Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини Страница 2

В подтверждение его слов из темноты появилось несколько чернорубашечников. Капуто и семеро полицейских были разоружены без сопротивления.

Не дожидаясь приказа на начало решительных действий, он с товарищами решил в ту же ночь занять узловую железнодорожную станцию. Когда скорый поезд ДД-49 Триест — Рим в 1.08 28 октября прибыл на станцию, его пассажиров ожидал неприятный сюрприз. Не успел поезд остановиться, как фашисты оказались в вагонах и, угрожая оружием, заставили всех ехавших в нем выйти на платформу. При этом было отобрано тридцать охотничьих ружей и винтовок. Часть подбежавших чернорубашечников стала заниматься буфетами, забирая из них печенье, сосиски и минеральную воду. Другие в это время начали устанавливать пулеметы — один в хвостовом багажном вагоне, второй — в одном из средних вагонов. Третий пулемет Гольдони лично установил на боковой платформе локомотива. Машинист и его помощник отреагировали на это аплодисментами.

— Нам как раз нужен поезд на Рим, — заявил Гольдони, — не пойдем же мы пешком.

Следует отметить, что 11 000 железнодорожников в ту ночь по всей Италии помогали фашистам, поскольку сами состояли в их партии, в захвате своих же поездов.

В 2 часа ночи раздался паровозный гудок, и поезд со 120 феррарскими фашистами отправился в путь. До Болоньи Гольдони решил немного отдохнуть, так как там надо было рассадить по вагонам 400 местных чернорубашечников.

Получив депешу генерального директора общественной безопасности около 9 часов вечера 27 октября, майор Арнальдо Ацци — представитель 16-й пехотной дивизии на железнодорожной станции Чивитавеккья — вскрыл толстый конверт, опечатанный сургучной печатью, полученный им недавно от командующего римским гарнизоном генерала Эммануила Пуглизе.

При свете керосиновой лампы майор стал изучать содержавшийся в нем меморандум. В нем имелось во-

семь пунктов, но в первом же было сказано: «В случае попытки прибытия фашистов в столицу на поездах вам следует воспрепятствовать этому всеми средствами, за исключением применения оружия… Общее число их в одном поезде не должно превышать триста человек.

Если же их окажется больше, поезд необходимо остановить любыми способами, вплоть до использования силы…»

Король Виктор-Эммануил III ударил сжатым кулаком правой руки о ладонь левой, что было явным признаком его недовольства или расстройства. Нервно расхаживая по своему увешанному гобеленами кабинету во дворце Квиринале постройки шестнадцатого века, он в 9 часов вечера 27 октября был озабочен будущим своего трона, как, впрочем, и другие европейские монархи.

С расстроенным лицом, покусывая свои негустые усы, король с неудовольствием смотрел на человека, нарушившего его внутренний покой, — шестидесятитрехлетнего председателя государственного совета Луиджи Факту.

В шесть часов утра король собирался выехать на охоту в свое имение Сан-Россоре, расположенное в четырехстах километрах от Рима, когда получил закодированное сообщение от Факты. Король сразу же потерял всякий интерес к охоте, поскольку в депеше говорилось, что «в целях стабилизации обстановки» необходимо его личное присутствие в столице. При встрече с Фактой вечером он сказал ему резко:

— Мы должны немедленно поговорить обо всем, чтобы я мог разобраться в ситуации.

А им действительно было о чем поговорить, поскольку Факта намеревался предложить ввести во всем королевстве чрезвычайное положение перед лицом угрозы фашистского государственного переворота.

И он уже начал осуществлять свое решение, так как на площади Пилотта неподалеку от дворца был виден отряд кавалеристов в количестве двухсот человек на белых конях и целый ряд пулеметов, установленных на грузовиках. Сам дворец был обнесен колючей проволокой, которая была натянута у пятнадцати городских ворот и семнадцати мостов через Тибр. Хотя порывы ветра и доносили звуки сигнальных горнов и грохот броневиков, городские улицы были пустынны. Генерал Пуглизе ввел с девяти часов вечера комендантский час и запретил движение частного автотранспорта и даже трамваев.

За двадцать два года своего правления король принял присягу двадцати премьер-министров и никого не презирал больше, чем бюрократа и формалиста Факту. О биографии адвоката из Пьемонта, бывшего в течение тридцати лет депутатом различного уровня, почти нечего было сказать газетному репортеру, не слышавшему ранее его имени, при назначении Факты премьер-министром. Хорошо знали его только в римском кафе «Арагно», где он ежедневно заказывал в полдень яичницу-болтунью. Его пушистые белые усы любили карикатурно изображать фашисты цветными мелками на крышках столов этого же кафе. Коллеги-депутаты называли его в своем кругу «председателем, лелеющим несбыточную надежду», за его абсолютно беспочвенный оптимизм.

В течение восьми месяцев своего нахождения у власти он вынашивал свою основную идею: чернорубашечники блефуют. О планируемом ими «марше на Рим» он узнал ещё три недели тому назад, когда фашисты создали нелегально собственную милицию.

— У меня в Риме — войска и артиллерия, — заявил он своим министрам и, показав план фортификационных сооружений города, добавил: — Я приказал хорошо почистить и смазать орудия.

Хотя генерал Пуглизе еще месяц назад предложил свой план контрмер, опасаясь попытки государственного переворота, премьер-министр даже не ознакомился с ним. Было проигнорировано и заявление сорокасемилетнего генерала Пьетро Бадолио, начальника штаба армии:

— Достаточно пяти минут ружейного огня, чтобы разогнать этот сброд!

За двадцать четыре часа до встречи с королем Факта и его кабинет, наконец-то осознавшие опасность положения, приняли решение о подаче в отставку. Взывая к депутатам сделать решительный шаг, Факта разрыдался и заявил:

— Вам нужны решительные шаги? Хорошо, я размозжу себе голову.

Его руки дрожали, щеки подергивались от тика. Невысокого же роста король напомнил ему о долге:

— Я не буду формировать новое правительство, пока в Италии происходят беспорядки. Я не хочу и не могу. И сейчас же оставлю все дела и уеду в деревню с женой и сыном.

Король не любил ответственности, как и многое другое в жизни, но сейчас тысячелетний дом Савойев, который был для него превыше всего, находился в опасности. Во дворце ходили легенды о том, чего не любил монарх-лилипут, прозванный «маленьким мечом». У него была привычка надевать сильно поношенную разнокалиберную военную форму, тогда как на его счету в лондонском банке «Хамбро» находилась весьма приличная сумма в полтора миллиона фунтов стерлингов. Будучи ростом около ста пятидесяти сантиметров, он в детстве ложился спать с грузом, привязанным к ногам, чтобы хоть немного вытянуться. Он был предметом насмешек всех европейских карикатуристов, один из которых изобразил посетителя, низко склонившегося перед ним с треуголкой в руке. Теперь, в пятидесятипятилетнем возрасте, он испытывал любовь только к трем вещам — своей величавой жене Елене, бесценной коллекции монет, хранящихся в шестидесяти шкафах, и своему трону.