Витус Беринг - Камчатские экспедиции Страница 110

Между островом Матмаем и между главным островом Японского государства находится небольшой морской пролив, через который езда для многих с обеих сторон выдавшихся каменистых мысов, а особливо во время прилива и отлива морского, бывает не без опасности.

Также получены многие известия о самой Японии, но я намерен привести из оных только знатнейшие.

Главный остров называется Нифон, от которого и все государство таким же именем прозвано. Напротив же того имя Японь во всей Японии совсем неизвестно. (Сие наименование должно приписать португальцам, которые китайское слово Гепуэнь или, лучше сказать Джебынь, коим китайцы Япон, или Нифон, означают, таким образом произносили.) Столичный город всего государства, в котором и царь находится, стоит на реке Едо.

Оная неподалеку от города впадает в большой морской залив. Оттуда как в южную, так и в северную сторону отправляется великое внутреннее купечество, а особливо морем. Под север ходят японские корабли обыкновенным образом не далее острова Матмая. Ближайшие от Матмая города за морским проливом на острове Нифоне называются Нанбу и Цинара. Под юг отправляется морем знатное купечество в Озакку.

О имени города Меако не упоминается, но только о главном жреце, который там живет под именем Фанно-сома и которого как бога почитают; сверх сего есть и другое святое место на острове, которое по описанию лежит против города Шендай. Японцы, которые сии и многие другие обстоятельства на Камчатке рассказывали, были родом из города Кинокуни. Их известия кажутся достоверны, потому что по большей части согласны с тем, что известно из описания Кемпфера и других.

Примечания достойно, что известия корабля «Кастриком» от 1643 года и изображения земли Езо на земных и морских картах вышеобъявленным известиям совсем противны, ибо, по объявлению японцев на Камчатке, оная земля разделяется на разные острова, которая, по описанию «Кастрикома», состоит из одного большого острова.

Сие дело осталось бы под сомнением, если бы российские мореплаватели сами того, что японцы объявляли, не подтвердили, о чем в своем месте объявлено будет. Если бы подумать, что голландцы, бывшие на корабле «Кастриком», проливы между островами почли за морские заливы, то противится тому быстрое течение, которое во время прилива и отлива морского примечается.

Сия быстрина голландцам не могла быть неизвестна. Если же оную усмотрели, то как они проездов не искали и разные острова за один почесть могли? При таких спорных известиях лучше помышлять об изъяснении, которое бы никакой стороне не было противно. Мы уступим, что земля Езо во время мореплавания голландцев действительно была такова, как на корабле «Кастриком» описана.

Однако и то известно, что наша земля часто подвержена была разным удивительным переменам. Великие землетрясения поглощают земли и острова и новые производят, а в тамошних странах землетрясения очень часто случаются. Итак, можно рассудить, что земля Езо после мореплавания голландцев на разные небольшие острова разделилась.

Сие мне кажется справедливее, нежели как господа Делиль и Буаше для означенного на корабле «Кастриком» положения земли Езо сомневаются о справедливости изобретений, в наши времена учиненных.

Еще о некоторых островах упомянуть должно, которые лежат с южной стороны от устья реки Уды и называются обыкновенно Шантарскими. Имя их, кажется, древнее, ибо оно происходит от гиляков, вниз по реке Амуру живущих и в половине прошедшего века под Российскою державою находившихся, о чем в истории о реке Амуре показано.

Тогда, уповательно, россияне спрашивали гиляков, как тот или другой остров называют, а гиляки называли оные общим званием Шантар, потому что особливых имен им не знали, ибо «шантар» на гиляцком языке значит «остров».

Таким образом, хотя и оные острова с того времени русским были известны, однако письменного известия не находится, чтоб кто прилагал о проведывании оных особливое старание, пока в 1710 году князь Василий Иванович Гагарин между прочими в Якутске учреждениями поручил о том старание воеводе Траурнихту.

Вообще известно было по объявлениям некоторых казаков, бывших в Удском остроге, и через тамошних тунгусов, что те острова можно видеть от устья реки Уды; что первый остров от матерой земли отстоит на один день езды, так и второй от первого, и третий от второго; что на них много соболей и лисиц, что жителей на них нет; и что гиляки обыкновенно туда ездят только за охотою (уповательно для того что у них суда больше, нежели у тунгусов, у которых из березовой корки сделанные узкие лодки к мореплаванию совсем неспособны).

Да и о сем письменного известия не было, пока воевода Траурнихт в 1709 году по собственному любопытству посланному в Удский острог приказчику Сорокоумову не приказал, чтоб он и на Шантарские острова съездил, и рассмотрел их положение и состояние, и привез бы в Якутск подлинное о них известие. А хотя Сорокоумов сам туда не ездил, однако он привез с собой взятые от казаков и тунгусов на письме сказки, в которых вышеописанное содержалось.

Спустя год после того приказал Траурнихт посланному в Удский острог приказчику Василию Игнатьеву, чтоб на Шантарские острова съездил, снабдив его всеми надлежащими потребностями к построению при реке Уде удобного судна. Приказчик поручил сие дело некоторым казакам, которые в 1712 году на двух набойных лодках из Удского острога отправились и берегом следовали до реки Тугура.

Там жили они все лето для заготовления рыбных припасов; между тем присовокупилась к ним еще другая артель казаков, которые для той же причины из Удского отправлены. Все вместе построили себе судно такое, как на Ледовитом море употребляются и называются шитиками.

Как скоро оное построили, то отправились они в поездку в мае месяце 1713 года. Предводитель их назывался Семен Анабара. Они ехали берегом от реки Тугура до некоторого мыса, откуда они погребли в море и в три часа пришли к первому острову, на котором не приметили они ни людей, ни зверей, кроме черных медведей.

Переночевав на упомянутом острове, поехали они на другой остров, а в дороге были до половины дня. Там они также ничего не видали, кроме медведей, чего ради отправились на третий день на третий остров. Сколько тут ездою времени препроводили, о том не упоминается. Они приехали туда в день Петра и Павла.

Усмотрев на сем острове соболей и лисиц и надеясь выгодного промысла, приняли они намерение тут зимовать. Они нашли женщину, но языка ее не разумели (чаятельно, была она гиляцкая), которая, живя у них недели с четыре, бежала безвестно. Анабара посылал нескольких человек на реку Тугур для привезения к ним рыбы на прибавку, но посланные назад не возвратились.