Дмитрий Добродеев - Каирский синдром Страница 11

Самое забавное, американские наставники Саддама добились от Мухабарат, чтобы ему подняли содержание. Но многие в египетских спецслужбах смотрели на это косо, так как терпеть не могли американцев.

Что с ним произошло потом? 40 лет спустя его повесили бывшие патроны. Наивный деспот! Меня преследует образ пожилого Саддама, униженного узника, которого осматривают на вшивость американские врачи. Поражает, как спокойно он принял смерть с Кораном в руке.

ДРАНГ НАХ АСУАН

(март 71-го)

В середине месяца полковник Квасюк сообщил пренеприятнейшее известие: меня направляют в Асуан с бригадой ПВО, которая только что прибыла из Мукачева. Сборы были недолги: советский чемоданчик — и на поезд Каир — Асуан, который курсировал по этой трассе с колониальных времен.

Сел на поезд в египетской солдатской форме и занял место в вагоне первого класса, вместе с группой канадских туристов. Они болтали по-французски, но когда я вставил шутливую реплику, испуганно съежились и замолчали до самого Луксора. Смущенно моргали, глядя на бесконечную ленту реки. Тогда я почувствовал, как велик страх перед русскими среди обывателей Запада.

Русские всегда будут чужими для них — и коммунизм здесь ни при чем: видимо, у нас разный психический тип.

Наш поезд лениво катился в Асуан: в лучах заходящего солнца проплывали берега Нила, где вкалывали согбенные феллахи, а надсмотрщик с мушкетом горделиво восседал на груде кукурузных початков.

Следующим спецэшелоном в Асуан за нами следовала бригада ПВО: на прицепных платформах тряслась зачехленная техника Страны Советов. Ракетные дивизионы ПВО: шесть батарей зенитно-ракетных комплексов С-75, пять радиолокационных станций раннего обнаружения и еще невесть что. Со временем ракетчики набрались опыта: они умудрились сбить два израильских «Фантома» и семь египетских «МиГов» — своих. А может, это были зенитно-ракетные комплексы ЗРК «Квадрат» и ПЗРК «Стрела-2»? Сейчас затрудняюсь сказать.

По прибытии в Асуан нас разместили в Сахари-сити. Это был городок, наспех сооруженный для строителей Асуанской плотины в 60-е годы. Общежития казарменного типа, блочные домишки, магазинчики. Были там даже бассейн, кинотеатр, госпиталь.

Я вышел из поезда: на перроне валялся британский журнальчик, на обложке было написано: «Что может Том Джонс, и чего не может Энгельберт Хампердинк?» Ответа не нахожу по сей день.

Прошелся по городку: когда стемнело, в кинотеатре под открытым небом начали крутить фильм «Лев зимой». Звуковой резонанс шел по всему Сахари-сити: уже немолодой король — Питер О'Тул собачился с так же немолодой королевой — Кэтрин Хепберн. В кинотеатре сидели советские строители, курили, пили пиво. Их жены обсуждали незатейливый местный шопинг.

ДЕЛА БРИГАДНЫЕ

(март-май 71-го)

Алё, пытаюсь вспомнить.

База. Бригада. Под Асуаном. Нечипоренко. Апрель 71-го. Люля-кебаб. Лекарства…

Зашевелился центр длинной памяти и неизживаемых воспоминаний, что находится под гипоталамусом.

Ну все блин, вспомнил!

Завхоз Нечипоренко едет закупать лекарства. Садимся в «козлик», за рулем — лопоухий солдатик Гена. Египетского шофера не берем — опасный свидетель.

Нечипоренко закуривает и важно говорит:

— Нам нужен военный госпиталь.

— Чо-чо?

— Через плечо! Лекарство надо забрать!

У местных патрулей я узнаю, где расположен военный госпиталь. Едем в Асуан.

По пути на склад заезжаем в отель «Новый Катаракт». С ним рядом — «Старый Катаракт». Британский колониальный отель. Агата Кристи писала там «Смерть на Ниле». За это на входе взимают дополнительную мзду. Оно нам надо?

Садимся за стойкой в «Новом Катаракте». Под нами — остров Элефантин, фелюки на Ниле, прекрасный вид! Неизменный с фараоновских времен.

Нам приносят «Стеллу», а к пиву — наструганную морковку. Советскому человеку это очень непривычно. Не вобла, а морковка.

Сидим в песочной защитной форме, в прохладе кондиционера, закуриваем «Килубатру». И чувствуем себя Джеймсами Бондами.

Едем дальше. На дороге пробка. У въезда в Асуан — на обочине — в крови лежит египетский солдатик. В чем дело? Да под машину попал. Советский гигантский самосвал перевозил гравий для Асуанской плотины. Солдатика просто не заметили. Тут таких случаев не счесть. Даже не заводят дело: «Похороните быстро и сообщите семье». Проблемы нет, ма фиш мушкиля. Кормильца быстро забудут.

Особых проблем с жизнью и смертью нет под небом Востока.

А по дороге грохочут русские грузовики. Они везут на Асуанскую плотину щебенку и арматуру — там дорабатывают последние блоки.

Многим русская техника не нравится.

На КПП гнусный антисоветчик капитан Хильми шепнул мне на ухо:

— Ваши турбины — очень плохие. Лучше бы мы заказали у немцев.

Но вот и больничка. Большой бетонный корпус.

Показываем накладные. Солдатик ведет меня и Нечипоренко на склад. Там нас встречает маленький пузатенький майор Фаузи.

Нечипоренко входит на склад, присвистывает. Здесь громоздятся на полках медикаменты с западными этикетками. Египет строит социализм, но все лекарства традиционно — английские либо сделанные по западным патентам. Советский пирамидон здесь не увидишь.

Нечипоренко достает бумажку: антибиотики, лекарства от простуды, антисептики, спирт, бинты и — витамины! Уже тогда, в 71-м, я узнал, что западные специалисты два раза в год делают себе инъекции мультивитаминов: местные фрукты не компенсируют их нехватки.

Список велик, и майор Фаузи насторожен. Он внимательно изучает накладные, ставит галочки, но медлит ставить печать.

Египетский майор: глаза ворюги. Нечипоренко: глаза ворюги. Они смотрят друг на друга. Всё понимают.

Египтянин говорит:

— Я дам вам это количество, но вы поставьте мне подпись вот здесь!

Нечипоренко согласно кивает, и Фаузи дает добро.

Египетский солдатик грузит медикаменты на тележку. Неловко снимает коробку, склянки катятся по полу.

Майор Фаузи подходит и резко бьет его в скулу:

— Яхраб бейтак!(Раздолбай твой дом!)

Глаза солдатика испуганно распахнуты, струйкой стекает кровь.

Нечипоренко тянет меня за рукав: «Не суйся!»

Всё! Загрузка в «газик» завершена, мы жмем друг другу руки, клянемся в вечной египетско-советской дружбе и покидаем госпиталь.

— Вот какой здесь, брат, феодализм! — вздыхает Нечипоренко.

Совсем как боцман в «Максимке». Мы сразу ощущаем преимущество нашего, советского строя. У нас солдат по морде пока не бьют.

Переезжаем плотину. На въезде в Сахари-сити палатка. В окошке — башка продавца, замотана в чалму, кривые зубы врастопырку, курносый, щелки глаз. Разбойник Хаджадж, ему шестнадцать лет. Он промышляет для всей своей большой нубийской семьи.