Дмитрий Будинский - Полный вперед Страница 2

Вечером, когда мы стали на якорь, мне разрешили с экипажем искупаться в открытом море. Солнце уже садилось. Было тепло и почти безветренно. Моряки спустили лоцманский трап. Несмотря на то, что бункеровщик был в балласте, надводный борт небольшой, метра 3–4. Кто-то из моряков прыгнул в воду рыбкой прямо с борта. Я предпочел спуститься к воде по трапу. Дядя и моряки внимательно следили за мной с судна. Когда до воды осталась пара балясин, я остановился и посмотрел вниз. Волны омывали борт. Море поднималось и опускалось. Следующие несколько ступенек трапа оказывались то над водой, то под ней. Море было Черным в прямом и переносном смысле. Мне стало страшно лезть в пучину. Но деваться некуда. Публика смотрит. В то время я уже год как серьезно занимался плаваньем на «Спартаке» у Вадима Олеговича Колечко, поэтому в своих силах был уверен. Глубокий вдох, выдох, вдох, большой шаг назад, и я в воде. Когда вынырнул, то понял, что течение меня сносит от трапа вдоль борта в сторону кормы. Пара гребков – и я опять возле трапа. Значит, ситуация под контролем и можно не бояться.

В тот вечер меня поразила зыбь. Это такие большие волны, которые есть только в открытом море. Когда видишь зыбь с судна, то не обращаешь на нее внимания. В открытом море она есть почти всегда. Да, красивые волны, но не более того. Но когда оказываешься в воде среди этих волн, то понимаешь, что человек в море – букашка. Каждая волна в сотни раз сильней любого человека. И тогда проникаешься к этой силе уважением.

Например, когда в зоопарке смотришь на тигра в вольере, то испытываешь только интерес, любопытство и восхищение этим прекрасным животным. Нет никакого страха. Но если ты в цирке в первом ряду, и на арене выступают тигры, то чувство уже немного другое. А если развить тему дальше и представить, что ты случайно оказался в вольере с тигром один на один, то это уже будет третье чувство, совсем не похожее на первое. Хотя тигр один и тот же.

Так у меня получилось и с зыбью.

С гребня волны я мог хорошо видеть и людей, которые плавают в нескольких десятках метров от меня, и весь борт бункеровщика. Но через мгновенье, опустившись с гребня всего на метр, я оказался в яме, из которой видно только небо и обступившие меня черные волны. Когда смотришь на них снизу вверх, они кажутся огромными горами. Вот на меня идет следующая волна. Она легко меня подхватывает и поднимает на метр. И я опять на вершине Мира и вижу всех, кто плавает вокруг.

Через несколько минут я привык к волнам и был поглощен только катанием на них. В Ужгороде в Комсомольском парке моим любимым аттракционом всегда были веселые горки. Кстати, они до сих пор работают и прилично выглядят. Сейчас уже мои дети с удовольствием на них катаются. Так вот, катание на волнах было похоже на катание на веселых горках. С гребня я делал пару мощных гребков кролем и быстро съезжал с волны в яму. Потом чуть медленней меня поднимала следующая волна. Затем я опять пару секунд быстро греб вниз, чтобы разогнаться, и потом опять подъем на следующую волну.

Когда моряки начали по одному подниматься по трапу на борт судна, я понял, что купание закончилось, и тоже поплыл к трапу.

Ужинали мы все вместе в самой настоящей кают-компании. Необычный интерьер, круглые иллюминаторы, телевизор, холодильник, окошко на камбуз… Всё компактно и очень удобно.

Ночевал я в ту ночь в каюте на втором ярусе двухэтажной койки. Я взобрался на нее по узенькому трапу. Койка раза в два шире и мягче, чем полка в поезде. Край ложа огражден высоким бортиком.

Восьмилетнему ребенку это всё было очень интересно. Даже сейчас, через 30 лет я помню всё до мельчайших подробностей.

Еще в тот день меня особенно поразила артелка на судне. Артелка – это такое место, в котором много полок с разнообразной едой и можно брать всё, что хочешь. Я столько сгущенки даже в магазине не видел. Дядя Вова уловил мой взгляд, и через мгновенье у меня в руках оказалась банка сгущенки с двумя отверстиями.

Представляете, 1984 год, СССР… А у меня целая банка сгущенки. Правда, я ее там же и опустошил, за пару минут одним залпом. Вот тогда-то я окончательно решил стать моряком.

Разумеется, не из-за сгущенки…

Мореходка: поступление

За время учебы в мореходке я убедился в одной очень важной вещи. В «Мастере и Маргарите» Булгакова один из персонажей, Иешуа, называл всех людей добрыми. Даже охранников, которые его били. Из-за этого на него многие смотрели как на идиота. В одном из диалогов с Понтием Пилатом Иешуа объяснил, почему считает всех людей добрыми. Не знаю, кто как, но я его слова «услышал». За 6 лет, проведенных в экипаже, я убедился, что Иешуа прав. Разумеется, всегда бывают исключения из правил. Я тоже встречался с законченными отморозками. Но в основной массе 99 % людей – добрые. Доказательством тому является наш кубрик.

