Льюис Клайв - О Нарнии Страница 15

Благослови тебя Бог.

Искренне твой К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 29 октября 1963

Дорогая [Кэти],

Огромное спасибо за доброе; письмо от двадцать третьего числа, и очень жаль, что твое прошлое письмо до меня не дошло. Как я? Для инвалида вполне неплохо, и, хотя ноги мне практически не служат, голова осталась, и я по–прежнему могу писать.

Надеюсь, что тебе нравится работать в газете и что программа сбережений продолжится; самый лучший отдых — это тот, на который пришлось копить! С наилучшими пожеланиями, искренне твой К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 11 ноября 1963

Дорогая [Кэти],

Спасибо за письмо от пятого числа, надеюсь, что тебе понравятся «Письма Баламута» — это самая популярная из моих книг.

Прекрасно понимаю твой «ужас», но, поверь, это неотъемлемый риск писательской профессии; со мной такое случалось не единожды. Тут ничего не поделаешь! С наилучшими пожеланиями,

искренне твой К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 21 ноября 1963

Дорогой Филип.

Для начала поздравляю, ты написал замечательное письмо; я бы в твои годы так не сумел. И спасибо за добрые слова о моих книжках, автору это всегда приятно. Забавно, что все дети, которые мне пишут, сразу видят, кто такой Аслан, а взрослые — никогда!

Сам я не читал переиздания в «Паффине», о котором ты пишешь, поэтому не знал об ошибке, но я скажу издателю.

Пожалуйста, передай маме и папе, как приятно мне слышать, что мои серьезные книжки чем‑то им пригодились.

Желаю им и тебе всего самого лучшего,

искренне твой К. С. Льюис

[На следующий день, в пятницу 22 ноября 1963 г., К. С. Льюис тихо скончался у себя дома. На следующей неделе ему исполнилось бы шестьдесят шесть.]

СТАТЬИ О НАРНИИ

ТРИ СПОСОБА ПИСАТЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Я думаю, у тех, кто пишет для детей, есть три способа взяться за дело; два — в общем‑то неплохих и один — никуда не годный.

Этот последний я узнал совсем недавно. О нем мне невольно поведали два человека. Первой была женщина, приславшая мне рукопись своей книги. В ее сказке мальчик получает от феи замечательное устройство. Я говорю «устройство», потому что это не волшебное кольцо, не шапка–невидимка или что там обычно дарят феи. Это машина; штука, набитая проводами и переключателями. Если вам хочется мороженого, живого щенка или еще чего, вы просто жмете на кнопки. Я честно признался автору, что мне такие вещи совсем не интересны. Она ответила: «Мне и самой скучно до безумия, но современные‑то дети хотят именно этого». В другой раз это случилось так. В своей первой сказке я подробно описал чудесный ужин, который гостеприимный фавн устроил для маленькой девочки, моей героини. И какой‑то отец семейства сказал мне: «Понимаю, почему вы об этом пишете. Чтобы понравиться взрослому читателю, дайте ему секс. Детям это не подходит, вот вы и подумали: чем же им угодить? Ах, ну да! Маленькие обжоры любят полакомиться.» Вообще‑то, вкусно поесть нравится и мне. Писал я о том, о чем сам любил читать в детстве и о чем люблю читать до сих пор, хотя мне уже за пятьдесят.

Эти люди, женщина в первом случае и женатый мужчина во втором, считали, что детский писатель, как и любой другой, должен «дать публике то, чего она хочет». Дети, безусловно, публика особая. Так что сперва разузнайте, чего же хочется им, и дайте им это, даже если сами этого не любите.

Другой подход на первый взгляд напоминает предыдущий, но, я думаю, сходство это поверхностное. Так писали Льюис Кэрролл. Кеннет Грэм, Толкин. Сначала свои сказки они рассказывали знакомым детям, быть может, сочиняя их на ходу. А потом они перерастали в книгу. Тут много общего с первым способом, потому что ребенку, который сидит перед вами, вы дадите именно то, чего он хочет. Но ведь этот конкретный ребенок, конечно же, отличается от других детей. Здесь и речи быть не может о «детях» — этаком странном племени, чьи склонности вы должны изучить, как антрополог или коммивояжер. Кроме того, вряд ли вам удастся вот так, лицом к лицу, потчевать ребенка историями, которые, по вашему расчету, должны ему понравиться, но вас оставляют равнодушным. Уверен, ребенок заметит это. Вы бы стали немного иным, потому что говорите с ребенком, и он изменился бы, потому что слушает взрослого. Между вами возникает связь, и из такого общения вырастает история.

Третий способ — единственно возможный для меня. Сказки я нишу потому, что этот жанр как нельзя лучше подходит для того, что мне нужно сказать; так композитор может писать похоронный марш не потому, что намечаются чьи‑то похороны, а потому, что некоторые музыкальные образы лучше выразить именно в этой форме. Этот метод можно приложить не только к сказкам, но и ко всей детской литературе. Мне рассказывали, что Артур Ми[60] не знал близко ни одного ребенка, да и не стремился к этому; по его словам, ему просто повезло, что мальчики любят читать о том, о чем он любит писать. Быть может, эта история — выдумка, но она прекрасно иллюстрирует мою мысль.

Среди жанров «детской литературы» меня больше всего привлекают фантастика и сказка (в широком смысле слова). Конечно, бывают и другие книги для детей. Трилогия Эдит Несбит о семействе Бастабл[61] — прекрасный образец иного жанра. Это — история для детей, в том смысле;, что дети могут ее читать и читают. Но кроме того, именно эта форма лучше всего передает настроение детства. Правда, Бастаблы появляются и в одном из ее романов для взрослых, но эпизодически; не думаю, что Несбит выдержала бы нужный тон. Когда пишешь о детях от лица взрослого, очень легко скатиться в сентиментальность, а ощущение реального детства пропадает. Все мы помним, насколько то, что мы переживали и детстве, отличалось оттого, что видели старшие. Когда Майклу Адлеру задали вопрос о новых экспериментальных школах, он сказал: «Оценку подобным экспериментам я смогу дать лишь тогда, когда сами школьники, повзрослев, расскажут нам, что же происходило там в действительности». Таким образом, эта трилогия, какими бы невероятными ни были многие из ее эпизодов, дает нам гораздо более реалистичное представление о мире детства, чем большинство «взрослых» книг. А ее маленькие читатели, сами того не ведая, делают что‑то очень зрелое. Ведь эта книга — изучение Освальда, неосознанный сатирический автопортрет, который понятливый ребенок оценит в полной мере; но попробуйте усадить ребенка за психологическое исследование, написанное в любой другой форме! Есть и еще один способ заинтересовать ребенка психологией. Но я рассмотрю его позднее.