Владислав Костюченко - Вивекананда Страница 2

Впрочем, ни сам он, ни те, кто писал о нем в те годы, не могли даже отдаленно предвидеть, какое значение приобретет его имя в будущем. В нынешней Индии его знают практически все, как и «отца нации» Махатму Ганди. Одна из первых книг, с которыми знакомятся миллионы индийских детей в начальных классах школы, — это «Вивекананда для детей», книжка, изданная министерством информации Индии (см. 48). Взрослые могут познакомиться с сочинениями Вивекананды, опубликованными на 15 языках населяющих страну народностей. Но, быть может, более всего способствовала известности Вивекананды та дань благодарности и уважения, которую отдали ему самые выдающиеся индийцы XX в. Ганди: «Слова Вивекананды зажгли во мне пламя любви к Индии» (48, 7); Неру: «Вивекананда… был одним из великих основателей современного национального движения в Индии» (72, 6); Тагор: «Если вы хотите знать Индию, читайте Вивекананду» (48, 47).

Имя Вивекананды хорошо известно и далеко за пределами его страны. Его работы опубликованы в Англии, Дании, Финляндии, Франции, Германии, Греции, Италии, России, Польше, Португалии, Испании, Швеции, Бирме, Непале, Цейлоне, Японии. На многих языках изданы и книги о Вивекананде: воспоминания его современников, биографии, научные исследования. Самые яркие, самые волнующие и вдохновенные из этих книг, несомненно, знаменитые биографии Вивекананды и его учителя Рамакришны, принадлежащие перу Ромена Роллана (см. 33). Среди биографических работ, вышедших в последние годы, заслуживают внимания талантливые книги Кристофера Ишервуда и Винсента Шиэна (см. 57 и 84).

Литература о Вивекананде поистине огромна. Но у того, кто знакомится с ней ближе, возникает странное, неожиданное впечатление: кажется, что речь идет не об одном, а о двух людях, носящих одно имя. Ведь во многих книгах, например, уже в монументальной «Жизни Вивекананды», изданной в связи с десятилетием его смерти (см. 61), он изображается преимущественно как типичный индийский святой (садху) и духовный наставник (гуру). Здесь нет недостатка в описании «чудес», мистических «озарений» и «видений» (заметим, кстати, что умонастроения тех, кто набрасывает покров таинственности и необычности на многие эпизоды жизни Вивекананды, в сущности не очень-то созвучны внутреннему складу этого человека, который пусть и не всегда был последователен, но все же чаще всего призывал и стремился к трезвой оценке так называемых чудес). Немало книг такого рода вышло на Западе — в них центральное место занимает сопоставление идей Вивекананды с мыслями европейских мистиков — от Псевдо-Дионисия Ареопагита до Бонавентуры.

Но есть и книги иного рода — к ним относятся, например, воспоминания брата Вивекананды — Бхупендранатха Датта (см. 52). Здесь Вивекананда — прежде всего патриот, человек, сердце и ум которого постоянно поглощены поисками того, как облегчить судьбу своих соотечественников, как вернуть утраченное человеческое достоинство миллионам людей, находящихся на низших ступеньках социальной иерархии. Именно к ним обращены его ставшие крылатыми слова: «Даридра Нараяна (нищие — боги)!» Именно о них думает он, когда пишет: «Сначала — хлеб, потом религия. Мы пичкаем бедняков слишком большим количеством религии, в то время, как они хотят есть… Пока хоть одна собака в моей стране не имеет пищи, накормить ее — вот вся моя религия» (цит. по: 22, 116).

И не случайно, как вспоминает Маргарет Нобль, он мог сохранять подобающее саньяси спокойствие духа во всех случаях, кроме одного — когда речь шла о бедственных судьбах Индии: тогда он метался «подобно льву, накрытому сетью» (73, 51). Вот эта страсть, эта не знающая успокоения любовь к Индии и сделала Вивекананду великим индийцем.

Но «два лика» Вивекананды — это не просто результат односторонности работ о нем (хотя такая односторонность, в особенности у тех, кто преувеличивает чисто религиозную сторону его деятельности, несомненно, имеет место)[4]. Сложно, неоднозначно, зачастую противоречиво творческое наследие самого Вивекананды. Прошлое соседствует здесь с будущим, попытки возродить ценности древних времен — с утверждением новых, созвучных гуманистическим устремлениям нашего времени ценностей.

Многие из тех, у кого ныне на устах имя Вивекананды, опираются именно на такие стороны его учения, в которых он менее всего свободен от груза устаревших религиозно-идеалистических традиций; но если он движется вперед, они движутся вспять. Все лучшее, все живое и непреходящее в его наследии связано именно с его движением вперед, и в этом смысле Вивекананда — это начало и итог: своеобразный «итог» «индийского духовного ренессанса» XIX в. и начало ряда радикально-демократических тенденций в идеологии индийского национально-освободительного движения XX в. Показать это — задача настоящей книги.

Глава I. В поисках новой Индии

1. «Британская Индия» или «возрожденная Арьяварта»?

Начало и конец XIX в. в Индии отмечены двумя, быть может, не столь уж заметными, но несомненно глубоко символическими событиями. В 1800 г. по поручению английских властей некий доктор Фрэнсис Бьюкэнен составляет обзор территорий, захваченных Англией в четвертой (и последней) войне с некогда могущественным государством на юге Индии — Майсуром (см. 56, 345). В 1899 г. организация, уже хорошо известная в Индии, но отнюдь не в остальном мире, — Индийский национальный конгресс, — принимает свой первый устав (см. 74, 181).

Хотя история проникновения англичан в Индию начинается с 1600 г. и связана с анналами прославленной Ост-Индской компании, прямой вооруженный захват индийских территорий осуществляется в течение ста лет — с середины XVIII по середину XIX в. — от битвы при Плесси (1757) до подавления Великого народного восстания 1857–1859 гг. Вначале захват этот ведется под прикрытием все той же компании, бывшие клерки которой неожиданно становятся полководцами, генерал-губернаторами и даже возводятся в ранг «национальных героев» (именно такова судьба недоучки и авантюриста Клайва, «победившего» при Плесси наваба Бенгалии с помощью подкупов и подлогов, обеспечивших ему поддержку в стане противников).

В XIX же в. колониальные дела постепенно переходят непосредственно в руки английского правительства (процесс завершается в 1858 г. манифестом королевы Виктории о ликвидации Ост-Индской компании). Впрочем, методы ведения их в течение всего этого длительного периода не претерпевают существенных изменений. «Британский лев» полагается не столько на свою силу, сколько на испытанный макиавеллиевский принцип — «Разделяй и властвуй»: «Каким образом установилось английское владычество в Индии? Верховная власть Великого Могола была свергнута его наместниками. Могущество наместников было сломлено маратхами. Могущество маратхов было сломлено афганцами, и пока все воевали против всех, нагрянул британец и сумел покорить их всех» (2, 224).