Михаил Девятаев - Полет к солнцу Страница 13

Участников сговора о побеге в особенности интересовала работа аэродрома, за которым можно было наблюдать из карьера, где мы грузили песок. Товарищи, возвращаясь с работы, приносили нужную информацию: на аэродроме базируются различные самолеты, к стоянкам почти вплотную подступает лес... Внимательно изучали мы друг друга, использовали для этого и врача Воробьева. У него был опыт превращать здоровых в "больных". Таким способом ему удавалось ежедневно оставлять в лазарете двух товарищей, расчищавших проход. Железной скобой, отточенной на камне, они перепилили доски, открыли вход в подполье.

Ночью, когда все уснули, или делали вид, что спят, Кравцов, Китаев, Шилов и я полезли в подполье. Наш барак стоял на деревянных сваях-опорах, поэтому между землей и полом имелось пустое расстояние сантиметров в сорок. Низ со всех сторон был обшит досками, и мы могли свободно передвигаться согнувшись. Обследовав грунт, нашли подходящее место для колодца.

Мы очень увлеклись изучением подполья и не услышали приближавшихся шагов часового. Овчарка бросилась к бараку, начала рычать и грызть зубами обшивку. Мы замерли. Но что собака почуяла нюхом, того не понял своим умом часовой. Он поманил собаку к себе. После такого переполоха мы, наконец, пришли в себя и приступили к делу... Когда место для углубления в земле было определено, Шилов, прислонившись к стене передохнуть, спросил!

- Ну, что же, полезем назад?

- Нет! - возразил Кравцов. - Копать! Копать! - и первым стал разгребать пальцами землю, отбрасывать ее назад. Мы подбирали эту землю пригоршнями и разносили по углам подполья. Затем, когда ее становилось много, мы начинали утрамбовывать. Один из нас непрерывно прислушивался, нет ли поблизости шагов часового. Самый незначительный шорох вынуждал замирать. На четвереньках в кромешной тьме переползали мы с места на место.

Отныне мы жили двойственной жизнью: одна - открытая, обыкновенная, такая, как и у всех, другая - подпольная. Все свои силы участники заговора отдавали этой, другой, наиболее важной стороне своей жизни. За одну ночь руками, ложками, мисками нам удавалось проделать полтора-два метра подземного хода. Чтобы пробиться за колючую проволоку, необходимо было пройти не менее двадцати пяти метров. Простые подсчеты воодушевляли, утверждали надежду на побег. Желание и стремление трудиться в подземелье не угасало.

Пацула, Кравцов, Китаев, Цоун, Шилов, Вандышев работали ежедневно. Привлекали к работе всех, кто в состоянии был хоть несколько минут копать землю. Был составлен график очередности. Мы стали похожи на муравьев, прокладывающих себе ходы.

Чтобы не запачкать одежду и не вызвать подозрения, мы раздевались донага. Черные, грязные, поблескивая глазами, мотались в потемках, словно кроты...

Вечером, как только получим свои пайки хлеба, охрана закрывает окна, Китаев пройдет между нарами - мы уже знали, что около щелей выставлены наблюдатели, пора вниз, в туннель.

Когда подкоп ушел далеко от барака, надо было приспособить какую-нибудь сигнализацию для того, кто находился в "забое". Если наблюдатель наверху замечал приближение охранника, он должен был известить об этом "забойщика", чтобы тот прекратил работу. Для этого достаточно было дважды дернуть за шнур, привязанный к его ноге, а когда часовой проходил дальше - следовал еще один сигнал. Ведь туннель пролегал неглубоко - на метр-полтора от поверхности, и эсэсовцы могли услышать шорох под землей. Для того чтобы сделать веревку, мы собрали во дворе детское белье и разорвали его на полоски, связали их. Чем длиннее становился этот шнур, тем больше радости приносил нам, пробивавшимся на свободу.

Без лопаты грунт выгребать нелегко. А где и как ее достать? В лагере лопата - холодное оружие, и люди, получавшие ее на работе, в обязательном порядке возвращали надзирателю. Придержать лопату у себя, значит, навлечь на себя суровое наказание. Да и как можно припрятать лопату в карьере, как пронести через ворота, где каждого пленного обыскивали с ног до головы?

И все-таки лопата в нашем подполье появилась.

Среди летчиков, знавших о нашем подкопе, но живших в другом бараке, были друзья, два Алексея - Ворончук и Федирко. Как они вдвоем попали в плен - это было известно всем авиаторам нашего лагеря, хоть Ворончук и Федирко сами не любили рассказывать о своей истории.

Ворончук и Федирко закончили одну и ту же летную школу, получили назначение на службу в один и тот же полк и с начала войны до сорок четвертого года провели множество воздушных боев. Везде вдвоем и только вдвоем. Ворончук уже стал командиром, водил группы истребителей, но куда бы ни вылетал Ворончук, с ним неразлучно был Федирко.

В тот памятный день они вдвоем летели на разведку вражеского тыла. Ходили между тучами, то появляясь над землей, то исчезая за облаками. Осмотрели, что творилось на станциях, дорогах, в селах. На одной станции увидели несколько эшелонов с паровозами под парами. Ворончук решил снизиться, чтобы лучше все разглядеть. И тут немецкая зенитка попала в его самолет. Машина загорелась.

Федирко неотступно следовал за своим командиром.

Он знал, что совсем недавно ведомый командира их полка так же летел следом за своим ведущим, подбитым и раненным в бою. Горящий самолет пошел на посадку. Как только он приземлился на оккупированной земле, ведомый сел рядом на поле. Они возвратились в свою часть на одной машине. Сколько было радости: отважному летчику была вручена высокая награда.

Сопровождая своего командира, Федирко готовился к приземлению на чужой территории. Ворончук посадил машину. Федирко сел неподалеку. Ворончук, покинув самолет, бежал навстречу своему другу. Вот они уже сидят в машине. Федирко погнал машину на разбег, но она натолкнулась на камень, зарытый на поле, и скапотировала. Летчики вылезли из-под самолета, но на них уже были наведены дула немецких автоматов. Очутившись в плену, друзья при каждом воспоминании об этом неудавшемся взлете корили друг друга.

Теперь в лагере, когда заходил разговор об этом, кто, как и при каких обстоятельствах попал в плен, Федирко и Ворончук молчали. Разговор вели между собой.

- И ты не видел камня? - в какой раз спрашивал Ворончук.

- Если бы видел, то мы теперь с тобой не были здесь, - отвечал Федирко.

- Я заметил тот камень, когда еще сажал свою машину.

- Вот и надо было выгнать меня из кабины, сесть на мое место.

- Ну хорошо, я бы занял твое место, а как бы этакий здоровяк протиснулся за спинку в фюзеляж? Твои ноги торчали бы сбоку.

- И хорошо - фрицы подумали бы, что летит истребитель какой-то новой конструкции, с двумя боковыми пулеметами, - шутя отвечал Федирко.