Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян Страница 13

Жители не особенно охотно общались между собой. Только родственники иногда навещали друг друга. Девушек же можно было встретить лишь один раз в году, да и то в церкви. Весь год парни ждали этого единственного дня, 23 апреля, чтобы хоть приглядеть себе невест. Но и после выбора невесты не все было просто и ясно. Чтобы сбылось заветное желание и они могли жениться на своей избраннице, парни давали обет совершить паломничество в далекий Муш, к могиле святого Карапета. Такое паломничество из Нахичевана-на-Дону до Западной Армении длилось два-три месяца.

Влюбленный Микаэл мог вообразить себе, как Вардуи. презрев всяческие условности, предрассудки и, наконец, ложный стыд, спешит на свидание с ним сквозь тьму и туман, «когда на улице слышен лишь голос ночного сторожа, который сонно кричит время от времени, механически стуча колотушкой»…

Но все эти грезы исчезали и испарялись в той действительности, где Микаэл должен был удовлетворяться лишь тем, что мог на несколько минут видеть Вардуи и перекинуться с ней парой слов. А сколько всего было у него сказать девушке, которая, как знать, может предпочесть более богатого жениха, отказавшись от любимого, но, увы, бедного дьячка…

…Воистину: испытания, выпавшие на долю Микаэла, были тяжелыми. С одной стороны — несправедливость, фальшь, грубая сила, с другой — жалкие и несчастные люди во всей их беспомощности. А еще страшное чувство одиночества. И наряду со всем этим первые порывы любви, не принесшие с собой никакой радости.

РАСПРАВА

…И все у меня будет вот так — с боем.

Я нигде не вижу свободных людей, и я кричу: стой! — начнем с того, чтобы освободить самих себя…

Весной прошел слух, что начальником епархии Нахичевана-на-Дону и Бессарабии назначен архиепископ Маттеос Веапетян, который, насколько знал Микаэл, был в хороших отношениях с Габриэлом Патканяном. Хотя угроза католикоса насчет «незаконнорожденности» Микаэла оставалась еще свежа в памяти городского духовенства, Налбандян все же питал надежду, что новое начальство поможет, вероятно, ему получить духовный сан.

Он поспешил подать в общественное собрание заявление о том, чтобы его исключили из лиц гражданского сословия. Учитывая тяжелое материальное положение Микаэла Налбандяна, общественное собрание выдало ему надлежащее свидетельство, постановив одновременно до новой переписи выплачивать за него все государственные подати.

Именно в эти дни должен был прибыть в Нахичеван архиепископ Веапетян. Написать и прочесть ему приветственное послание поручили Микаэлу.

И когда 2 апреля 1848 года во время торжественной встречи архиепископа Микаэл читал свое умное краткое приветствие, написанное на прекрасном грабаре, он вряд ли мог представить, какой решительный поворот должен произойти в его жизни.

Маттеос Веапетян заинтересовался красноречивым и умным дьячком, не только послание, но и личность которого оказали на него благоприятное впечатление. Архиепископ даже припомнил мальчика, которого не в столь уж далеком прошлом Патканян представил ему как своего самого лучшего и верного ученика.

Гаянэ, сестра Микаэла, рассказывает:

«Отца пригласили к епархиальному начальнику. Преосвященный расспросил его о нашей материальной обеспеченности и вообще о семейном положении. Потом, уже в конце разговора, он получил согласие отца взять моего брата, дьячка Микаэля, секретарем епархиальной консистории».

Однако Микаэл, еще не успев приступить к своим новым обязанностям, заразился холерой. Уже в третий раз прокатывалась по России эта страшная эпидемия, на этот раз она продлилась целых четырнадцать долгих, нескончаемых лет и унесла в могилу около полутора миллионов жизней. Налбандян выжил чудом, и первое, что он сделал после выздоровления, это известил Веапетяна не столько о своем исцелении, сколько об отказе от духовного звания.

Микаэл Налбандян — Маттеосу Веапетяну.

9 августа 1848 г.

«Смертоносная холера захватила меня в когти свои, из коих я хоть и вырвался от смерти милостью божьей, однако след когтей лютой болезни моей в виде обмороков и даже ослабления сердца остался во мне и к сему времени после многих трат моих на врачей и лекарства окончательно утвердился во мне, оставшись неизлеченными, посему и не могу я вовсе оставаться в звании духовном, почему и желаю вновь вступить в число податного сословия императорского… Посему обращаюсь с надеждой к Вашему высокому преосвященству и нижайше прошу предложить Просветительскому Армянскому Синоду Эчмиадзина отныне освободить меня от духовного звания, если пожелает, а если не распорядится, то уничтожить первое мое дело и отослать обратно грамоту об освобождении».

Маттеос Веапетян серьезно занялся вопросом о здоровье Микаэла. Он приглашал известных врачей, а когда возникла надобность в более тщательном обследовании, послал Микаэла к лучшим врачам Кишинева и Одессы.

А что касается отказа от духовного звания, то Микаэлу в ближайшие годы предстояло еще немало испытать, прежде чем католикос Нерсес Аштаракеци вместе с кучей других бумаг не подписал и его прошение.

…Должность секретаря-письмоводителя дала Микаэлу возможность еще ближе познакомиться с жизнью, бытом, тревогами и горестями простого народа в пределах уже не одного Нахичевана.

Юный секретарь отличался деловитостью, удивительно четкой логикой и умением схватывать явление во всей его глубине, благодаря чему он блестяще справлялся со своими обязанностями.

Прошло совсем немного времени, а слава о нем распространилась уже по всем армянским поселениям Крыма и Бессарабии, а в Армянском округе он считался уже авторитетом. «О, этот секретарь Налбандян… — говорили про него. — Он может сделать все!»

Благородное чувство признательности и верности было для Микаэла величайшей духовной ценностью. Кроме стремления восстановить попранные права своего учителя, он по мере своих возможностей старался хоть чем-нибудь быть полезным Габриэлу Патканяну, хоть как-то облегчить его