Алексей Камнев - Его «величество» ГРАБЁЖ Страница 2

С облегченным выдохом закончила смену: долго тщательно заполняла журналы, чтобы в бытовке переодеваться одной. Проплясало перед глазами безмятежное школьное время, победы на химических олимпиадах, учеба и работа в школьной химической лаборатории. Легко давалась и учеба в институте, активной общественной жизнью не занималась, но всегда среди подруг, которые увлекались кто спортом, художественной самодеятельностью, или комсомольской работой. Последние годы в нее влюбился аспирант Женя Гуркин, пробойный парень, не только настаивал, но и упрашивал остаться на кафедре. «Если хочешь создать себе будущее, то держись меня», — говорил он.

И вдруг шевельнулась дальняя извилина: прийти, собрать шмотки и уехать. Легкая музыка в столовой, радующая слух, красиво расписанный зал приема пищи не отвлекли ее мысли. Пережевав что-то поставленное на разнос, отрешенно вышла. Продвигаясь медленно к проходной, она выпестывала эту мысль и вдруг слова институтского физрука как с дерева — реже смотрите под ноги, старайтесь видеть вокруг, дальше и будете вознаграждены.

Оторвав взгляд от движущегося навстречу асфальта, ощутила приятный запах разнотравья и увидела лукавую мордашку проказницы белочки Дашки. Ах милая ты моя попрошайка, протянула ей пустую руку, та, крякнув, как бы плюнула в нее, и давай задними лапами рвать кору сосны. Оттеплившая душа быстрей повела ноги. С дрожью в теле выскочила она из проходной и натолкнулась на Петю Булгакова, своего старшего аппаратчика.

Чтобы найти ключ к ее вниманию, он рассказал, как бийскую долгожительницу на 110-ом году спросили, за счет чего она прожила так долго. «Всю жизнь работала с пользой», — ответила. «Как ты сегодня», — заключил Петя.

Людмиле было приятно внимание этого хорошо одетого парня и они пошли к остановке. Трудное дело — самостоятельное плавание в переполненном жизненными страстями океане и тонет в первую очередь тот, кто позволяет себе утонуть.

Молодых специалистов загружали общественной работой: кто пополнял спортивные секции, художественную самодеятельность или руководил рационализацией и изобретательством. Людмилу избрали в комитет ВЛКСМ цеха и поручили организовывать досуг молодых рабочих выпускников училищ и техникумов. А когда комсомольского вожака призвали в Советскую армию, Людмила возглавила цеховую молодежь. «Не рискуй в одиночку, не надейся на себя, не переоцени свои силы, — напутствовал он, передавая комсомольские папки. — Помни: ты секретарь передового цеха».

С добросовестностью мастера-технолога опасного производства, прилежанием студента перед сессией взялась за эту неведомую ей работу.

Закрой глаза и представь: плывешь по голубому морю, наполненному бурунами и пеной, рассекая их, приближаешься к заветному берегу.

Деятельность вновь избранного секретаря первички начиналась со знакомства с комсомольским активом комбината. Это необходимое условие для дальнейшей успешной работы всей организации, потому что помогали друг другу, как могли. Первое испытание для Людмилы — это организация дежурства по наведению порядка на вечере в ДК Химиков в честь очередной годовщины комсомола. Хотя собиралось обычно благовоспитанное общество, необходимо подобрать надежных ребят и девчат, которые до конца вечера с повязками на рукавах успокаивали бы или выпроваживали не в меру возбужденных и не пускали с улицы подвыпивших. Основную работу взял почти не отходивший от нее Петя Булгаков. «Не зря его рекомендовали на звание «Лучший аппаратчик министерства», — оценила она, и ее пригласил тот чернявый парень с прямыми волосами.

Однажды на заседании заводского комитета она уловила его щекотливый взгляд. Два танца с ней он украл у Петрухи, фокстрот протанцевали, почти не видя друг друга, а вальс вел крепко и мощно кружил. Музыка умолкла и в тишине он сказал: «Я — Виталий, а ты — Людмила». Возникшее впечатление все более возбуждало ее интерес ко всему, что происходило в дальнейшем на вечере.

Виталий Маркин тоже держал экзамен. Три года назад трагически погибла жена и эти годы он был отец-одиночка. Благодаря матери, Софье Семеновне, закончил вечерний техникум, а теперь отправил в первый класс сына. Когда-то читал, что в первый год, особенно в первые месяцы учебы у ребенка закладывается умение и желание учиться. И, приходя с работы, он говорил: рассказывай, Сергун, хорошо обедал в школьной столовой, все съел фрукты, оставленные в холодильнике и тщательно ли жевал. Сережа подробно рассказывал и незаметно переходил на учебные предметы. Это было повторением и освоением нового. Много исписано бумаги по этому поводу учеными и не очень, все изучить невозможно. Но отец понял главное — удели внимание, прояви терпение, да вложи частицу любви в каждое самостоятельное дело ребенка, и он засветится как лепесточек своим оттенком, как рукотворное ювелирное изделие. Так Виталий оказался снова в первом классе, а к занятиям относился так же серьезно, как к своим в техникуме.

И только в машинальной работе на кухне, в механических движениях рук при готовке ужина, он, как бы закрыв глаза, представлял: плывет по озеру Уткуль с Людмилой, касается нежной руки и слышит ее мелодичное пение, уходящее в колышущиеся камыши.

Их мимолетные встречи в заводском комитете комсомола превращались в игру глаз: один — смотрит, другой — опускает. Главной причиной его ненастойчивых ухаживаний была боязнь: узнает о сыне — откажет в категорической форме. Испытав однажды это, в нем возникло и сохранилось чувство предосторожности, барьера. Любви к той женщине он не имел, а с Людмилой постоянно начинал жить мыслью и засветившийся уголек вот-вот разгорится в костер, да еще Петя неотступно следовал за ней.

У Людмилы тоже учащалось дыхание при встрече, но она стеснялась этой местной знаменитости. Смене Виталия Маркина одной из первых присвоено звание коммунистического труда. Еще при оформлении в отделе кадров и прохождении инструктажа она слышала эту фамилию и достижения смены. А на заводской конференции рационализаторов видела, как технолога участка Виталия Сергеевича чествовали, поздравляли и вручали ключи от автомашины, подаренной Лауреату Выставки Достижений Народного Хозяйства за активное участие в разработке оборонной спец. техники. И в минуты одиночества в общежитии она пыталась найти в книгах теорию любви, теорию счастья. Но эта волшебная наука приводила ее опять к мечтам о реальности и чаще всего — к Виталию.

Удивительно интересное время: мы — питомцы мамы-техники, отгороженные от людей забором с клочком природы, вдруг оказываемся в ее центре, опьяненные ароматом леса, чернотой силуэтов скал, всхлипываний, стонов и шорохов.