5 курсантов оказались вместе в одной комнате на 6 лет не потому, что выбрали друг друга. Просто в списке курсантов нашего взвода я был первый по алфавиту, Вова – второй, Ваня – третий, Андрей – четвертый и Алексей – пятый. На первом курсе в первый же день мы друг друга еще не знали и нас заселили в кубрики просто по списку. Дальше всё получилось само собой. Мы действительно объединились в хорошую команду и жили своей группой, защищая и оберегая друг друга на протяжении всех шести лет. Недостатка в экстремальных ситуациях у нас не было. Получается, что пять случайно подобранных юношей оказались стопроцентно совместимыми.

Так что любой встречный на улице при совпадении «благоприятных» условий может стать вашим лучшим другом. В каждом человеке заложено всё необходимое для этого.

Прошло 20 лет. Мы живем в разных городах, но продолжаем общаться и дружить до сих пор.

Алексей приехал в Одессу с севера Украины. Женат. Сейчас работает капитаном.

Вова из Измаила. Самый терпеливый, рассудительный и дружелюбный из нас. С морем завязал после участия в сложной спасательной операции, в которой сам чуть не погиб. Сейчас работает в лоцманской службе. Женат.

Ваня тоже из Измаила. Закончил Академию с красным дипломом. Ваня может починить всё, что угодно. Он тоже капитан. Женат.

Андрей родился и вырос в Кишиневе. В душе экстремал. Во время учебы добровольно прошел курс водолазной подготовки. Закончил Академию с красным дипломом. Недавно научился управлять легкомоторным самолетом. Женат. Сейчас работает капитаном.

Иногда между нами возникали лингвистические разногласия. Например, что такое соус и как правильно называется тушеная картошка с мясом. Оказывается, во всех регионах Украины это блюдо называется по-разному, хотя и готовится одинаково. Кроме того, никто из них не знал, что такое камион, то есть фура, и гомбовцы – очень вкусное венгерское блюдо. Но во всем остальном мы были очень похожими: октябрята, пионеры, потом курсанты.

Андрей рассказал нам технологию рождения корабля в бутылке. А я гордо сообщил, что целый год собирал ракетный катер в судомодельном кружке нашего Дворца пионеров. Они удивились, что в Ужгороде есть такой кружок.

Да, есть. Мы даже участвовали в нескольких соревнованиях, включая республиканские в Луганске. Нашу судомодельную команду возглавлял уникальный человек Цмур Юрий Йосипович. Его любимыми хобби были судомоделизм и туристические многодневные походы. Когда он рассказывал нам о красотах Камчатки и Сахалина, было ясно, что он обязательно вернется туда снова. Такой восторг и азарт редко можно увидеть в глазах жителей спокойного провинциального Ужгорода. И, действительно, после летних каникул Юрий Йосипович рассказывал нам о новых походах, в которых он побывал со своими друзьями прошлым летом. Мне очень хотелось пойти с ним в настоящий поход, но я понимал, что это невозможно.

Главное, я осознал тогда, что есть люди, для которых жизнь – это не только работа. Но и путешествия, и всё, что душе угодно.

Мореходка: первый курс

На первом курсе мореходки мы были «духами бесплотными». Нам даже не разрешалось носить морскую форму. Первый год – только рабочая одежде и «гады» (грубые рабочие ботинки). На груди на левом кармане у каждого курсанта был написан порядковый номер. Очевидно, так сделано для того, чтобы мы именно заслужили военно-морскую форму.

В сентябре было посвящение в курсанты. Потом два месяца карантина, учеба, наряды, зачеты сессии. Всё в бешеном темпе. Карантин – это строгий режим, когда все курсанты должны жить в экипаже-общежитии и даже одесситы. В армии такое называется «учебка». Я был постоянно очень голодным. Каждые выходные ходил в увольнение в гости к родственникам, где бабушка Валя очень вкусно меня кормила. Тем не менее, за время карантина я похудел на шесть килограммов, хоть до этого толстым и не был.

После карантина, длившегося сентябрь и октябрь, одесситы ушли из экипажа жить домой. Кое-кто из иногородних переселились в съемные квартиры. А наша пятерка осталась в экипаже. Здесь были свои преимущества. Во-первых, нас кормили. Неважно как, но зато три раза в день. Во-вторых, после занятий мы ходили в бассейн. Он находился на территории экипажа. Такие бассейны я видел только по телевизору, когда смотрел серьезные соревнования. Даже сейчас, через 20 лет, в Закарпатье нет ни одного подобного бассейна. Он был крытый, пятидесятиметровый, с дорожками и с вышками в три, пять и десять метров. Внизу, под водой, даже было несколько больших окон, очевидно, для тренеров и судей синхронщиц и прыгунов с вышек. Бассейн, действительно, был правильный во всех отношениях. У нас к нему был свободный доступ. В-третьих, экипаж был создан для курсантов и он просто стал нашим домом на 6 лет. Не было причин из него уходить и искать что-то лучше.