят, он привозил хорошие подарки начальству на Лубянке.

Не найдя виллы «Совэкспортфильма», закурив «Килубатру», иду к берегу реки. 39 лет спустя эти сигареты мне положительно не нравятся — какая-то трава. А тогда казались нектаром — после советской махры.

Прохожу улицу Ас-Сарай. Дом номер 16. Отель «Индиана». Здесь в 60-63-м годах жил Саддам. Поганое местечко, надо сказать, но памятное. В маленьком кафе при отеле он просиживал за нардами и кальяном долгие вечера. Квартирку оплачивали ему египетские спецслужбы — Мухабарат, а может быть, и цээрушники. За Саддамом наблюдали — скорее из осторожности. Он слыл у кураторов диким зверем, хотя в быту был, наверное, спокойным человеком. Денег на «служанку» у него не было. С кем он спал — неизвестно. Бывший сотрудник посольства США написал в отчете: «Саддам был беден. Ему был заказан путь в престижные места вроде кондитерской „Гроппи“. Поэтому он околачивался в кафе отеля „Индиана“». По его словам, Саддам частенько захаживал в американское посольство, где им занимались резидент ЦРУ Джим Айхельбергер и специалист по Ближнему Востоку Майлс Коуплэнд.