Владимир Коваленок - Родина крылья дала Страница 17

— Коваленок еще в школе был на комсомольской работе. Значит, способен повести за собой коллектив, парень самостоятельный. Да и жил он в деревне, много трудился. Это из характеристики видно. В училище тоже отличается особым трудолюбием. Учится только на «отлично».

Я был избран в комитет комсомола единогласно.

На первом заседании комитета комсомола курса секретарем был избран Геннадий Кирилловский, я стал его заместителем. Кто знает, может, это собрание и определило судьбы членов нашего комитета.

Многие мои товарищи по курсантской жизни стали политработниками, командирами авиационных частей, соединений, заняли руководящие должности в авиационных соединениях. Погоны генерал-майора авиации — у таких опытных командиров, как Виктор Константинович Трапезников, Юрий Петрович Липунцов, Иосиф Иванович Козий, Константин Михайлович Власинкевич, Аркадий Михайлович Полоник.

…Комсомольская работа требовала и времени, и усилий, и — главное — опыта, которого у нас еще не было. Не премину вспомнить капитана Борисова — помощника начальника политотдела училища по комсомольской работе. Это был настоящий педагог и чуткий старший товарищ. Его советы, идеи, предложения были всегда к месту. Со временем он возглавит Курганское высшее авиационное военно-политическое училище, а позже станет начальником политотдела Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского.

В 1984 году жизненные дороги свели нас на одном из совещаний в Главном штабе ВВС. Какой волнующей была эта встреча! Генерал-майор Борисов и я, полковник, летчик-космонавт, на какое-то время как бы вернулись в Балашовское училище. Шел непринужденный разговор о курсантской жизни, о первых полетах, о тех трудностях, которые пришлось переживать на пути в авиацию. Многое вспомнилось.

Вспомнилось и то, что летать мы, курсанты, начинали на самолете первоначального обучения ЯК-18У. Еще не была изучена материальная часть, не было расписания, но инструкцию по технике пилотирования я уже знал наизусть. До самостоятельного вылета надо было пройти довольно сложный экзамен: вывозную программу с инструктором, которому и предстояло определить степень готовности каждого курсанта к полету.

Первые короткие каникулы пролетели как один день. Встреча со школой. Расспросы друзей, бесконечные разговоры о полетах. Многое еще самому не было понятно, но авиационная терминология уже не сходила с уст: боевой разворот, бочка, петля, переворот, планирование. Все это становилось моей жизнью. Балашовское небо тянуло магнитом.

Бабушка, мама, братишка Вася любовались моей новенькой парадной формой: зеленый китель, синие бриджи, хромовые сапоги, начищенные до зеркального блеска. Немногословная мама однажды вздохнула:

— Видно, уже скучаешь по Балашову?— Смахнула слезу. Помолчав, сказала: — Не нарадуюсь я на тебя. Никогда не думала, что смогу вырастить вас обоих. Вот и Вася подрос. Заменил тебя. Во всем на тебя оглядывается, все умеет.— И вдруг спросила: — Страшно же, наверно, а? Я всего насмотрелась за войну, видела, как они погибали. Не дай бог, чтобы тебе пришлось воевать.

Ответил сдержанно:

— Я буду транспортным летчиком, мама. Буду возить пассажиров, десантников, грузы. Это довольно мирная служба.

Конечно, я рвался в Балашов…

В апреле аэродром стал основным местом занятий. Дорожил каждой минутой тренировок в кабине учебного самолета. Заветный момент первого взлета в небо волнующе приближался.

В июне нас распределили по эскадрильям, отрядам, экипажам.

Первых командиров курсанты запоминают навсегда. Моим первым комэском был подполковник Сафронов. Командиром звена — майор Дудкин, инструктором — лейтенант Боярин. Кроме меня в экипаж вошли курсанты Юрий Шушпанов, Виктор Голышев, Владимир Патнж. Шушпанов летал до училища в Ивановском аэроклубе, имел налет более ста часов. Мы же трое летали только в мечтах.

И вот после того, как все теоретические вопросы сданы строгой экзаменационной комиссии, наступил долгожданный день первого полета. Это было 12 июля 1960 года.

Ранним утром пришли на стоянку. Я старался запомнить каждую деталь этого дня: росу на траве, красивый ряд самолетов, дежурного по стоянке, подготовку самолета. Первым слетал Юрий Шушпанов. Вторым был я. Волновался страшно, но полет ожидал с нетерпением. Заранее стал надевать парашют, вспоминать детали.

Наконец я очутился в кабине. На тренировках работал много и уверенно. А тут вдруг показалось, что все забыл, что вижу все впервые. В шлемофоне — голос лейтенанта Боярина:

— Володя, напоминаю, в полете мягко держись за ручку, ноги на педалях. Оценивай свое состояние. Если станет плохо или потеряешь пространственное положение — сразу же информируй меня.

Разве мне может быть плохо?! Разве такое вообще возможно? Нет уж! С кем угодно, только не со мной.

— Как меня понял? — настораживается инструктор.

— Все понял. К выруливанию готов!

Земля побежала под нос самолета. Вырулив на взлетную полосу, инструктор опробовал рули управления… Левая педаль вперед… Ручка влево… Вправо… На себя… От себя…

Мои ноги и правая рука повторяют движения.

— Взлетаем, — коротко звучит в шлемофоне. И наш зеленый, начищенный до блеска ЯК-18У рванулся вперед. Стрелка указателя скорости поползла вправо… 20, 30, 50, 80 километров в час…

— Поднимаем переднее колесо. Скорость 100.

Прекратились толчки. Смотрю на часы. Ровно 10.00. Не знаю — куда смотреть. Хочется на землю, но тогда не вижу приборов.

— Берем курс в зону, — слышу голос Боярина.

Смотрю на компас. Стрелка остановилась на цифре «300».

— Где аэродром?

Показываю. Он действительно теперь слева, сзади.

В зоне инструктор показал, как управлять самолетом. Мы резко снижались, круто набирали высоту, делали глубокие крены, виражи. После каждого маневра вопрос: «Где аэродром?» Показывал я всегда правильно.

Аэродром свой словно затылком чувствовал.

— Разрешаю взять управление. Держи горизонтальный полет. Высота 3000 метров. Скорость 160, курс 120.

Видимо, возвращаемся. Неужели так быстро? Берусь тверже за ручку управления. Стрелки приборов мгновенно побежали в разные стороны: пока гонялся за высотой и приводил в порядок скорость, забыл о курсе.

— Не получается, товарищ лейтенант…

Слышу смех — веселый, задорный.

— Получится, Володя, будешь летать. Ориентируешься хорошо. Пространственное положение чувствуешь, свое место знаешь. Это очень ценное качество для летчика. А стрелки научимся собирать. Обязательно научимся. Беру управление, а ты смотри вокруг, на землю. Какая же красота вокруг! Видишь?