Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы - Сара Гриствуд Страница 18

кончины Генриха VII Английского его сын Генрих VIII незамедлительно отметил свое восхождение на престол бракосочетанием с Екатериной Арагонской, вдовой брата. Генрих писал Маргарите Австрийской в Нидерланды (правдиво или нет), что брак состоялся по «прямому распоряжению» умирающего Генриха VII. Бракосочетание прошло быстро и неофициально, но их совместная коронация, меньше чем через две недели, была пышной и публичной. Церемонию провели 24 июня 1509 года. Несмотря на то что неожиданный ливень заставил промокшую королеву укрыться под тентом носилок, тоскливые годы Екатерины закончились – во всяком случае, на ближайшее время.

В ее мире настал солнечный день. На первый взгляд, это была сказочная романтическая история. Екатерина в свои 24 года по-прежнему имела яркую приятную наружность, отмеченную, когда она впервые появилась в Англии. Послы описывали ее как пышущую здоровьем, любезную и веселую, склонную улыбаться даже при неприятностях. Однако интересно, что переписка Екатерины Арагонской с ее отцом Фердинандом до свадьбы наводит на мысли о более прагматичной повестке за браком по любви и более активной роли для Екатерины. Фердинанд советовал дочери использовать «все свое мастерство и благоразумие», чтобы побыстрее «закрыть сделку»[24]. Екатерина, в свою очередь, благополучно выйдя замуж, говорила Фердинанду, что любит своего нового супруга прежде всего потому, что он «истинный сын Вашего Высочества, который желает быть полезным Фердинанду «с более сильной любовью и послушанием», чем даже родной сын. Такое отождествление Екатерины Арагонской с интересами Испании являлось потенциальным источником опасности. И все же этот брак дал молодому Генриху супругу, более искушенную в устройстве мира, чем он сам.

Наверное, первым предвестием несчастья стал выкидыш, который случился у Екатерины в январе 1510 года. Такие события сами по себе не были редкостью. Гораздо тревожнее (учитывая историю гинекологических проблем и Екатерины, и ее дочери Марии) было то, что доктора, похоже, убедили Екатерину в том, что она потеряла только одного близнеца, а второго еще носит, хотя даже испанский посол сообщал, что у нее восстановился менструальный цикл. Екатерина осталась в уединении, готовясь к рождению ребенка, пока весной ей не пришлось осторожно выйти в свет. Однако к этому времени она уже имела возможность объявить, что снова беременна.

Утром первого дня нового 1511 года Екатерина ко всеобщей радости родила мальчика, его окрестили Генрихом. Всего через семь недель младенец умер, но, опять же, подобные несчастья в XVI веке происходили часто. Отношения Екатерины Арагонской с Генрихом, несомненно, оставались крепкими; настолько прочными, что в 1513 году она смогла повлиять на своего супруга и направить его страну к альянсу с Габсбургами и своей родной династией. Она явно не забыла о своих связях с Маргаритой Австрийской, которая была крестной матерью того усопшего младенца Генриха.

Роль Маргариты Австрийской в качестве правительницы Нидерландов нередко оказывалась тяжелой ношей; она даже писала, что часто хотела бы вернуться в лоно матери. Ей приходилось дипломатично осторожничать с собственным отцом. «Я знаю, что мне не следовало бы вмешиваться в упомянутые вопросы, поскольку я неопытная женщина в таких делах, но мой большой долг перед вами дает мне смелость просить вас… позаботиться об этом, пока еще есть время», – написала она в одном случае. («Грубо и оскорбительно» – так он отозвался об этом столь осторжно сформулированном совете.) Кроме того, она должна была отстаивать интересы самих Нидерландов, а они не всегда соответствовали грандиозному замыслу отца. Однако Маргарита вскоре отпраздновала победу, когда ей удалось отменить крайне невыгодное для ее подданных торговое соглашение с Англией – «Злой договор» (Malus Intercursus).

К тому же за пять лет до приезда Анны Болейн в Нидерланды Маргарита Австрийская играла главную роль в Камбрейской лиге, в 1508 году ей доверили представлять отца, императора Максимилиана, и бывшего свекра Фердинанда на переговорах об альянсе с французами для поддержки папского престола в борьбе с захватами Венеции. Максимилиан советовал дочери арендовать все дома в одной части Камбре[25], оставив другую часть городка представителям французского короля. Между тем король Франции Людовик сам с преданностью написал ей, напоминая о том, как играл с ней в Амбуазе, когда она была маленькой девочкой. Даже римский папа, еще один член альянса против захватнических действий Венецианской республики, имел обыкновение посылать Маргарите религиозные вещицы и реликвии большой ценности, а Генрих VII поручил своему посланнику поговорить с Маргаритой об интересах Англии. Как выразился о ней придворный поэт Жан Лемер, «Мадам Маргарита в ее молодом возрасте видела и испытала больше… чем любая другая известная дама за всю жизнь».

Наблюдатели говорили о ее «учтивых и мягких манерах». Несмотря на то что Маргарита писала своему послу в Англии, что от переговоров у нее болит голова и что она с противной стороной часто «досаждали друг другу», ей хотелось бросить в бой все свои разнообразные способности. Не при дворе ли Маргариты Австрийской Анна Болейн узнала, что ее пол (и ее женственность) может служить оружием; может быть гамбитом в большой игре, в которой она встанет против другой женщины – другой королевы, как черные и белые стоят друг против друга на шахматной доске?

Однако Камбрейская лига просуществовала недолго, поскольку папа решил, что Франция сама представляет угрозу большую, чем Венецианская республика. В 1511 году римский папа создал против Франции Священную лигу, в которую вовлек Максимилиана и Фердинанда, Венецию и Генриха VIII. Отец Маргариты писал, что французское вероломство преподнесет ей урок: «Мы получше узнали французов, чем ты… и мы бы предпочли, чтобы их учтивые речи обманули тебя, а не нас, чтобы ты была осторожнее в будущем».

Столкнувшись с продолжительным конфликтом (восстанием герцога Гелдерского, желавшего отвоевать независимость своей провинции) в конце 1510 года, Маргарита в смятении написала отцу: «Вы знаете, я женщина, и не мне заниматься войной… Заклинаю вас, милорд, посоветуйте, что делать…» Однако через несколько месяцев пришло такое письмо: «Милорд, я готовлюсь… чтобы возглавить свою армию. Армия прекрасно выглядит, как и артиллерия…» Отец сказал Маргарите, что она сражалась «с отвагой мужчины, а не женщины».

1512 год выдался особенно сложным. Герцог Гелдерский получил поддержку французов, а у Маргариты не осталось средств вести ни собственную кампанию, ни разные кампании отца. Однако в 1513 году сложилась новая антифранцузская коалиция, и Маргарита сыграла в этом процессе важнейшую роль, о чем говорит само название «Мехлинский договор». Маргарита (в отличие от своей бывшей золовки Хуаны) была в центре европейской дипломатии.

7

«Ложные обвинения»

Франция, Нидерланды, 1513 г.

«Женщина, – писал Кастильоне, – не имеет так много способов защитить себя от ложных обвинений, сколько находится в распоряжении мужчины». Маргарита Австрийская принадлежала к тем немногим женщинам, которые почти доказали правдивость этого суждения.