Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают - Ху Аньянь Страница 16

люди, и даже если те вдруг выходили за продуктами, посылку можно было оставить у двери или в щитовой. Поскольку старожилы хорошо друг друга знали, все земляки заботились друг о друге, даже расклейщики рекламных листовок не решались заходить к ним, боялись, что кто-то из стариков поймает их на этаже. В тех же домах, где жили съемщики, напротив попадались разные сомнительные личности. Большая часть жителей – так называемые молодые «пекинские бродяги». Они приехали в столицу на заработки из провинций, но пропиской и постоянной работой так и не обзавелись. Кто-то снимал жилье совместно, днем все уходили на работу, и в квартирах никого не было. Квартиранты не знали друг друга в лицо, в домах вечно бродили посторонние, посылки легко терялись. Когда я только начал работать в «Гаолоуцзине», коллега по группе поручил мне доставку в корпуса с восьмого по шестнадцатый, себе же оставил дома с первого по седьмой. И вот так получилось, что ежедневно я доставлял посылки половине «Гаолоуцзиня», всему «Синьчэн лэцзюю», да еще заглядывал на стройплощадку парка развлечений. Приходилось постоянно кататься от одного места к другому – к вечеру я совершенно выбивался из сил, а еще на меня накатывала страшная ярость вперемешку с раздражением.

Работа постепенно погружала меня в негатив. Я обнаружил, что в каких-то комплексах доставка проходила как по маслу, а в других – с большими проблемами. Если кто-то брал себе легкую доставку, другим доставалась сложная, и отношения между коллегами походили на игру с нулевой суммой – или тебе хорошо, или мне, но сразу всем хорошо быть не может. Каждому новичку доставался самый никудышный комплекс, из-за чего кто-то уходил. Зато тот, кто оставался, впоследствии мог перейти на район получше, и в итоге получалось так: люди, получившие доставку в районы получше, оставались надолго, а на сложные участки ставили новичков. И если сперва новички обычно не спорили по поводу распределения, мало-помалу они начинали замечать несправедливость. Обычно на смену настроения уходил один-два месяца, хотя кто-то прозревал быстрее. Если обстановка так и не менялась, новички покидали компанию. И выходило, что в одной группе половину людей нельзя было сдвинуть с места, а вторая половина менялась без остановки.

Я не хотел ссориться с напарником, вступать в некрасивые препирания, добиваясь послаблений. Однако мне не нравилось работать с людьми, которые пользовались мной в своих интересах. Если я каждый день заканчиваю смену позже других, а зарабатываю меньше, на меня неминуемо свалится раздражение вперемешку с недовольством, а потом я начну выполнять работу спустя рукава. Как рыбы на глубине океана слепы, а живность в пустыне приспособилась терпеть жажду, то, какой я человек, в значительной мере определяет окружающая меня обстановка, а не моя так называемая природа. На самом деле уже тогда я начал замечать, что обстановка на работе исподволь меня меняет, превращает в кого-то вспыльчивого, раздражительного, безответственного. Одним словом, я больше не соответствовал тем требованиям, которые сам же к себе предъявлял, и даже больше: не хотел им соответствовать. Подобные изменения время от времени доставляли удовольствие, и я уже не испытывал недовольства или раздражения. Как-то раз я накричал на незнакомую женщину – а ругаюсь я редко, вот почему этот эпизод так глубоко врезался мне в память.

Обычно, когда мы доставляли посылки по жилому комплексу, то, вылезая из тележек, не вытаскивали ключи из замка зажигания, поскольку сотню раз на дню вставлять и вынимать ключи – только тратить время впустую, никакого смысла не было, да и в жилых комплексах никто не покушался на повозки для доставки. Один раз я поднимался с коробкой с посылками по лестнице, только дошел до второго этажа, как случайно взглянул в окно лестничного пролета и увидел, что какая-то женщина лет шестидесяти сажает трехлетнего малыша на водительское сиденье моей тележки, чтобы тот позабавился. Ребенок двумя ручками держался за руль, подражая водителям. Но я-то знал, что стоило ему легонько повернуть руль, как тележка и правда поедет вперед – как я испугался! Бросил коробку с посылками на лестнице и ринулся вниз. Незадолго до этого мой коллега по группе, поднимаясь наверх, забыл затянуть ручник, и его грузовую тележку сдуло ветром, та задела припаркованный рядом легковой автомобиль, и в итоге ему пришлось возмещать убытки на тысячу шестьсот юаней. Я не смел даже вообразить, какой вред и ущерб может нанести этот малыш, если повозка тронется с места, – он вполне мог врезаться в стоящую впереди машину, и убытки мне не возместить; или сбить какого-нибудь пешехода; или, еще хуже, мог сам упасть с сиденья и угодить под колеса повозки, и тогда… При одной мысли об этом у меня перед глазами стало черным-черно. Ужасно злой, я накричал на женщину, а она только пристыженно глядела на меня. Помню, как сказал ей:

– Ребенок не понимает, что творит, но неужели и взрослые не соображают? – на самом деле эту реплику я услышал в фильме с Гэ Ю в главной роли.

Раз уж я заговорил о возмещении убытков, для курьеров это обычное дело. В большинстве случаев платить приходилось за потерянные посылки, хотя бывали и другие случаи. Как-то раз один братец из «Юньда»[41] слишком быстро ехал по «Гаолоуцзиню» на грузовой тележке и, пытаясь уступить дорогу беременной, перевернулся, так что ветровой щиток спереди у него оторвался и раскололся. Хотя на женщину он не наехал, та страшно испугалась. На ремонт повозки и компенсацию за моральный ущерб потратил почти две тысячи юаней и немедленно решил уволиться. До сих пор помню выражение его лица, в котором читался неизбывный страх, как он говорил с широко распахнутыми глазами:

– Я уже не работаю.

Наверняка испугался не меньше той беременной. Однако самую крупную и странную компенсацию, о которой я слышал, выплатили из-за случившегося в жилом комплексе «Фанхэн дунцзин» на улице Линьхэли. Какой-то курьер пытался запихнуть посылку в пожарный гидрант и повредил то ли трубу, то ли разъем, из-за чего вода хлынула в шахту лифта и затопила механизм. В итоге пришлось выплатить тридцать тысяч юаней.

За полгода работы в компании S мне относительно везло: я ни разу не терял посылки и ни разу не выплачивал компенсации. Лишь однажды, когда доставлял в «Гаолоуцзинь» посылку с фруктами, которые надо было хранить при комнатной температуре, позвонив в квартиру, я услышал женский голос за дверью, она сказала оставить посылку снаружи. Такое часто бывало, кто-то держал в квартире домашних животных, и перед тем, как открывать дверь, их требовалось запереть. Некоторые женщины,